Йорг Кастнер - В тени Нотр-Дама

• Название: В тени Нотр-Дама
• Автор: Йорг Кастнер
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-036661-2

Случайно обнаруженная в доме Гюго на острове Гернси рукопись средневекового переписчика книг В СОВЕРШЕННО ИНОМ СВЕТЕ представляет историю цыганки Эсмеральды, архидьякона Клода Фролло и горбатого звонаря Квазимодо, которых весь мир знает по роману «СОБОР ПАРИЖСКОЙ БОГОМАТЕРИ»

История любви?

Нет. История ЗАГАДОЧНЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ и их расследования.

История УБИЙСТВ, ПРЕДАТЕЛЬСТВ и ЗАГОВОРОВ, поведанная ее непосредственным участником.

---

Звук становился все громче и громче, пока платформа между башнями не завибрировала. Это, должно быть, была Большая Мария, которая звучала только по особенным праздничным дням или в часы беды. Я побежал к каморке с колоколами Южной башни и убедился в своих предположениях.

Квазимодо выполнял один работу, что было под силу только дюжине мужчин. Он бил в Большую Марию с такой мощью, что она грозила слететь с балки. Колокольня тряслась, дрожала, раскачивалась. Беспрерывно раскачивался туда и сюда тяжелый бронзовый колокол — и его звонарь висел на нем!

Руками и ногами Квазимодо обхватил язык колокола, как возлюбленный свою невесту в порыве глубокой страсти. Так он танцевал с Марией, ощущал ее вибрацию, которая передавалась ему, рычал и орал с широко раскрытым ртом, что я мог принять за крайнее удовольствие.

Похоже, он не заметил меня. Его мир состоял только из Марии и из него, из могучих звуков колокола, которые могли достичь даже его мертвых ушей, и из раскачиваний, которые он воспринимал каждой жилкой. Если бы он захотел, то расплавился бы с колоколом, как те несчастные оборванцы с растопленным оловом. Видимо, это было бы для него высшим счастьем.

Зажав руками уши, я стоял на колокольне и с недоверием наблюдал за действом. Неужели Квазимодо потерял рассудок и предавался радости своей дрожащей, гудящей невесты —единственной, которая досталась ему, пока Зита висела там, на площади, на виселице? Лишь постепенно я понял, что это было своего рода прощанием — похоронным звоном по Зите.

Я покинул колокольню раньше, чем мои барабанные перепонки лопнули как у звонаря. Даже снаружи, на платформе, звон был достаточно громким. Я подставил лицо ветру, который можно было поймать здесь, наверху, когда внизу на узких улицах царило безветрие. Но вместо ожидаемой свежести я чувствовал отвращение, ветер принес ко мне запах мертвечины. Мертвые преследовали меня.

Поспешно я побежал в Северную башню, в ведьмовскую кухню Фролло. Дверь была открыта, как и ночью. Для чего ее запирать, если тайна раскрыта? Кроме того, я не верил, что Клод Фролло вернулся сюда. Он должен был ожидать расплаты Квазимодо за похищение Зиты — и за ее смерть.

С сомнением я вошел в когда-то таинственное, а теперь — развенчанное место. Беспорядок был повсюду — больше, чем ночью. Пробирки и кувшины разбиты, жидкости всех цветов — разбрызганы. Они наполнили помещение своими разнообразными запахами, въелись в дерево и камень. Здесь бушевал ищущий или разгневанный. Возможно ищущий, который начал бушевать, потому что не нашел искомое.

Но если Тристан д'Эрмит скрывался за тайной отца Фролло, он не мог быть великим магистром. Или Тристан только разыгрывал ищущего, чтобы обмануть короля Людовика? Он бушевал здесь, чтобы замести следы? Одно бросилось мне в глаза: все книги исчезли из кельи.

Я уже собирался покинуть опустошенное место, но тут заметил греческий росчерк, который был глубоко процарапан на стене: АЫАГКН.

Ананке — рок!

Он не оставлял меня, хотел посмеяться надо мной! Фролло нацарапал буквы в полном отчаянии, или они были знаком? Как всегда, мне больше ничто не могло помочь.

Во мне возникло осознание, что моя миссия в Нотр-Даме выполнена. Здесь больше не скрывалась для меня тайны, и я не испытывал никакой нужды более оставаться писцом у отца Фролло.

Когда я вошел в свою келью, чтобы собрать пожитки, я обнаружил такой же беспорядок, как и в ведьмовской кухне Фролло. Стол и стулья были опрокинуты, матрац распорот, солома рассыпана по полу. И не было книг: книги Гренгуара о кометах, моей переписанной книги и книжечки с моими заметками. Фролло забрал все вещи — или Тристан д'Эрмит?

Кто бы это ни был, но мой тайник в кровати он не обнаружил. Я схватил мои записки и свернувшегося дракона Аврилло вместе с моим малым имуществом. Нет, что бы ни было связано с деревянной фигуркой, но если ей приписывается значение, я не имею право ее оставлять. Я хотел отдать ее Вийону — пусть он дальше решает сам.

Мария больше не звучала. Квазимодо сидел между башнями на остатке груды камней, которую он создал для обстрела армии оборванцев. Подперев руками голову, он с мрачным взглядом смотрел на крыши, возможно, на Гревскую площадь — неподвижно как каменный демон, на которого он был похож своим собственным уродством. Выглядело это так, словно он служил немую панихиду.

Так как я не хотел мешать его молебну, я просто присел рядом с ним и обдумывал иронию судьбы — как оба брата, которые ничто не знали друг о друге, встретились в такой час. В какой-то момент он повернул голову и уставился на меня своим глазом, потом спросил:

— Чего вы хотите от меня?

— Я хочу тебя забрать.

— Меня? — он пробурчал что-то, что было похоже на невероятный смех:

— Никто не хочет меня…

— Неправда. Я, Квазимодо…

— Почему?

— Потому мы братья.

Он закачал тяжелой головой:

— Я не понимаю вас.

Многочисленными и трудными при его глухоте словами я объяснил ему все. Я рассказал ему о Вийоне и выжженной раковине, которую видел у него ночью. Наконец, я снял свои штаны сзади и показал мое клеймо.

— Мы действительно братья? — он спросил столь недоверчиво, сколь и невероятным было дело само по себе. Я прекрасно понимал его сомнения, но в Париже я научился воспринимать невероятное, как обыденное.

— Да, мы — братья. И если ты хочешь, я отведу тебя к нашему отцу.

Он снова впал в свое оцепенение, долго думал и, наконец, сказал:

— Нет, у меня нет отца.

— Да нет же, есть! — крикнул я. — Я же только что объяснил тебе.

— Вы не понимаете, Арман. Слишком поздно для отца, для брата, для людей, — он ударил себя в грудь. — Здесь внутри все мертво, как мертвы мои уши. Там позади, на виселице, умерло последнее, ради чего билось мое сердце.

— Но что же ты будешь делать, Квазимодо?

— Я буду искать отца Фролло.

— Ты и дальше хочешь служить предателю?

— Ему? — опасные раскаты раздались глухо из его груди. — Если я найду его, он поплатится за все!

— Ты хочешь его убить?

— Что же еще?

Он вскочил. Я схватил его за руку, хотел удержать его. Недолго он смотрел на меня сверху вниз — почти что нежно. Потом он вырвался и убежал прочь — убежал от меня, своего брата, от людей.

Уверенно и ловко, как горная коза по отвесным скалам, он прыгнул над крышей церкви. Вдруг он повис в воздухе, и я уже испугался, что он разобьется. Но храбрым прыжком он добрался до крайнего южного аркбутана и соскользнул затем по контрфорсу[75] вниз, как играющий ребенок. Так он исчез из поля моего зрения.

Я проклинал судьбу. После такой долгой разлуки вернуть брату брата, теперь чтобы снова потерять его! В этом не было справедливости, ничего милосердного — только чистая жажда страданий людских. Была ли это воля Господа? Не подтверждало ли это многократно идеи дреговитов, которые не видели в этом мире ничего хорошего?

С такой горькой мыслью я покинул собор Нотр-Дам. Навсегда, как я надеялся.

КНИГА ВОСЬМАЯ

Глава 1 Говорящая коза

Я долго блуждал по улицам и, наконец, завернул в кабак, где напрасно пытался заглушить свою боль из-за смерти Зиты и потери моего брата кувшином плохого вина. В итоге я отправился в район Тампля. Что же мне оставалось еще? Один из посыльных Вийона провел меня в подземное царство, а там — в большое помещение, в котором я увидел некоторых знакомых: Вийона, Леонардо и его двух друзей, а заодно — и Матиаса. И Джали. Коза со скучающим видом пила воду из горшка. Лица склонившихся над низким столом мужчин выражали крайнее напряжение. На столе лежал кусок бумаги, который они с интересом рассматривали.

— Ах, вот и вы, наконец, Арман! — кто-нибудь другой не принял бы смертельную ухмылку Вийона как радостную улыбку. — Вы чуть было не пропустили самое любопытное.

— Что, Матиас нашел Джали? — спросил я.

— Джали нашла нас, — поправил меня цыганский герцог. — Она пришла около полудня в наш лагерь, довольно долго проплутав по улицам. Счастье, что никто не поймал ее.

— Да, счастье для Джали, — сказал я без особой заинтересованности. — Иначе она бы теперь оказалась на вертеле.

— Счастье для нас! — ответил Вийон. — Джали рассказала нам важную тайну.

— При помощи табличек с буквами? — спросил я с недоверием и указал на кожаный мешочек, который всегда висел на шеи Джали. Она все еще носила на шее свое золотое ожерелье, мешочек же лежал на столе, некоторые из букв на табличках были произвольно рассыпаны рядом. — Я думал, это только фокус, которому Зита обучила козу. Или действительно в Джали прячется дьявол?

— Игра с буквами — дешевый трюк, — сказал Вийон и удостоился злого взгляда цыганского герцога. — Джали кое-что принесла в своем мешочке, и это сообщение, право, большая удача для нас.

Он постучал указательным пальцем по бумаге, которая была расправлена на столе. Это была страница из книги, гравюра на дереве, изображавшая большой комплекс зданий. На переднем плане была видна пара домов, стоящих на свободной территории, некоторые из них были соединены забором, парой деревьев и маленькой круглой башней под маковкой. Позади возвышалась крепость с галереями на широких стенах, башнями и бойницами для стрелков. Ров окружал стены, и только по подъемному мосту слева попадали вовнутрь. Правый угол передней стены защищался круглым донжоном[76]. Все можно было принять за оплот военачальника, если бы внутри не возвышалась роскошная церковь и большой монастырь, который примыкал справа. На верхнем крае картины, кроме оборонительных стен, располагались часовня, ветряная мельница и пара полей, частично огороженных. И надо всем размашистой рукой красными чернилами было написано греческое изречение: АЫАГКН.