Георгий Гуревич - Только обгон: (По мотивам мемуаров йийита Гэя)

• Название: Только обгон: (По мотивам мемуаров йийита Гэя)
• Автор: Георгий Гуревич
• Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-017277-Х

---

Выходит, что феи выполняли любые задания, но формально: выдуманные организмы оказывались нежизнеспособными.

И бездействовали невежественно задуманные конструкции. Можно было заказать киноаппарат, но без ленты он не показывал ничего, а кинофильмы феи не делали самостоятельно. По первому же слову: “Да будет свет” феи зажгли дуговые лампы под сводом, однако через несколько секунд лампы померкли и не загорелись, пока заказчики не добавили “Да будет проводка, да будет генератор тока с движком, да будет бензин в баке движка!” И в дальнейшем надо было напоминать “Да будет полон бензиновый бак!” Сами по себе, без подсказки, феи не делали ничего.

Если же заказчик не знал, как устроена машина, ему выдавалась форма и более ничего. Доктор попросил телескоп, чтобы увидеть родной дом. Феи изготовили гигантскую трубу, побольше фабричной, с окулярами, сервомоторами, пьедесталом и куполом. Но планета Йийит не была видна в окуляр, а когда доктор увеличил линзу, труба рухнула от собственной тяжести. Феи сделали то, что доктор представил себе, но представил он неработоспособный телескоп.

— Слушай, Рэй, ты не слыхал, какая была анатомия у ангела? Пусть крылья нелетающие, но должны быть всё-таки кости, мускулы и сосуды. У птицы крылья вместо рук, а тут вместо чего?

— Нет, Тэй ничего не говорил.

— Надо будет попробовать, ребята. Закажем феям ангелочка?

— Спать, спать пора, кончайте трёп, через полчаса ночь!

И мы торопимся в постель, чтобы хотя бы заснуть при нормальной тяжести, ибо в полночь автоматы включат ускорение 2 g, на каждого из нас навалится второе “я”, под его грузом будешь кряхтеть до утра, а потом с утра до вечера — под удвоенным грузом ящиков.

Баллоны, мешки, тюки, аппараты, агрегаты, бутыли… Ящики, ящики, ящики, оказавшиеся не на месте, брошенные как попало при срочной погрузке, некомплектные!

Наконец-то из всего этого хаоса стали вырисовываться самые необходимые для нас приборы. Недели три прошло, прежде чем осветился экран радиотелескопа. И тогда мы увидели самое важное для нас: радиозвезду в зените — “Паломник”. Двадцать шесть световых суток было до него. На самом-то деле мы видели не “Паломник”, а его свет, вышедший давным-давно, недели три назад. Но так или иначе, уверенно шли по следу. В космосе не спрячешься же, там нельзя завернуть за угол. Нет углов, пустота. И вообще ракета не приспособлена к зигзагам. Описывает плавные кривые, и чем выше скорость, тем меньше кривизна.

А ещё через несколько дней Рэй заметил, что сияние “Паломника” мигает, временами становится прерывистым, как будто двигатель работает с перебоями. Причём вспышки были неравномерными, длинными и короткими, словно знаки телеграфной азбуки: точки и тире Рэй записал эти точки и тире, подставил буквы, и получилась осмысленная радиограмма: “Рэй, любимый, ты ли это? Отзовись! Отзовись! Целую тысячу раз. Отвечай нашим шифром!”

Любовь или провокация? Джэтта радирует или её хитрый отец? Мы собрали совет, целый вечер спорили: стоит ли отвечать? На шифр-то мы не надеялись, шифр у Рэя с Джэттой был самый примитивный, детский, каждая буква заменялась следующей по алфавиту. Но в конце концов мы решили, что ничем не рискуем, отвечая. Все равно на “Паломнике” известно, что кто-то их преследует. Рэй преследует или другой кто, разница для них не велика. Если же Джэтта радирует по своему почину, это может быть полезным для нас, упускать такой случай не стоит.

И с общего разрешения Рэй ответил таким же способом, прерывая работу фотонного двигателя: “Любимая, это я, твой Рэй”. На их шифре получилось: “Мявйнба, юуп а, угпк Сюк”.

Долго мы ещё дразнили его: “Сюк-Сюсюк”.

Для космических просторов даже радиопочта непомерно медлительна. Месяцы надо ждать влюблённым, чтобы получить ответ. К счастью, Джэтта удовлетворялась монологами. Уверенная, что за ней спешит Рэй и никто другой, она продолжала изливать свою душу в пространство. Каждые три дня, видимо, дежуря, Джэтта наводняла космос радиокриками о своих чувствах. Впрочем, через некоторое время мы получили и важное практическое предупреждение: “На вашей трассе газовое облако, обходите его правее!”

Газовое облако для звездолёта хуже, чем пулемётный обстрел для автомашины. При космических скоростях каждый атом превращается в пулю, и особо зловредную — радиоактивную. Если же атомов много, ни магнитная защита, ни вакуум-защита, ни броня не спасают от лучевого ливня. Опять мы собрали совет и спорили битый час: любовь или провокация? Послушаться или поступить— наоборот? “Паломник” шёл несколько правее, не было ясности, где газ: на его пути или на нашем? В конце концов мы решили, что меньше рискуем, следуя за ним в кильватере. Если Джэй прошёл по какой-то траектории, значит, она проходима.

Мы отвернули слегка и не пожалели. Локатор нащупал слева от нас плотное сгущение межзвёздного водорода. Если бы пронизывали его в лоб, без лучевого поражения не обошлось бы.

После этого мы поверили в Джэтту, даже установили круглосуточное дежурство. Радиосюсюканье увеличилось вчетверо, когда ответ возлюбленного Сюка дошёл до Мявйнбы. Излияниями переполнился весь космос. Мы узнали, что соперник Рэя — противная заносчивая тумба, что стальные руки Рэя обнимают Джэтту каждую ночь во сне, и ещё ряд подробностей, о которых не принято говорить вслух, не то что радировать. Впрочем, если подслушивать лепет влюблённых некрасиво, обсуждать тем более. Ничего не поделаешь, дежурные вели журнал и записывали все сообщения Джэтты, в том числе и интимные. И в потоке сентиментальной болтовни мы чуть было не пропустили важное предупреждение: “0,5 с — опасность!”

Как раз в это время “Паломник” преодолевал 0,5 с — половину скорости света. Мы все ещё отставали, у нас было 0,33 с, так что разрыв пока увеличивался. Но разница между 0,33 и 0,5 с уже не принципиальная. Мы надеялись вскоре овладеть и первой производной, превзойти “Паломник” в скорости, и тогда уж…

И тут радиозвезда в зените исчезла. Что это могло означать? Только одно: на “Паломнике” выключили двигатель. Авария. Ура! У них кризис, они не наращивают темп, мы скоро догоним их по скорости, начнём сокращать разрыв!

Мы устроили праздник по этому поводу: дали себе передышку — целый день нормальной тяжести! И девушки затеяли торжественный ужин, а после него танцы; и на танцы их хватило! А после был нормальный сон до утра, без двойника, навалившегося на одеяло. Наутро встали все розовощёкие, весёлые, отоспавшиеся, даже рабочую перегрузку встретили шуточками.

Только Рэй ходил бледный и мрачный. Мы все приставали к нему: “Сюк, тебе не приснилось ли что-нибудь скверное? Может быть, Джэтту замуж выдавали во сне?”

Оказывается, в самом деле приснилось.

После завтрака он зашёл ко мне в аппаратную, помялся, потрогал рукоятки без надобности и выдавил наконец:

— Гэй, я тебе одному скажу, только не насмехайся. Я действительно видел сон, три раза подряд одно и то же. Видел центральный коридор “Паломника”, двери, двери, и в каждой любопытствующая морда. И Джэтту тащат куда-то, она отбивается и кричит: “Рэй, спаси, спаси!…” И потом она лежит в гробу, рот полуоткрыт, а глаза смотрят с мольбой. Гроб странный какой-то — стеклянный, а венков нет совсем. На гроб надвигается чёрная крышка, медленно ползёт, закрывает шею, рот, глаза… А глаза смотрят с мольбой и болью. И как шелест: “Рэй, прощай!” И чей-то голос холодный и жёсткий: “Ну и пусть! Для нас она всё равно потеряна”.

Я попробовал отшутиться, дескать, по бабушкиным приметам сны надо понимать наоборот: деньги к слезам, а слезы — к деньгам. Рэй обиделся:

— Чуткости у тебя ни на грош! А все хвалишься: “Я о несчастных, я для несчастных!” Там же авария — на “Паломнике”. Джэтта в опасности, в смертельной, возможно.

Так что мне пришлось сменить пластинку, доказывать, что сон никак не может оказаться пророчеством. Во-первых, авария была фактически месяц назад, едва ли пророческие сны придерживаются скорости света. А во-вторых, стеклянный гроб и борьба в коридоре едва ли соответствуют аварии. При катастрофе могут быть ожоги, травмы, но никак не стеклянные гробы. Стало быть, как ни верти, сон лживый, и незачем придавать ему значение. И вообще за это время аварию, наверное, уже ликвидировали…

Вот тут, к сожалению, я оказался прав. Прошло несколько дней, и опять зажглась радиозвездочка в зените. Преодолели кризис, снова начали разгоняться. Так что не успели мы отобрать у них первую производную. Правда, приблизились вплотную по цифрам: у нас — 0,44 с, у них — 0,51 с.

А затем и Джэтта подала голос. Пришло послание, короткое и не очень внятное:

“Подозревают. Никогда никого другого. Буду в эфире редко. Принимайте ледотаин. Беда!”

Странным показалось нам это все. Какая беда? Подозрения — это беда? И почему ледотаин? Мы знали, что такое ледотаин: химическое вещество, жидкость, мутно-голубоватая, которой поливают лёд в портах, чтобы весной таял быстрее. Я видел, как это делается. Устанавливают дождеватели, такие же, как на огородах: облитый лёд становится серым, мутноватым, рыхлым, постепенно распускается, словно сахар в горячем чае; из-под белых полей проглядывает дымящаяся на морозе мрачно-свинцовая зимняя вода. Но нам-то к чему ледотаин? Как лекарство его никогда не прописывают. Может быть, Джэтта ошиблась? Следовало читать: “применяйте”, а не “принимайте”? Но где применять? Стенки у нас промёрзнут, что ли? Непонятно!