Синтия Хэррод-Иглз - Черный жемчуг

• Название: Черный жемчуг
• Автор: Синтия Хэррод-Иглз
• Издательство: Крон-Пресс
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-232-00097-7

«Династия Морлэндов» – это серия романов об истории семьи Морлэндов. Действие происходит в Англии начиная с XV века. Переходя от жизнеописания одного действующего лица к другому, писательница повествует о судьбе многочисленного семейства на протяжении нескольких поколений. Стремительный, захватывающий сюжет, увлекательная интрига, известные и не очень известные события и лица описаны ярко и живо.

Пятая книга серии «Черный жемчуг» продолжает сагу о династии Морлэндов – уникальное повествование о жизни одной английской семьи. Годы правления Кромвеля были долгими и жестокими для Морлэндов, но с реставрацией монархии и возвращением в Англию Карла II у Ральфа – хозяина замка Морлэнд – появляется возможность занять прежнее почетное место в обществе и вернуть потерянные земли. Для красивой и тщеславной Аннунсиаты Реставрация дает шанс стать придворной дамой и разгадать тайну своего рождения. Начинается новая эпоха – время залечивания ран, но много испытаний ожидает Ральфа и Аннунсиату, прежде чем они обретут, наконец, желанное счастье и покой.

---

В один не по времени теплый день они оказались вдвоем далеко от дома – дальше, чем Аннунсиата уезжала когда-либо прежде. Они удобно расположились на вершине холма, на короткой, вытоптанной овцами траве, которую невдалеке пощипывали надежно стреноженные Нод и Байярд. Осеннее солнце уже склонялось к закату, освещая серые камни стены, у которой они сидели, лениво наблюдая, как у подножия холма пробегает бурливая речушка. С одних полей урожай был уже убран, но у стены еще стоял дозревающий овес. Легкий ветерок пригибал колосья; среди длинных золотисто-зеленых стеблей росли полевые цветы, вплетая свои ароматы в волну запахов свежескошенной травы и чабреца.

Аннунсиата удовлетворенно вздохнула и сбросила капюшон, поправив освобожденные из-под него волосы.

– Здесь так замечательно, и самое лучшее – что никого нет рядом. Даже Эллин! Некому говорить мне, что это не к лицу молодой леди.

Эдуард, облокотившись на локоть и лениво наблюдая за девушкой, улыбнулся своей загадочной улыбкой.

– Должно быть, Эллин часто приходится говорить вам об этом.

– Иногда мне кажется, что мне ничего не позволено делать, кроме как сидеть, сложа руки на коленях, – ответила Аннунсиата. Она скорчила гримасу и с поразительной точностью передразнила свою старую няню: – «Нет, моя девочка, вы должны вести себя, как леди, даже не будучи ею». Бедная Эллин! Она считает своим долгом все еще воспитывать меня.

– Она заботится о вас. – И вы должны ее слушаться.

– Конечно, – вздохнула Аннунсиата, – только вот... – Она откинулась на локоть и пожевала сорванный стебель травы. – Иногда, – продолжала она, – мне жаль, что я родилась девчонкой.

– Пути Господни неисповедимы, Нэнси, – равнодушно пробормотал Эдуард. – Я рад видеть вас такой, какая вы есть.

Он сорвал длинный стебель и протянул его девушке. Слегка вспыхнув под его взглядом, она приняла стебель и зажала его в зубах.

– Какая сухая здесь трава, – проговорила она, чтобы поддержать беседу.

– Пастбище, – пожал плечами Эдуард. – Овцы вытаптывают траву. Поэтому приходится огораживать лучшие луга для лошадей и другого скота. После овец остается голая земля.

– Еще бы – «овцы заплатили за все», – процитировала Аннунсиата.

Эдуард улыбнулся. – Это было написано на моей складной азбуке, когда я был ребенком.

– И на моей тоже! В сущности, эта фраза стала семейным девизом. Конечно, не в моем случае – удача мамы связана с лошадьми.

– Да, но Шоуз некогда был частью поместья Морлэндов, да и вы сами принадлежите к нашему роду.

– До тех пор, пока не выйду замуж. Эдуард энергично замотал головой.

– Только не вы! Фамильные черты Морлэндов останутся в вас на всю жизнь, за кого бы вы ни вышли замуж. В нашей семье часто появлялись такие женщины, как вы. Кроме того, Морлэнды женятся и выходят замуж только за родственников. В доме Морлэндов достаточно мужчин, чтобы предоставить вам выбор, кузина.

Аннунсиата быстро взглянула на него и отвернулась, пытаясь понять, что Эдуард имеет в виду. Неужели он говорит о Ките? Или о себе? Во всяком случае, необходимо было переменить тему разговора. Аннунсиата взглянула вниз, на реку. С ее места был виден поворот, где река, молчаливо выбегающая из зарослей ивняка, расширялась, взметая золотистые брызги при ударе о камень старого моста, а затем вновь сужалась, белыми бурунами проходя через стремнины и естественные пороги. Аннунсиата жила, постоянно слыша журчание этой реки.

Эдуард с удовольствием наблюдал за девушкой. Он обладал способностью всегда подмечать красоту и радоваться, видя ее – в этот момент ему не хотелось ничего большего. Избегая его взгляда, Аннунсиата повернулась боком. Эдуарду нравились ее волосы, падающие на высокий, умный лоб – буйные и непокорные, темным водопадом сбегающие по спине. Эдуард любил смотреть на ее прямой, гордый носик, тонко очерченные дуги бровей, придающие девушке аристократическую надменность; ему нравились ее полные, подвижные алые губы, огромные темные глаза, не соответствующие ни губам, ни носу, а только некой древней и чужой крови, текущей в жилах девушки. Эти глубокие, наполненные древней мудростью глаза, временами сверкающие диким неистовством, принадлежали другим землям – жарким, непонятным, с чуждыми обычаями. Такие глаза должны были видеть пустынные пески, наблюдать за строительством пирамид. Какой чужой выглядела эта девушка в холодной серо-зеленой северной стране! Ее странность восхищала Эдуарда, внушая желание обладать ею. Ему все чаще хотелось быть мужем этой чужой в своей стране девушки.

– Я никогда еще не заезжала так далеко, – произнесла Аннунсиата, и Эдуарду, неожиданно возвращенному к реальности, захотелось рассмеяться.

– Вы уехали со мной дальше, чем с кем-либо другим, – сказал он, и по легкому оттенку его голоса Аннунсиата поняла, что он подразумевает нечто большее, чем она сама. Увидев ее смущение, Эдуарду стало жаль ее. – Когда-нибудь вы уедете еще дальше – я предсказываю вам это, – торжественно объявил он.

Девушка с любопытством повернулась к нему.

– Вы можете предсказать будущее? – спросила она. – Неужели у вас есть второе зрение?

– И третье, и четвертое, – подтвердил он.

– Не надо насмехаться надо мной, – рассердилась Аннунсиата.

– Я и не думаю. Я вижу, какая судьба уготована вам – великая судьба! Йоркшир слишком мал, чтобы удержать вас. Вы уедете отсюда далеко. Может быть, даже в Лондон!

– К королевскому двору? – она попыталась обратить разговор в шутку, но почти поверила Эдуарду.

– Несомненно. И вы станете знатной леди.

– Герцогиней?

– Ну, скорее всего, графиней, – предположил он. Аннунсиата фыркнула.

– А что же вы сами, сэр? Вероятно, станете императором Китая?

– Нет, я никем не стану. У меня нет будущего, – внезапно эта игра утомила Эдуарда. – Идите сюда, – протянув руку, он обхватил ее за шею и пригнул к траве в тень своего тела. Приподнявшись над девушкой на одном локте, он увидел, как спокойно она смотрит на него. «Она так доверчива, – думал он. – Наполовину возбуждена, наполовину безмятежна. Она не чувствует опасности, не считается с последствиями своего «дурного поступка». Она живет одной минутой, делая то, что подсказывают ей чувства, и полагаясь на собственную удачу, или, как в этом случае, на мою порядочность».

– Какой вы еще ребенок! – мягко проговорил он. Она нахмурилась от его слов.

– Не такой уж и ребенок, – возразила она. – Вы не намного старше меня.

– Я никогда не был так молод, как вы, – мягко заметил Эдуард, отводя локон с ее лица тыльной стороной ладони. Ее кожа была сливочно-белой и бархатистой, и глаза казались поразительно темными по сравнению с этой белизной. – Я был примерно в вашем возрасте, когда умерла моя мать.

– Я ее совсем не помню. Вы ее очень любили? Для Эдуарда со смертью Мэри Эстер будто погас свет. Он не ответил.

– Но даже до этого мне пришлось многое повидать. Вы не помните войну – она почти закончилась, прежде чем родились вы. Столько убитых, обездоленных, и моя мать... – он надолго замолчал, глядя прямо в лицо девушки, но не видя ее. Наконец Эдуард продолжил: – Вы помните древнюю деревянную статую Пресвятой Девы, которая стояла у нас в церкви Богородицы? – Аннунсиата кивнула. – Она так стара, что о ней ходят легенды. Слуги говорят, что в тот день, когда моему отцу пришлось пустить туда сторонников Парламента, статуя заплакала. Настоящими слезами! У нас в доме некоторые слуги видели это. На лице статуи еще остались следы от слез, – Аннунсиата вздрогнула и потянулась, чтобы перекреститься, но Эдуард удержал ее руку. Эдуард не был суеверным, он почти не верил в старые предания. – Они рассказывают байки о том, что хотели бы вправду видеть. Плакала не статуя, а моя мать, и слезами была кровь ее сердца. Мать была сильной духом и бодрой, пока не убили короля, и потом зачахла от скорби и стыда.

Аннунсиата сидела тихо, как мышка, над которой пролетает сова. Через некоторое время Эдуард вновь повернулся к ней, улыбнувшись ее неподвижности.

– Иногда, – произнес он с мягкой улыбкой, – в вас мелькают ее черты, моя маленькая Нэнси. В вас есть что-то такое... – внезапно все слова вылетели у него из головы, он медленно и осторожно склонился над девушкой и поцеловал ее в приоткрытые губы. Губы недолго оставались неподвижными, а потом потеплели и налились, как доспевшие плоды. Вкус губ Аннунсиаты был сладок, она охотно ответила на поцелуй, потянувшись к нему. Эдуард чувствовал, как его охватывает страсть; Аннунсиата не сопротивлялась, и мгновение он боролся с искушением. Наконец Эдуард устало откинулся на спину. Отпустив девушку и выпрямившись, он увидел, как она приоткрыла глаза и взглянула на него так нежно и маняще, что Эдуарду стоило больших усилий сдержаться. Ругая себя за непростительную дерзость, он заговорил:

– Когда-нибудь, малышка, вы уедете слишком далеко – как я и предсказывал вам. Да, кузина, вы уедете далеко, но, вероятно, совсем не туда, куда вам так хочется...