Джорджетт Хейер - Боваллет, или Влюбленный корсар

• Название: Боваллет, или Влюбленный корсар
• Автор: Джорджетт Хейер
• Жанр: Исторические любовные романы

Сэр Николаc Боваллет — потомок знатного рода и знаменитый пират. Однажды, в жестоком бою, он захватывает испанский галеон, и среди пассажиров корабля оказывается прекрасная сеньора. Бовалле и Доминика испытывают друг к другу одновременно вражду и непреодолимую страсть. Но любовь побеждает...

---

Донья Беатриса с самого начала шокировала племянницу своими взглядами на религию. Когда оказалось, что Доминика слишком редко ходит к мессе, донья Беатриса указала ей на это упущение, сказав девушке, что разумнее было бы регулярно посещать службу.

Доминика, сама удивляясь своей дерзости, а возможно — просто уязвленная тоном тетки, туманно намекнула на некоторые идеи Реформации. Она была потрясена ответом доньи Беатрисы:

— Все возможно, моя милая, — сказала та. — Как бы то ни было, весьма неразумно распространяться о таких идеях вслух. Наедине с самой собой можешь быть какой угодно еретичкой, но прошу тебя, позаботься, чтобы отец Педро не узнал об этом. Подобные разговоры могут привести к неприятным последствиям. Уважай религию, очень тебе советую!

Услышать такое от набожной католички! Доминика была готова к строгому порицанию и уже заранее приготовилась к угрозам и осуждению! Однако спокойный совет старой лицемерки показался ей до невозможности развращенным. Негодуя, она уставилась на донью Беатрису, но в конце концов, поразмыслив, послушалась ее.

Глава XI

Узнав, что в доме планируется бал в честь дня рождения Диего, Доминика сообщила всем, что она пока еще в трауре и не сможет присутствовать… У нее было подозрение, что этот бал устраивался исключительно для того, чтобы выманить ее из укрытия и соблазнить светскими развлечениями. Бал вполне мог стать прологом помолвки. Она, конечно, не будет там присутствовать.

Донья Беатриса встретила такое решение со вздохом.

— Ты так дерзка, моя милая, — пожаловалась она. — В Испании девушки не говорят «я буду» или «я не буду» тем, кто присматривает за ними. Сделай мне такое одолжение, уступи по-хорошему.

— Я не думаю, сеньора, что вы можете представить меня танцующей спустя три месяца после смерти моего отца.

— Но я и не представляю тебя и постоянно хандрящей… — возразила донья Беатриса. — Мы все устроим, сошьем тебе новое платье. Ничто не поднимает настроение, как новое платье, можешь мне поверить. Только я думаю, тебе еще рано надевать цветные платья. Лучше всего подойдет однотонный бархат.

— Я не собираюсь быть на бале, — повторила Ломиника.

— А, может, белая тафта[78]… — размышляла вслух донья Беатриса. — Над этим еще надо подумать.

— Тетя!

— Что такое, девочка? А, ты все еще вздергиваешь подбородок! Тогда я буду думать, что ты очень нехорошо относишься ко мне. Сделай мне одолжение, появись на бале, и давай не будем больше говорить об этом.

— Мне очень жаль, что вы считаете меня такой неразумной, сеньора, — сказала Доминика нервно. — Но, если я послушаюсь вас сейчас, вы будете ждать, что я стану подчиняться вам и впредь…

— Во всем, что касается твоей свадьбы, — кивнула тетка. — Но у тебя нет выбора, моя милая. Пойдешь ты на бал или нет, я все равно выдам тебя замуж. Вряд ли ты думаешь, что такой ленивице, как я, очень нравится заботиться о своей племяннице.

— Но тогда найдите мне, по крайней мере, другого жениха! — яростно воскликнула Доминика.

Донья Беатриса взяла веер.

— Ну вот, я полагала, ты умнее, — вздохнула она. — Какая же нам выгода искать тебе другого жениха?

Темные глаза девушки свирепо уставились на нее.

— Иными словами, тетя, вы жаждете заполучить мое состояние. Наконец-то мы заговорили начистоту!

— Конечно, девочка. А как же ты думала? — невозмутимо ответила донья Беатриса. — Мы живем в прискорбно стесненных обстоятельствах, и ты, можно сказать, явилась подарком с небес. Доминика оглянулась, осматривая богатую обстановку комнаты.

— Ваша нищета не слишком-то бросается в глаза, сеньора.

— Конечно, нет, — ответила донья Беатриса. — Мы стараемся скрыть это, как можем. Но покажи мне здесь хоть одного богатого человека, невзирая на всю пыль, которую он пускает в глаза.

— Мне кажется, — сказала Доминика убежденно, — Испания — отвратительная страна, и люди здесь все развращены!

— Очень развращены, — согласилась донья Беатриса. — Наступает век свободы нравов. Помню, когда я была еще девочкой, испанская дама слыла воплощением этикета. Сейчас все совсем по-другому, и это намного забавней. Похоже, мы становимся притчей во языцех.

— Интересно, сеньора, неужели вам это нравится?

— Быть притчей во языцех? А какая разница? Что же касается нашей развращенности, так чего же ты хочешь: король не подпускает грандов к государственным делам и вынуждает их тратить время и состояния. — Она пожала плечами. — Я наблюдаю за этим и рада, что это вызывает у меня улыбку.

— Да уж, это видно, — ответила Доминика. — Но вы можете сколько угодно улыбаться вашим гнусным планам выдать меня за своего сына, а я не выйду за него. Никогда! Увидите, сеньора, так оно и будет!

— Сомневаюсь, дорогая. Ты очаровательная девушка, и разумная… чуть-чуть. Но, если ты попытаешься противопоставить твой ум моему, ты обязательно проиграешь!

— Когда вы, сеньора, обнаружите, что я одержала победу…

Тетка поднялась.

— Тогда всю оставшуюся жизнь я буду уважать тебя, моя милая. Итак, решено, бархат и твой жемчуг. Обо всем остальном я позабочусь.

В конце концов Доминика поддалась уговорам и согласилась, но вот причиной тому было не только чувство долга. Тетка приводила ее в замешательство; эта улыбающаяся, спокойная дама пугала ее, девушка не могла не признать это. Она догадывалась, что ее появление на людях могло положить конец мало-помалу распространяющейся сплетне, что Карвальо держат ее взаперти против ее воли. У нее был еще дед с материнской стороны, некто Мигель де Тобар, который, вполне возможно, тоже строил на ее счет кое-какие планы. Оба его сына-жениха были не менее отвратительны, чем дон Диего, но, может, имело смысл стравить де Тобаров и Карвальо, раздумывала Доминика. Она начала строить планы и предположения, замышляя нехитрую интригу. Да, она боялась доньи Беатрисы, но все же она поборется с ней и получит от этого немалое удовольствие. Девушка приложила палец к губам, вздыхая в раздумьях над своей участью. Пришло время ей нарушить уединение. Она должна выезжать в свет и попытаться найти себе освободителя. Тобар, конечно, встревожит Карвальо, однако слишком далеко она заходить не хотела. У нее уже были письма от дяди, правда, весьма осторожные, но довольно откровенно намекающие, что в случае необходимости она всегда может рассчитывать на его быструю помощь.

Итак, решено, конец хандре. Девушка быстро встала, слегка дернув головой, словно освобождаясь от сдерживающей ее узды. Она пойдет на бал, но танцевать не станет. Она наденет все, что ей велят надеть, и будет выглядеть настоящей мученицей и жертвой тирании.

Как бы то ни было, бархат, узлы любви, расшитый жемчугом воротник и корсаж, изготовленный по последней моде, всегда интересуют молодую девушку, и вскоре она отодвинула на второй план роль мученицы и занялась платьем. Вырез надо сделать вот так, нижние юбки должны быть только из этого шелка, а воротник надо как следует украсить блестками. Она торопила мастериц и заставила свою камеристку — не Марию, которая недавно оставила ее, выйдя замуж за подающего надежды молодого конюха, а пожилую женщину, молчаливую, с кислым лицом, — перерыть все сундуки, чтобы найти кусок дорогого кружева, припрятанного как раз для такого случая.

Справедливости ради нужно отметить, что чем ближе был бал, тем сильнее Доминика радовалась, что согласилась присутствовать. Девушка не может вечно лить слезы, и, по правде говоря, ей уже до смерти надоело сидеть в одиночестве. Новое платье понравилось ей. Жемчуг прекрасно смотрелся на стройной шее, а волосы, уложенные в серебряную сетку, были причесаны безукоризненно. Жаль только, что она была так бледна, но она ни за что не воспользовалась бы румянами своей тетки. Пусть лучше, увидев ее такой бледной и изнуренной, свет начнет перешептываться и делать какие угодно выводы. Кроме того, она ни за что не пожелала принять очень красивый веер из розовых перьев, который галантно и с множеством комплиментов был прислан ее кузеном.

— Эти безделушки, — сказала леди надменно, — этот веер, он мне совсем не нравится… Можешь взять его себе, если хочешь, Кармелита. Мне он не нужен.

— Сеньорита, но этот веер подарил вам дон Диего, — напомнила ей старая Кармелита.

— В самом деле? — Доминика взяла веер, поворачивая его так и сяк. — Но мне он не нравится. Возьми его, если хочешь, или отдай своей племяннице. — Она отшвырнула веер в сторону и больше слышать о нем не желала.

Наконец она спустилась вниз, напоминая спящую царевну. В большой зале ее уже ждали тетка и старый дон Родригес.

Он тут же взял Доминику за руку, поглаживая ее. В ее присутствии ему всегда было не по себе. Большие темные глаза девушки смотрели на него слишком прямо, помощи от нее ждать было нечего. Она явно считала его несчастным созданием и соответствующим образом презирала за это. Уж если он играет роль негодяя, так лучше бы он делал это с поднятым забралом, не боясь во всем признаться! Многие негодяи выводили ее из себя меньше, чем этот родственник, вынужденный изображать мерзавца против своей воли.