Синтия Хэррод-Иглз - Черный жемчуг

• Название: Черный жемчуг
• Автор: Синтия Хэррод-Иглз
• Издательство: Крон-Пресс
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-232-00097-7

«Династия Морлэндов» – это серия романов об истории семьи Морлэндов. Действие происходит в Англии начиная с XV века. Переходя от жизнеописания одного действующего лица к другому, писательница повествует о судьбе многочисленного семейства на протяжении нескольких поколений. Стремительный, захватывающий сюжет, увлекательная интрига, известные и не очень известные события и лица описаны ярко и живо.

Пятая книга серии «Черный жемчуг» продолжает сагу о династии Морлэндов – уникальное повествование о жизни одной английской семьи. Годы правления Кромвеля были долгими и жестокими для Морлэндов, но с реставрацией монархии и возвращением в Англию Карла II у Ральфа – хозяина замка Морлэнд – появляется возможность занять прежнее почетное место в обществе и вернуть потерянные земли. Для красивой и тщеславной Аннунсиаты Реставрация дает шанс стать придворной дамой и разгадать тайну своего рождения. Начинается новая эпоха – время залечивания ран, но много испытаний ожидает Ральфа и Аннунсиату, прежде чем они обретут, наконец, желанное счастье и покой.

---

Однако если сам этот случай казался похожим на сон, который в памяти Руфи сразу же приобрел сходство с волшебными сказками, он имел вполне реальные последствия. В тридцать лет Руфь родила своего первого и последнего ребенка, а потом в течение пятнадцати лет старалась вырастить этого ребенка таким, какой хотела стать сама. Теперь, наконец, Руфь отправила своего ребенка в большой мир, и он скрылся вдали подобно горделивому и прекрасному кораблю, увешанному вьющимися флагами, под гром салюта, а она, Руфь, осталась со своим чувством тревоги и бесполезности. Возвращение к прежним отношениям приемной матери помогало ей перенестись в прошлое. Быть матерью Аннунсиаты было нелегко, но все же возможно. Теперь же Руфь поняла, что она и Аннунсиата сделали несчастным Кита-младшего.

Когда родилась Аннунсиата, Руфь больше всего желала, чтобы ее дочь и Кит-младший когда-нибудь поженились, и она порадовалась, как охотно подчинился ее желанию сам Кит-младший. Он был очарован Аннунсиатой с тех пор, как она родилась, и пока девочка росла, его очарование постепенно перешло в такую искреннюю любовь, что, по всеобщему соглашению, пара должна была непременно пожениться. Аннунсиата и Кит-младший были детьми, которых Руфь желала всю жизнь, в которых соединилась ее кровь и кровь Кита. Втайне Руфь стремилась заново переписать историю своей любви – так, как не удалось сделать это в жизни. Аннунсиата и Кит должны были пожениться, как это следовало сделать их родителям.

Однако Руфь не приняла во внимание саму Аннунсиату – она во многом отличалась от своей матери, и Руфи в конце концов пришлось признаться, что ее дочь не такая, как она, хотя такое признание оказалось болезненным и было сделано после долгих колебаний. Аннунсиате была уготована лучшая участь, чем та, о которой грезила ее мать. Девушка росла, любя Кита, но, как вскоре убедилась Руфь, это была только сестринская любовь. Кроме того, Аннунсиата была богатой наследницей и признанной красавицей, и любое из этих достоинств должно было обеспечить ей лучшего мужа, чем отпрыск Кита, оставшийся без гроша в кармане после опустошительной войны и правления республиканцев. Даже если бы он и вернул шотландские владения, он был не парой Аннунсиате, и Руфь понимала это, видя, что и Аннунсиата так думает.

Таким образом, и в буквальном и в переносном смысле вопрос несчастья Кита-младшего оказался в руках Руфи. Она с нетерпением ждала, когда Кит уедет в Шотландию, втайне надеясь, что он не вернется, несмотря на всю любовь к нему.

Дверь открылась, и на пороге появился Кит, отряхивая капли дождя с верхней одежды и распространяя вокруг себя запах влажной шерстяной ткани. Его белье почти не промокло, но волосы были насквозь пропитаны водой: они мокрыми прядями облепили голову, капли с них стекали на лицо и за воротник.

– Как ты умудрился так вымокнуть? – воскликнула Руфь.

– Дул очень сильный ветер, он унес мою шляпу, и мне пришлось немало побегать, чтобы догнать ее, – объяснил Кит. Он взял полотенце, но Руфь тут же отняла его и принялась вытирать мокрые волосы Кита. Он застыл и прикрыл глаза от удовольствия, пока Руфь пригнула его голову, немилосердно растирая ее жестким полотенцем.

– Ты сделал все, что хотел? – спросила она. Голос Кита был приглушен тканью полотенца:

– Да, я осмотрел все четыре дома и обнаружил, что там предстоит немало работы. У одного из них протекает крыша, у всех остальных засорены дымоходы. Но в целом дома еще крепкие.

– Так и должно быть. Что ты еще делал?

– По дороге домой заезжал в дом Морлэндов. – Руфь отошла, а Кит поднял раскрасневшееся лицо и выпрямился. – Кэти и Элизабет поделили между собой обязанности Лии – Кэти стала домоправительницей, а Элизабет – воспитательницей детей Ральфа.

Руфь одобрительно кивнула.

– Это неплохо придумано. Но что будет, когда они выйдут замуж?

– Думаю, Ральфу придется искать им замену. Однако непохоже, что кузины вскоре выйдут замуж – у обеих нет приданого, и в конце концов...

Руфь приподняла бровь.

– Они найдут себе мужей, и гораздо скорее, чем ты предполагаешь. Любая из них станет подходящей партией для небогатого человека.

Кит-младший не понял намека на самого себя.

– Но ведь у Элизабет нет ни гроша, а Кэти так дурна собой, – напомнил он.

– Кэти хорошо воспитана, образованна, она из хорошего рода, и Ральф даст за ней приданое, если только не захочет опозориться, или я не знаю Ральфа. Вдобавок она умеет управляться со множеством слуг, а такое умение нельзя не оценить.

Кит улыбнулся – улыбка делала его совершенно похожим на отца – и положил руки на жесткие плечи Руфи.

– И я всегда ценил вас, – проговорил он, не подозревая скрытого смысла в словах Руфи, – всегда. Разве я смог бы прожить с вами всю жизнь и не узнать всех ваших способностей? Я ваш вечный должник, Руфь, и никогда не забуду этого, – притянув к себе, он поцеловал ее в щеку, и на мгновение Руфь оказалась так близко от него, что мокрая от дождя щека холодила ей кожу, усы щекотали ее, а дыхание приподнимало волосы. Старые, давно забытые чувства всколыхнулись в ней, и Руфь помедлила еще немного, наслаждаясь близостью сильного мужского тела. Она и понятия не имела о роскоши чужой заботы, не знала, как приятно чувствовать объятия сильных рук и слышать уверенные слова: «Я позабочусь о тебе, понесу твою ношу»... «Кит!» – вскрикнуло ее сердце, но это продолжалось всего одну секунду, прежде чем Руфь холодно поправила себя: «Кит-младший», выпрямилась и высвободилась из его рук.

– Лучше пойди переоденься и отдай мокрую одежду Перри, чтобы он высушил ее, – произнесла Руфь, тут же подумав, что нашла хороший предлог выслать Кита из комнаты: сейчас ей хотелось побыть одной.

Глава 13

На обеде с лордом Баллинкри в субботу было решено, что Аннунсиата должна предстать перед королем в воскресенье, и Хьюго потребовал, чтобы ему доверили честь самому совершить эту церемонию. Аннунсиата вспыхнула при таком изысканном комплименте, но поспешила отказаться, несмотря на согласие Ричарда. Видя это, Люси слегка подтолкнула локтем Ричарда.

– Это будет очень любезно с вашей стороны, – сказал Ричард, понимая, что Аннунсиата только выиграет, если ее представит виконт, который, кроме всего прочего, является близким другом его величества.

– Тогда сделаем это завтра, – с жаром подхватил Хьюго, – если не возражаете, то возле церкви. Король любит прогуляться в парке после службы, чтобы освежиться и согнать дремоту, к тому же проповедь всегда настраивает его на особенно благодушный лад.

Аннунсиату потрясла мысль о том, что король может дремать в церкви, и она решила, что Хьюго пошутил.

– И как же все произойдет? – расспрашивал Ричард.

– О, это будет самое простое дело! Я пойду впереди его величества. Если вы встанете так, чтобы видеть нас, то, как только заметите меня, идите вперед, и я представлю вас, а потом вы сможете прогуляться вместе с королем столько, сколько вам будет угодно.

Люси отправила свою личную горничную, Пэл, одеть Аннунсиату для важного события, а немного попозже и сама поднялась в комнату девушки, чтобы проследить, как ее будут причесывать. Люси обнаружила, что Аннунсиата побледнела и примолкла от беспокойства, и сочувственно пожала ей руки, пока Пэл орудовала щипцами для завивки.

– Твое беспокойство естественно и вполне понятно, – успокоила она, – но здесь совершенно нечего бояться. Король ценит красоту, он будет восхищен тобой. Вот увидишь, он улыбнется и скажет тебе что-нибудь приятное.

– Я не найду, что ответить ему, – чуть не плакала Аннунсиата.

– Тебе не нужно ничего говорить. Король скажет: «Добро пожаловать ко двору» или что-нибудь вроде этого, а тебе останется только произнести: «Благодарю вас, ваше величество», и он уйдет – этим все и закончится. Ну, дай взглянуть на тебя – встань и повернись.

Аннунсиата послушно поднялась и повернулась на месте, а Люси улыбнулась.

– Ты выглядишь бесподобно. Этот цвет тебе к лицу.

Манто Аннунсиаты было сшито из темно-синего бархата, нижнее платье из голубого шелка оттенком светлее, с легкой бирюзовой тенью; высокий воротник и рукава отделаны тончайшим кружевом. Пэл завила волосы девушки, оставив их гладкими на голове и собрав в узел на затылке так, что волосы падали темным водопадом с головы на плечи.

– Надо ли подкрасить ее, мадам? – спросила Пэл.

Люси покачала головой.

– Нет, нет – она прекрасна и так. Румяна только испортят ее красоту. Потри себе щеки, дорогая, ты слишком бледна. Прежде чем мы представим тебя, несколько раз покусай губы, чтобы они стали ярче. А где твоя косынка и перчатки? Думаю, муфта тебе сегодня не понадобится – слишком тепло. Ты готова? Тогда пойдем вниз.

Ричард промолчал, когда увидел свою юную кузину, он только улыбнулся, одобрительно оглядев ее. Аннунсиата бережно приподняла юбки и поднялась в карету, чтобы сесть на переднюю скамью, и всю дорогу от города до Уайтхолла молчала. Что бы ни говорила Люси, она не могла избавиться от страха, ибо король для нее все-таки оставался королем, помазанником Божиим, Его наместником на земле, а она – она была ничтожнейшей из смертных, женщиной, и к тому же в глубине души она была уверена, но даже самой себе с трудом решалась признаться в том, что она незаконнорожденная. Конечно, Аннунсиату радовала и наполняла гордостью возможность быть представленной королю, но она знала, что не сможет успокоиться, пока все не будет окончено.