Синтия Хэррод-Иглз - Черный жемчуг

• Название: Черный жемчуг
• Автор: Синтия Хэррод-Иглз
• Издательство: Крон-Пресс
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-232-00097-7

«Династия Морлэндов» – это серия романов об истории семьи Морлэндов. Действие происходит в Англии начиная с XV века. Переходя от жизнеописания одного действующего лица к другому, писательница повествует о судьбе многочисленного семейства на протяжении нескольких поколений. Стремительный, захватывающий сюжет, увлекательная интрига, известные и не очень известные события и лица описаны ярко и живо.

Пятая книга серии «Черный жемчуг» продолжает сагу о династии Морлэндов – уникальное повествование о жизни одной английской семьи. Годы правления Кромвеля были долгими и жестокими для Морлэндов, но с реставрацией монархии и возвращением в Англию Карла II у Ральфа – хозяина замка Морлэнд – появляется возможность занять прежнее почетное место в обществе и вернуть потерянные земли. Для красивой и тщеславной Аннунсиаты Реставрация дает шанс стать придворной дамой и разгадать тайну своего рождения. Начинается новая эпоха – время залечивания ран, но много испытаний ожидает Ральфа и Аннунсиату, прежде чем они обретут, наконец, желанное счастье и покой.

---

– Надеюсь, после Кромвеля они остались в приемлемом состоянии, – пробормотал Хьюго Эдуарду, когда толпа расступилась, чтобы дать проход королю.

– Я слышал, что большая часть картин короля-мученика распродана, – заметил Фрэнсис. – Королю придется собирать коллекцию заново.

Король и его приближенные прошли мимо, и Морлэнды склонились в низком поклоне. Король устало улыбнулся, и Эдуард услышал, как он вполголоса проговорил Джорджу Вилльерсу:

– Думаю, мне следует винить только себя за то, что изгнание продлилось так долго. За последнюю неделю я еще не встречал человека, который не сообщил бы мне, что всегда ждал моего возвращения.

Выпрямившись, Хьюго произнес, глядя вслед королю:

– Он вновь начнет коллекционировать красивые вещи, только это будут не картины, а живые красавицы, которыми он заполнит свои апартаменты.

– Что вы хотите этим сказать? – поинтересовался Фрэнсис.

Хьюго цинично усмехнулся.

– Как вы думаете, куда он направляется? Спать? Восхвалять Бога за свое восстановление на престоле? Или утешаться прекрасной грудью миссис Палмер?

Потрясенный Фрэнсис проговорил:

– Простите, но меня, кажется, зовет Ричард, – и поспешил уйти. Кит тоже извинился и последовал за ним. Хьюго рассмеялся и обнял за плечи Эдуарда.

– Бедного мальчика поразило то, что королю, как и любому другому человеку, нужен ночной горшок. Ну, Нед, чем мы займемся? Последуем достойному примеру нашего лорда короля?

– Я чертовски голоден, – ответил Эдуард.

– Я тоже. Пойдем и закажем самый лучший обед, который только можно найти в Лондоне – и будь я проклят, если нам понадобится платить за него! Нам, двоим приближенным короля! Сегодня нас будут чествовать и возносить! Как насчет общества женщин? В Лондоне полно хорошеньких дамочек, и если собрать всех тех, что сегодня стояли у дороги...

– То после пятнадцатилетнего правления пуритан они окажутся непорочными, – добавил Эдуард. – Конечно, все они могут быть добродетельными.

– Бывает, что и коровы летают, – отозвался Хьюго. Рука об руку два молодых красавца направились к двери. – Мы выберем себе самых лучших. Человек, который сегодня будет спать в одиночку – или дурень, или изменник.

– Или и то, и другое.

– Пуританин.

– Паршивый пес.

Смеясь, они вышли на улицу, озаренную закатным солнцем.

Глава 9

Король, подобно старому монаху, просыпался вместе с солнцем. Летом, когда рано светало, он мог прогуляться по Приви-гарденс почти в одиночку, пока его приближенные отсыпались после ночных дебошей. Вскоре, однако, слуги начинали будить тех из них, кому предстояло обратиться к королю с прошениями, пока кто-нибудь другой не занял насиженное ими место вблизи повелителя.

Хьюго, одаренный физическим здоровьем и живым умом, вскоре вступил в сговор с одним из камердинеров короля – за небольшую мзду камердинер должен был сообщить его слуге, Жилю, о том, когда встает король. Жиль тут же должен был разбудить своего хозяина, принести горячей воды, умыть, побрить и одеть Хьюго так, чтобы тот оказался у ворот сада вместе со спаниелями его величества.

– Клянусь, – говорил Хьюго Эдуарду, – я не могу открыть глаза до тех пор, пока не услышу этих чертовых собак. Жиль одевает меня, как мать ребенка, – во сне. Затем он говорит: «Ваше утреннее питье, месье», зажимает мне нос и подносит ко рту чашку.

– Что это за утреннее питье? – удивленно спросил Эдуард. – Должно быть, сильнодействующее средство, если оно способно поднять тебя в такую рань.

Хьюго слегка пожал плечами.

– Ничего странного – это лимонный сок с горячей водой, без сахара. Он способен разбудить и мертвеца, а тем более меня. Мой язык как будто огнем обжигает, в горле раскручивается пружина и подбрасывает меня на ноги, так что я способен в темпе, левой-правой, спуститься по лестнице и перейти через Кинг-стрит к воротам Приви. Ох уж эти ворота – меня несет к ним, как плавающий мусор к опорам лондонских мостов, и вот я уже готов поклониться с улыбкой и приветствовать: «Доброе утро, ваше величество» таким свежим и бодрым голосом, как будто я уже давно проснулся. Карл Стюарт улыбается мне, поглядывая с восхищением и недоверием, а когда остальная свора устремляется за ним в погоню, потирая глаза и зевая, мы уже давно ведем беседу. Большой шлем взят!

Эдуард рассмеялся и спросил:

– И твое усердие принесло плоды? Он вернет тебе земли?

Хьюго погрозил ему пальцем.

– Всему свое время, старина. В таком тонком деле нельзя спешить. – Понизив голос, он подошел поближе и продолжал: – Честно говоря, Нед, я не слишком спешу вернуться в Ирландию. Баллинкри – чертовски скучное место, только охота там хороша. Нет, все, что мне надо – быть уверенным, что когда-нибудь я получу свои владения, чтобы покамест взять кредит в банке. Во всем прочем Уайтхолл подходит мне, а я подхожу Уайтхоллу – это несомненно.

В одно июльское воскресенье весь двор и огромное количество прихлебателей собрались в саду, наслаждаясь солнцем после долгих дней непогоды. Хьюго также был здесь, болтая с молодой дамой, чье бесхитростно нарумяненное лицо свидетельствовало, что она совсем недавно прибыла в Лондон из провинции, а кокетливые взгляды в сторону любого проходящего мимо мужчины показывали, что она обеспокоена желанием либо утратить целомудрие, либо найти мужа. Вся свора, как Хьюго называл приближенных короля, находилась в саду уже более двух часов, но Хьюго так и не увидел среди нее Эдуарда, хотя Кит, Фрэнсис и Ричард поприветствовали его, проходя мимо. Наконец Хьюго заметил, что его друг появился со стороны Тилт-Ярда.

– Добрый день, мастер Морлэнд. Последний бокал прошлой ночью был явно лишним для вас. Все Морлэнды уже два часа назад окружили короля, как чайки – рыболовное судно, а вы еще только идете.

– Я не спал, а работал, – возмутился Эдуард, а затем поморщился: – Боже, какая вонь идет от реки!

– Вот поэтому сад и назван «садом интимных удобств», – бесстрастно отозвался Хьюго. Подойдя поближе к Эдуарду, он принялся разглядывать его шею, слегка отодвигая воротник камзола.

– Что ты делаешь? – нетерпеливо проворчал Эдуард.

– Ищу твой ошейник, – ответил Хьюго. – Верный пес канцлера должен носить ошейник, иначе кто-нибудь украдет такого работящего добряка.

– Лучше быть верным псом, чем такими, как те дворняжки, ссорящимися из-за объедков, – возразил Эдуард, указывая на прихлебателей.

– Дорогой мой Нед, тебе угрожает опасность стать добродетельным господином – вот к чему приводит общение с такими людьми, как твой начальник. Мастер Гайд погубит тебя.

– Он очень добр ко мне, – коротко отозвался Эдуард.

Взяв под руку, Хьюго увлек Эдуарда в более тихую часть сада.

– Тише, не стоит раздражаться. Пойдем взглянем на розы. Я хочу серьезно поговорить с тобой.

Эдуард позволил увести себя и неохотно улыбнулся.

– Мне тоже надо поговорить, Хьюго. Ты погряз в огромных долгах.

– Что я могу поделать, старина? У меня нет денег, чтобы выплатить их, – на его лице появилось выражение оскорбленной невинности, и Эдуард улыбнулся, несмотря на свое раздражение.

– Разве так трудно жить по средствам?

– Конечно, нет, – сразу ответил Хьюго. – Что за глупости ты говоришь! Мне нужна только еда и вино, деньги, чтобы платить жалованье слуге, и пара безделушек, чтобы развлечься...

– Пара безделушек – вот как ты их называешь? А твоя новая одежда? Картины, мраморные скульптуры, мебель? Клянусь, твои апартаменты выглядят, как склад, куда вор приносит награбленное! А деньги, которые ты проигрываешь в карты и кости…

– Ты неправ. Деньги, которые я проигрываю в карты и кости, – мои собственные, те, которые я выиграл, когда мне везло...

– Или когда ты не был пьян, – неумолимо поправил Эдуард. – Неужели ты считаешь необходимым напиваться каждую ночь?

Лицо Хьюго внезапно стало серьезным.

– Конечно, Нед, именно так я и считаю. Это очень важно. Как думаешь, почему я так делаю? Почему все мы так делаем? Ведь напиваюсь не я один. Когда живешь в изгнании, отдав все во имя общего дела и потеряв все, в том числе и само это дело – вот тогда начинаешь ощущать невосполнимую пустоту внутри, с которой жизнь становится невозможной. Вино помогает нам забыть эту пустоту.

Серые глаза Эдуарда потемнели, как осеннее небо перед дождем. Хьюго мягко продолжал:

– Да, ты знаешь об этом, Нед. В тебе тоже есть эта пустота. Ты пытаешься заполнить ее работой, я – вином, играми, женщинами и красивыми картинами. Это одно и то же.

– Но этого недостаточно! – воскликнул Эдуард, как будто это признание вырвалось из глубины его души. Хьюго печально смотрел на него, и впервые Эдуард понял, что его друг гораздо старше в душе, чем кажется внешне.

– Этого никогда не будет достаточно. Каждому нужно любить что-нибудь, любовь – единственное, что способно заполнить огромную черную пропасть внутри человека, – запрокинув голову, он взглянул на голубое чистое небо. Эдуард тоже поднял голову, а Хьюго продолжал тихо, как будто самому себе: – Все время, пока я был за границей, я грезил о доме. Отец и я отдали все за Англию, за наш дом, за образ жизни, который был дорог нам, за короля, за честь и справедливость. И мы все потеряли, а мне пришлось бродить из страны в страну, оскорбленному и нелюбимому, зная, что враги живут в моем доме, не понимая его прелести. Все время мне снились северные небеса – неяркие, серовато-голубые, прохладные летние сумерки, робкие весенние рассветы. Я думал, что когда-нибудь я вернусь и вновь обрету все, что утратил. Но когда мы вернулись, я обнаружил, что потерял нечто большее, чем родина. Я потерял самого себя. – Он повернулся к Эдуарду. – Я больше не верю ни в честь, ни в справедливость, ни в добродетель.