Лиз Карлайл - Один маленький грех

• Название: Один маленький грех
• Автор: Лиз Карлайл
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-039411-Х, 5-9713-4456-0, 5-9762-2023-1

Маленькие грешки приводят порой к большим последствиям…

Но сэр Аласдэр Маклахлан забыл об этой старинной мудрости — и вспомнил о ней, лишь когда плод одного его «маленького греха» был отдан ему прямо в руки.

Что делать неисправимому холостяку?

Сэр Аласдэр решает нанять для маленькой дочери гувернантку — и молоденькая Эсме Гамильтон кажется ему идеальной кандидатурой на эту роль.

Однако чем чаще видит он Эсме, тем вернее понимает, что встретил женщину, о которой мечтал всю жизнь…

---

Маклахлан медленно и лениво пожал плечами.

— Тогда, может быть, вы просто нальете мне еще кофе, — предложил он. — Моя чашка пуста вот уже десять минут.

Эсме посмотрела на стол, несколько смущенная своей оплошностью. Его чашка стояла пустая на краю стола. Он взялся за чашку и подтолкнул ее к Эсме. Она инстинктивно схватилась за кофейник. Но как-то так получилось, что жидкость пролилась мимо, и следующее, что запечатлелось в ее сознании, — Маклахлан отдергивает руку и проливает кофе на свой замечательный костюм. «Боже мой!» — вскрикивает он.

Что было дальше, она потом толком не могла вспомнить. В ее руке оказался носовой платок, а она стояла на коленях у его кресла и прикладывала платок к его жилету прекрасного соломенного цвета, совсем не думая, как это может выглядеть со стороны.

— Простите меня! — Эсме яростно терла шелк. Маклахлан откинулся в кресле, чтобы оценить ущерб.

— Черт, горячо!

— Ой, я ошпарила вас? — жалобно спросила она. — Вам больно? — Ей вдруг захотелось заплакать. Это было последней каплей.

— До свадьбы заживет. — Его сильная теплая рука легла на ее плечо. — В самом деле, мисс Маклахлан, все в порядке. Пожалуйста, перестаньте тереть и посмотрите на меня.

Эсме подняла глаза.

— О нет! — Его шейный платок тоже пострадал. — Ой, он испорчен! — Она перебирала складки платка, будто это могло помочь.

Маклахлан отвел ее руку в сторону, но продолжал удерживать ее в своей руке.

— Бывало и хуже, — сказал он, наклоняясь над ней так низко, что от его дыхания слегка шевелились ее волосы. — Мисс Гамильтон, встаньте с колен — прежде чем кто-нибудь заглянет сюда и сделает неправильный вывод, что, если учесть мою репутацию, весьма вероятно.

Смысл его слов не доходил до нее.

— Простите?

Маклахлан вздохнул, затем толчком отодвинул кресло назад и поднялся, одновременно подняв ее. Теперь они стояли совсем близко друг к другу. Ее голова едва доставала до его груди, ее рука все еще оставалась в его руке. Некоторое время он не двигался, глядя на их переплетенные пальцы.

— Моя дорогая мисс Гамильтон, — наконец начал он. — Д-да?

Его рот искривился в улыбке.

— Надеюсь, я не пострадаю, если скажу, что из всех людей, обкусывающих ногти, коих мне приходилось знать, вы самая безжалостная к собственным ногтям.

Ее лицо запылало. Она выдернула руку и спрятала ее за спиной.

Он успел схватить другую руку и твердо удерживал ее.

— Да-а, — произнес он, внимательно разглядывая ее пальцы, — я вообще не уверен, что это ногти.

Она попыталась высвободить руку, но негодяй только насмешливо улыбался.

— Вы, мисс Гамильтон, стараетесь вовсе избавиться от них, — продолжал он, не спуская глаз с ее руки. — Они отступают, как французы из Москвы.

Эсме все еще была в смятении оттого, что облила его горячим кофе.

— Это ужасная привычка, — призналась она, пытаясь высвободить руку. — Хотела бы я знать, как избавиться от нее.

Он перевел взгляд на ее лицо и долго не отрываясь смотрел на него.

— Что мне хотелось бы знать, так это отчего вы в такой тревоге, что обкусываете свои ногти до мяса?

Он, казалось, не собирался выпускать ее руку, хотя и удерживал ее очень деликатно.

— Эсме. — В его голосе она услышала упрекающую заботливость. — Моя дорогая, вы действительно сильно обеспокоены. Почему? Как я могу вам помочь?

Она вдруг почувствовала, что подбородок у нее дрожит.

— Не смейте, — прошептала она, отводя глаза в сторону. — Не смейте жалеть меня.

Его глаза оживились.

— Я только хочу, чтобы вы сказали мне, в чем дело, — настаивал он. Внезапно его тон изменился. — Эсме, может быть, это я? Это я… заставляю вас страдать?

С этими словами он уронил ее руку и отступил назад.

Боже! Этого просто не может быть. Почему его это вообще заботит? Как он может быть то невоспитанным грубияном, то — в следующий момент — полным сочувствия и сострадания? У Эсме перехватило дыхание.

— Это не вы, — удалось произнести ей, ее рука нервно теребила нитку жемчуга на шее. — Это не вы, и это не имеет к вам ни малейшего отношения. Пожалуйста, Маклахлан, просто не обращайте на меня внимания.

— Я не уверен, что мне это удастся. — Его голос звучал мягко, но настойчиво. — Моя дорогая, вы делаете вид, что все в порядке, но я начинаю подозревать, что под маской храбрости скрывается надлом. Вам слишком многое пришлось перенести?

— Я справлюсь! — взмолилась она, роняя руку. — Я справлюсь, клянусь вам! Так вы поэтому нанимаете няню? Вы считаете, что я ничего не знаю о том, как обращаться с детьми? А что касается кофе — я виновата, простите, я была недостаточно внимательна. — Она говорила все возбужденнее, но не могла остановиться. — Больше этого не случится. И я смогу смотреть за Сорчей. Я смогу!

— Мисс Гамильтон, все это не важно, — сказал он. — Вы устали, вы тоскуете по дому, вы пережили утрату. Ваша мать умерла, на вас легла непосильная ответственность. Я уверен, что временами вы чувствуете себя совсем одинокой. Могу я проявить по крайней мере небольшое участие?

Она издала какой-то звук — было ли это затрудненное дыхание? Или рыдание? Едва ли она сама это знала. Неожиданно она почувствовала, что его руки, такие сильные и уверенные, обхватили ее. Никогда еще ничье прикосновение не несло с собой столько успокоения и поддержки. Эсме, конечно же, не следовало этого делать, но она позволила себе приникнуть к его груди, надежной, как скала. Она ощущала крахмальную свежесть и теплый мускусный мужской запах, и вдруг само собой оказалось — это единственное, что она могла сделать, чтобы не уткнуться носом в его промокший галстук и не заплакать. Она тосковала по дому. Она горевала по умершей матери. И она боялась. Боялась себя не меньше, чем других.

— Эсме, посмотрите на меня, — шепнул он. — Пожалуйста.

Она подняла на него глаза, беззвучно умоляя, сама не зная, о чем. Его объятие стало крепче. Его греховно длинные ноги немного согнулись, его рот оказался над ее ртом. Эсме почувствовала, как кровь быстрее побежала по ее жилам. Ей хотелось раствориться, спрятаться в нем. Вместо этого она закрыла глаза и приоткрыла губы. Она как будто знала, что произойдет дальше — губы Маклахлана оказались на ее губах, и Эсме овладело чувство неизбежности происходящего.

Она повернула голову в движении, умолявшем, чтобы поцелуй стал крепче. Его мягкие и жадные губы слились с ее губами. Внутри ее что-то переворачивалось. Пальцы на ногах поджались, дыхание перехватило. Плохо. Совсем плохо. Но неумолимая сила прижимала ее тело к нему. Она задыхалась — или ей это казалось — и чувствовала, как его язык настойчиво стремится протиснуться между ее губами. И под этим мягким натиском она откинула голову назад и со сладостным чувством позволила губам открыться для него.

Маклахлан застонал, это был низкий мучительный звук, и глубоко просунул язык в ее рот. Боже, какое странное ощущение. Какое восхитительно греховное. Ничего подобного она никогда не испытывала. Ее дыхание участилось и стало поверхностным. Она поднялась на цыпочки и обхватила его за талию, а потом ее руки скользнули вверх по его спине, наслаждаясь его теплом и силой.

— Эсме, — прошептал он, едва оторвавшись от ее губ, а затем снова приник к ним. Она чувствовала под своими ладонями, как подрагивали мышцы его спины, словно у нетерпеливого жеребца.

Она чуть отвела рот.

— О Боже, — прошептала она.

Его губы теперь скользнули вдоль ее щеки, потом к подбородку и вдоль нитки жемчуга на ее горле. Тяжелая теплая рука двинулась вниз по ее спине, ниже, еще ниже, пока не оказалась на бедре; ставшая горячей рука описывала круги, сжимала бедро через ткань юбок.

Господи, она так устала от одиночества. Она жаждала прикосновений другого человеческого существа. Она жаждала этого. Эсме отдалась побуждению прижаться к нему. Она смутно сознавала, что поступает дурно. Глупо. Но ее пальцы жадно впивались в шелк на его широкой спине.

В ответ Маклахлан просунул пальцы в ее распустившиеся волосы и поглаживал их, успокаивая ее одновременно с мягким натиском. Он нежно наступал, целуя и покусывая ее горло, пока его губы не оказались на изгибе ее шеи. Пока она не потеряла способности противиться любой его просьбе. И все же он колебался.

— Не надо, — прошептала она.

— Не надо?..

Эсме пыталась покачать головой.

— Не надо останавливаться, — задыхалась она. — Пожалуйста.

Но было поздно. Его теплый рот больше не прижимался к ее шее. Только слышалось тяжелое дыхание. Медленно он поднял голову и посмотрел на нее. Яркие лучи солнца упали на его плечо, золотом вспыхнули его волосы. И это сияние привело ее в чувство.

— Эсме. — В его глазах стояло отчаяние. — О, Эсме, Боже, я…

Она медленно отодвинулась, молча, охваченная ужасом. Его руки скользнули вниз вдоль ее рук до локтей, а затем упали. Он оторвал от нее взгляд. Утреннее солнце высвечивало его силуэт. Казалось, это фигура ангела. Как будто Люцифер спустился, чтобы соблазнять и мучить. И он был им! Боже, что она наделала?