Вирджиния Хенли - Сокол и цветок

• Название: Сокол и цветок
• Автор: Вирджиния Хенли
• Издательство: Авангард
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-86394-064-6

Верхом на белоснежном коне, окруженной нимбом серебрянных волос, Джесмин казалась прекрасным видением.Но эта девушка поклялась никогда не отдавать свое сердце мужчине. До тех пор, пока в хрустальном шаре не увидела лицо самого Дьявола – мрачного, задумчивого рыцаря, способного убить любого, лишь бы сделать ее своей...

---

Поняв, что на сегодня все терзания остались позади, Джезмин позволила душе вернуться в тело и, отвернувшись от мужа, мгновенно заснула. Фолкон с такой силой желал ее, что ощущал больше боли, чем наслаждения. И сон опять принудил его молить о забвении, прежде чем позволил погрузиться во мрак забытья.

Глава 29

Многолетняя солдатская выучка помогла Фолкону проснуться до рассвета. Как он жаждал разбудить Джезмин поцелуем, сжать в объятиях, понежиться в теплых мехах, встретить тяготы наступающего дня с вкусом ее губ на губах... но он не желал видеть, как она, сжавшись, вновь отпрянет от него.

Джезмин чуть пошевелилась, подняла голову и потянулась за своей одеждой. Фолкон поспешно отвернулся, чтобы она не успела заметить безнадежную тоску в его глазах.

Ветер почти улегся, и огромные хлопья снега медленно ложились на землю, окутывая мир белым покрывалом. Джезмин опять отказалась ехать с Фолко-ном в одном седле, а следовала за мужем медленно, осторожно, то наверх, то под гору, рассекая горные ручьи, пробираясь через лесную чащу. Когда густой снег отсекал Фолкона от Джезмин, она впадала в панику. К полудню она уже не чувствовала ног. Зубы начали стучать, и, несмотря на всю решимость и твердые намерения, Джезмин не могла унять озноба. Наконец пришлось смирить гордость.

– Фолкон, – окликнула она.

Муж остановился, подождал, пока Джезмин подъедет поближе.

– Тебе что-то угодно? – вежливо спросил он.

– Я-я з-замерзла, – прохныкала она.

– Что же тебе угодно? – повторил Фолкон. Джезмин закусила губу. Он не собирается идти ей навстречу.

– Я-я б-бы хотела ехать с тобой в одном седле.– Фолкон уставился на нее, как бы колеблясь.– Пожалуйста, – добавила Джезмин поспешно, боясь, что муж может отказать.

Фолкон привязал поводья ее кобылки к сбруе последней вьючной лошади и посадил Джезмин в седло перед собой. Она сунула ледяные руки между ног, чтобы хоть немного согреться, и через некоторое время почувствовала спиной восхитительное тепло, исходившее от тела Фолтона. Он решил быть как можно более безразличным и отрешенным. Если ей угодно держаться на расстоянии, так тому и быть. Но беда в том, что Джезмиг не держалась на расстоянии, а сидела у него на коленях, и что всего хуже, каждый раз, когда лошадь перемещала свой вес с передних ног на задние, чуть откидывалась на него, а ее ягодицы терлись о кончик его мужской снасти, вызывая безумное желание. Прядь серебристо-золотых волос то и дело ложилась на его щеку, и Фолкон дрожал от мучительно-изошренного наслаждения, которое будила в нем Джезмин. В мозгу вихрем проносились чувственные видения, и Фолкон застонал. Он где-то слышал, что пустынные арабы специально тренировали лошадей для того, что называлось coit a cheval», – мужчина сажал женщину на коня, лицом к себе, и занимался с ней любовью, причем лошадь ни на миг не останавливалась, раскачиваясь на ходу. Как гласила легенда, испытанное при этом блаженство женщина помнила всю жизнь.

Фолкон снова застонал, на этот раз так громко, что Джезмин повернулась и всмотрелась в его лицо.

– Замерз? – встревоженяо спросила она.

– Замерз? – ошеломленно пробормотал Фолкон. Кости Христовы, его кровь так раскалилась, что он, кажется, вот-вот взорвется, как вулкан.– А тебе холодно, Джезмин? – в свою очередь осведомился он.

– Только ногам, но я, в общем, их больше не чувствую.

– Почему не сказала раньше?! – вскинулся он.– Мы сейчас же разобьем лагерь. Я немедленно разожгу костер.

– Нет... нет... если мы будем ехать всю ночь, может, к утру доберемся, – просила Джезмин.

Фолкон расслышал панические нотки в ее голосе при мысли еще об одной ночевке в шатре и поклялся держать свою похоть в узде. Что за удовольствие любить женщину, которая вовсе этого не желает?

Как только разгорелся огонь, Фолкон стянул с Джезмин сапоги и начал растирать маленькие ножки. Его сильные руки скоро согрели ее, онемение прошло, и Джезмин зевнула. Ей почему-то понравились его ласки. Собственно говоря, она призналась себе, что ей нравится и человек, ставший ее мужем. Джезмин научилась уважать его смелость и мужество, не говоря уже практичности и здравом смысле. Кроме того, де Берг был невероятно красив. Ах, если бы только он не делал с ней этого, жизнь была бы почти счастливой, твердила себе Джезмин.

Фолкон снова смастерил что-то вроде навеса для лошадей, и Джезмин наблюдала, как он, без всяких видимых усилий, отсекает ножом огромные ветви елей. Работа была закончена еще до наступления темноты.

– Неплохо бы поесть чего-нибудь горячего, – решил он.– Пойду посмотрю, нет ли поблизости какой-нибудь дичи. Оставайся у костра, пока я не вернусь. Если испугаешься, крикни, я буду держаться поблизости.

– Испугаюсь? – фыркнула она, как только муж исчез .среди деревьев.– Чего здесь, спрашивается, бояться?

Джезмин надела сапоги и пошла на звук журчащей воды, к ближайшему ручью. На берегу она неожиданно увидела маленький мохнатый комочек, похожий на котенка.

– Ах, какой ты миленький, какой хороший, – проворковала Джезмин и подняла малыша, пытаясь определить, кто это – горный лев, рысь или снежный барс.

– Фолкон, Фолкон, иди сюда, – позвала она.

Фолкон появился почти мгновенно, уже с кинжалом наготове, и, увидев, что творится, явно встревожился.

– Джезмин, немедленно брось его и уходи оттуда! – При мысли о том, какой опасности подвергла себя Джезмин, его охватило бешенство.– Я же велел тебе оставаться у костра. Не для того я отдаю приказы, чтобы им не подчинялись!

А в этот момент мать детеныша притаилась на ветке дерева, готовясь к прыжку, и как только Фолкон подошел ближе, трехсотфунтовая убийца рванулась вперед, расставив передние лапы, из которых грозно торчали десять черных, смертельно опасных крючков. Острые белые клыки впились в плечо де Берга. Враги покатились по земле; Фолкон отчаянно пытался уберечь от хищника горло. В мгновение ока огромная кошка оказалась на спине, а человек вонзил в ее брюхо клинок по самую рукоять и рванул его вверх, к глотке. Иного выбора, кроме как прикончить зверя, не оставалось.

Джезмин, с побелевшими губами, в ужасе взирала на побоище.

– Неужели тебе обязательно нужно убивать все живое? – вскрикнула она.

– Черт побери, женщина, именно ты стала причиной ее гибели! – В глубине души Джезмин признала правдивость его слов. Фолкон вырвал котенка из ее рук и приказал:– Немедленно иди к костру!

– Что ты хочешь сделать? – панически завопила Джезмин.

– То, что должен. Детеныш родился слишком поздно, уже зима, и без матери он умрет с голоду. Гораздо человечнее убить его сразу.

– Нет! – вскрикнула она.– Позволь, я возьму его и выращу. Пожалуйста, Фолкон, разреши!

– Он вырастет таким же большим, как мать. Убийцей, – наставительно, словно ребенку, объяснил де Берг.

– Я отпущу его на волю, как только суровая зима кончится. Фолкон, прошу, отдай его мне.

Она была настолько безрассудна в своих просьбах, что раздражение Фолкона еще усилилось, особенно потому что приходилось отвечать отказом на ее мольбы.

– Я назову ее Шанна, – тихо добавила Джезмин. Терпение мужа, и без того подвергшееся суровому испытанию, наконец лопнуло.

– Мы бежим, спасая свои головы, а ты тащишь за собой чертов зверинец! Воробей в клетке, еж в седельной сумке... возьму да и скормлю Фезера Прику, а Прика Шанне!

В этот момент Джезмин поняла, что победила, знала это наверняка, так же точно, как Ева, обольстившая Адама. Она подошла совсем близко. Он был настолько высок, что приходилось откидывать голову, чтобы взглянуть на него. Она положила крошечные ручки на грудь Фолкона и прошептала:

– Ты ничего не подарил мне к свадьбе, Фолкон. Пусть Шанна станет выкупом за невесту.

Де Берг не смог устоять. Он легко командовал сотнями людей, подчинявшимися любому его приказу, но как ни старался, не сумел укротить одну-единственную женщину, да еще такую маленькую. Она снова взглянула на труп дикой кошки, и по прекрасному лицу покатились слезы.

– Не плачь. Все кончено, и слезами горю не поможешь. Возьмем котенка с собой.

Когда Джезмин ушла, Фолкон разделся до пояса и промыл рану в ледяной воде. Хорошо, что кольчуга выдержала натиск клыков зверя, а кровь на холоде скоро свернется.

Джезмин исподтишка скормила новому любимцу свой ужин, пока Фолкон не смотрел в ее сторону, и, сняв одну из нижних юбок, завернула в нее котенка и уложила в корзинку, притороченную к вьючной лошади.

На следующий день Фолкон встревожился, обнаружив, что Джезмин уснула в седле. Он снова посадил жену перед собой, но согреть ее или помешать то и дело впадать в тяжелую дремоту, не удалось. Он подгонял коня, сознавая, как необходимо еще до заката добраться до Маунтин-Эш. Видно было, что силы Джезмин на исходе, – лицо побелело как снег, и Фолкон то и дело дотрагивался до ее лба, чтобы проверить, нет ли у нее лихорадки.