Чарльз Капхен - Закат Америки. Уже скоро

• Название: Закат Америки. Уже скоро
• Автор: Чарльз Капхен
• Издательство: АСТ, Люкс
• Жанр: Публицистика
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-024219-0, 5-9660-0142-1

История учит, что великие державы не вечны – рано или поздно любая из них, сколь бы ни была она могущественна, оказывается на грани коллапса и уступает свое место на «мировой шахматной доске» новым амбициозным игрокам. Так было и с первой «евроатлантической» империей – македонским царством Александра Великого, так было и с Римской империей, и с империей Британской, над которой «никогда не заходило солнце». Схожая участь, по мнению Чарльза Капхена, профессора Школы международных отношений при Джорджтаунском университете и директора Европейского отдела в Совете по международным отношениям, ожидает и нынешнего «мирового гегемона» – Соединенные Штаты Америки.

---

Рынок, который снова пошел вверх благодаря кредитам, рискует рухнуть в случае, если кредиторы начнут нервничать. Переоценка акций предприятий хай-тека весной 2000 года и позже в том же году объясняется частично продажей этих акций инвесторами, которым нуждались в средствах для погашения займов. Индекс Nasdaq стабилизировался, когда активизировались спекулянты, скупавшие акции по исключительно низкому курсу, но предварительно опустился почти на 40%. Компании хай-тека изрядно пострадали: акции «Qualcomm» упали на 55%, «Cisco» – на 35%, «America Online» потеряла 21% за период с начала апреля по конец мая 2000 года. Спад возобновился немного позже, причем вновь по причине нехватки средств для погашения займов. К апрелю следующего года индекс Nasdaq снизился почти на 70% по сравнению с наивысшей отметкой (приблизительно с 5100 пунктов до 1640). «Oracle», акции которой благополучно пережили весеннее падение цен, упала в цене более чем на 65% за период с сентября 2000 года по апрель 2001 года. Рыночная стоимость магазина «Amazon» к апрелю составляла почти 5 миллиардов долларов, то есть опустилась приблизительно на 30 миллиардов долларов с конца 1999 года.

Снова проведем параллель с двадцатыми годами. Как и тогда, спрос на капитал стимулировался бумом на американском фондовом рынке, привлекательность которого притягивала зарубежных инвесторов. Воздействие американской экономики на мировые финансы демонстрировало «эффект губки». В начале 1990-х годов около 20% всего капитала из стран с текущими излишками на счетах (стран, которые экспортировали больше товаров и услуг, чем импортировали) пришло на американский рынок. К концу десятилетия эта цифра увеличилась почти на 70%. В период между 1995 и 1999 годами зарубежные покупки американских промышленных облигаций увеличились втрое, а акций как таковых – почти в десять раз. К концу десятилетия иностранцы могли предъявить Соединенным Штатам финансовые иски на сумму почти в 6,5 триллионов долларов, что составляло около 35% казначейского рынка и 20% рынка промышленных облигаций(25). Тот факт, что иностранные инвесторы находили американскую экономику столь привлекательной, безусловно, способствовало дальнейшему росту фондового рынка.

Весь мир спешил сделать инвестиции в Америку, но никто не задумывался, чем это может обернуться. Нарастание международной нестабильности в какой-то степени было скомпенсировано эффективной деятельностью американского рынка; тем не менее вероятность катастрофы в мировой экономики увеличивалась. Большинство капиталов вливалось в Соединенные Штаты из Европы, что спровоцировало 25-процентное снижение стоимости евро в течение 1999—2000 годов. Низкий курс евро удешевил европейский экспорт, но существенно увеличил американский торговый дефицит, который и без того возрос в результате финансового кризиса в Восточной Азии и девальвации региональных валют с 167 миллиардов долларов в 1998 году до 262 миллиардов долларов в 1999 году, а в 2000 году достиг 376 миллиардов долларов.

Зависимость от иностранного капитала для покрытия этого торгового дефицита, в свою очередь, увеличила курс доллара, обострив проблему и породив порочный круг. Евро подешевел. Европейцы инвестировали в Соединенные Штаты, препятствуя дальнейшей девальвации европейской валюты и укрепляя доллар. Но рост американского торгового дефицита стимулировал повышение спроса на иностранный капитал, что вызывало дальнейшее падение евро. Этот замкнутый круг, наравне с привлекательностью американской экономики для иностранных инвесторов, объясняет, почему Соединенные Штаты стали настолько зависимы от поступлений капитала из-за границы и каким образом на руках иностранных инвесторов оказались платежные требования на 6,5 триллиона долларов – на сумму, которая на 60% превышала объем американского валового внутреннего продукта. Грандиозная сумма внешнего долга в краткосрочной перспективе обеспечивала развитие экономики и гарантировала качество повседневной жизни. Однако страна жила не по средствам и накапливала долги, что ставило под сомнение будущее процветание.

Бум фондового рынка связан и еще с одним тревожным фактором. Ежегодная индивидуальная норма сбережений в Соединенных Штатах упала до послевоенного уровня. В 2000 году она составила 1 % – самый низкий показатель с 1933 года. Американцы стали меньше откладывать «про запас» отчасти потому, что жизнь предоставляла возможности тратить. Тормозящий эффект низкого уровня сбережений на рост экономики нивелировался за счет корпоративных инвестиций и притока капитала из-за границы. Но по мере замедления темпов роста американской экономики корпорации начали сокращать объемы инвестиций, а иностранный капитал устремился на другие рынки; в результате Америка начала ощущать последствия стратегии «трать без оглядки и забудь про накопления».

Итог известен: американская экономика, предлагавшаяся в 1990-е годы в качестве модели для других стран, на поверку оказалась в серьезной опасности. Фондовый рынок демонстрировал все признаки переоцененности. Хотя он и спустился с заоблачных высот, благодаря чему лишь отдельные пакеты акций сохранили запредельную стоимость, последние несколько лет показали рыночный потенциал спекулятивного бума с последующим банкротством. Нарастание внешнего долга, спровоцированное торговым дефицитом и само его подогревавшее, вело к переоценке доллара; более того, эти экономические тенденции накладывались друг на друга. Фондовый рынок оказался «перегрет», в частности, из-за того, что иностранцы осуществляли прямые инвестиции в этот рынок и обеспечивали ликвидность кредитов, привлекая тем самым новых инвесторов. А переоценка доллара объяснялась, с одной стороны, стабильным ростом фондового рынка, а с другой – привлекательностью инвестиций в американские акции, казначейские векселя и облигации. Начни фондовый рынок и доллар совместное скольжение вниз, падение одного ускоряло бы падение другого, что сулило экономическую катастрофу.

РАСПРОСТРАНЕНИЕ «СУРОВЫХ ВРЕМЕН»

Фондовый рынок и экономика в целом успокоились с наступлением благоденствия, обеспеченного излишками 1990-х годов. К весне 2001 года среднее соотношение стоимости и доходности акций по индексу S &P стабилизировалось на сравнительно безопасном уровне. Однако, как неоднократно давало понять прошлое, любые непредвиденные перемены могут превратить относительно благоприятные экономические условия в бурлящий мальстрим. Окажись экономика США в кризисе, это неминуемо сказалось бы на мировой экономике. Те же характеристики глобализации, которые Фридман находил столь привлекательными, – ее скорость, глубина, масштаб и дешевизна, – гарантируют моментальное распространение кризиса в американской экономике по всему миру.

В этом и состоит проблема. Сама по себе глобализация – феномен нейтральный, порожденный расширением инфраструктуры – этакого «водопровода» – мировой экономики. В лучшие времена эта инфраструктура распространяет благополучие и стабильность. Но во время кризиса она не менее споро разносит по свету обнищание и неустойчивость. Эффект глобализации целиком зависит от «субстанции», бегущей по широким трубам экономического водопровода.

Финансовый кризис в Восточной Азии – отличный пример того, сколь быстро и безжалостно могут распространяться кризисные явления в мировой экономике. Проблемы начались в Таиланде в середине 1997 года, когда опасения «перегрева» местной экономики, развивавшейся чрезмерно высокими темпами, привели к утечке капитала. Курс тайского бата упал на 20%. Следующей жертвой оказался филип пинский песо, за которым последовали в течение недели малайзийский рингит и индонезийская рупия. Последняя за два месяца потеряла 30% своей стоимости. К осени кризис распространился на всю Северо-Восточную Азию. Тайвань девальвировал свою валюту в октябре, сразу же после этого начались спекуляции с гонконгским долларом. Большие валютные запасы и эффективное управление дали возможность монетарным властям Гонконга удержать курс валюты. Но для этого потребовалось увеличить межбанковский ссудный процент на 300%, что обрушило гонконгский фондовый рынок в пике (за четыре дня он упал почти на 25%). Затем пострадала Южная Корея: к середине ноября за один доллар давали 1000 вон, тогда как начале осени соотношение составляло 1:850.

Хотя мнения о причинах кризиса расходятся, все аналитики согласны, что стремительное распространение кризиса было обеспечено именно «водопроводом» глобализированной экономики. Стивен Хаггард, профессор Калифорнийского университета в Сан-Диего и ведущий эксперт по вопросам азиатской экономики, пишет:

«Углубление финансовой интеграции создает необходимые условия для возникновения кризиса… Когда в какой-либо стране происходит кризис, к его «услугам» множество каналов, по которым он может проникать в другие страны, в том числе опасения опережающей девальвации и всевозможные финансовые связи… Таиланд подтолкнул Индонезию и Малайзию; девальвация валюты Тайваня спровоцировала падение рынка в Гонконге в конце октября; гонконгский кризис перекинулся на Южную Корею, что, в свою очередь, потрясло рынки Юго-Восточной Азии в конце 1997 года»(26).