Джудит Гулд - Рапсодия

• Название: Рапсодия
• Автор: Джудит Гулд
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-17-003041-X

Она могла стать его музой. Она могла сделать его счастливым. Но она исчезла из его жизни, оставив, как незаживающую рану, память о диком безумстве любви. И когда спустя годы на улицах Вены они встретились вновь — знаменитый пианист и женщина, завоевавшая его сердце, — воспоминания ожили с новой силой, а с ними воскресло и пламя любви…

---

— Никто. Все в музыкальном мире об этом знают.

— Послушай меня. Не предпринимай ничего сгоряча с этим Манни… как его там. Может быть, единственная его цель — ограбить тебя. Ты же знаешь, город кишит такими людьми. У тебя большое будущее. Этот… Манни почуял большие деньги. Вот и привязался к тебе.

— Мама… Все совсем не так. Успокойся, пожалуйста. Манни мне нравится просто как человек. И зовут его Манни Цигельман, а не «как его там». Я же не сказал, что собираюсь сделать его своим агентом.

— Напрямую не сказал. Но я тебя хорошо знаю, Миша Левин. Знаю, как ты любишь быть непохожим на других и как ты любишь помыкать другими. И еще знаю, что ты многое делаешь в спешке. Поэтому я говорю тебе…

— Мама! Да успокойся ты, ради Бога! Мы с Манни просто так встретились. Все!

— Ну все так все.

Ей не хотелось оставлять эту тему, но в то же время она сознавала, что давить нельзя. Миша может в гневе выбежать из комнаты и потом на какое-то время перестанет с ней разговаривать. Сегодня этого допускать нельзя. Сегодняшний концерт слишком важен для них.

— Послушай, — произнесла она наконец, — давай приводи себя в порядок. И не забудь, после концерта мы приглашены к Бунимам.

— Я знаю.

— Твоя одежда разложена у тебя в спальне. Отец уже одевается. Тебе надо только побриться и принять душ. О'кей?

— О'кей. — Он взял кроссовки, спортивную сумку и направился к лестнице, ведущей в его спальню. — Как ты думаешь, они не будут возражать, если я приведу пару друзей?

Соня взглянула на сына широко раскрытыми глазами, так, словно он внезапно лишился рассудка.

— Пару друзей?!

— Да, — небрежно ответил Миша. — Я пригласил Манни и сказал, что он может привести своего друга Сашу.

— Ты… ты пригласил этого… неизвестно кого на вечер к Бунимам?! Да еще с каким-то другом?! Ты что, совсем рассудок потерял?!

К Бунимам, подумать только! — Она драматическим жестом воздела руки к небу. — Я не могу поверить.

Миша уже начал подниматься по лестнице.

— Все будет нормально, мама. Они не будут возражать. Это же не официальный обед.

— Миша, мы должны вести себя с ними идеально, как ты не понимаешь! Они ждут от всех нас совершенства во всем. После всего, что они для нас сделали! Неужели ты не понимаешь?

— Я прекрасно все понимаю. Можешь не сомневаться.

Последние слова она услышала уже на расстоянии. Сын исчез. Она сидела в полной растерянности. Миша взбунтовался… Последние несколько месяцев он вообще на себя не похож. Нет, в основных своих проявлениях он все тот же ласковый и внимательный Миша. Радует учителей, без устали упражняется за роялем. Просто чудо-ребенок. Однако в последнее время в нем появилась какая-то раздражительность, неприступность, и это очень ее тревожило. Ей не хотелось это признавать, но перемена, произошедшая в сыне, обнаружила некоторые неприятные, несимпатичные черты его характера, такие, как надменность и высокомерие. Временами сын казался ей чужим человеком. И отцу тоже. Они с ним уже это обсуждали. Дмитрий как-то попытался поговорить об этом непосредственно с сыном, однако Миша просто-напросто оборвал отца и ушел от разговора. А ведь раньше Дмитрию казалось, что они с сыном могут говорить по душам на любую тему.

Они были для него хорошими родителями, они сделали все для того, чтобы он реализовал свои возможности. Может быть, они оказались слишком любящими родителями? Может быть, требовали от него слишком много? Ждали больше того, на что он способен? Нет, вряд ли. Он сам постоянно требовал большего. Поднимался на новые и новые высоты, никогда не удовлетворяясь достигнутым.

Семь лет назад, когда они только приехали в Нью-Йорк, Миша начал заниматься с одним из лучших учителей мира — Джоакимом Гессом. Занимался без устали. Он, кажется, даже напугал Гесса своим талантом и работоспособностью. В тесном сообществе исполнителей классической музыки моментально распространились слухи о том, что в городе появился новый вундеркинд. После первого публичного концерта Миша стал сенсацией. Его называли самым интересным, самым захватывающим пианистом. Эти восхваления, казалось, лишь побуждали его работать еще упорнее. В то время они собрались втроем, чтобы выработать наилучшую стратегию для развития его карьеры, и, как оказалось, поступили очень мудро. Без помощи агентов, продюсеров, консультантов и прочих Миша сам разработал план, который теперь, по прошествии времени, оказался просто гениальным.

— Я не буду участвовать ни в каких конкурсах, — решительно заявил он. — Ни имени Чайковского, ни Ван Клиберна.

— Но почему? — изумился Дмитрий. — Это же просто неслыханно! Растущие молодые пианисты вроде тебя обычно используют конкурсы для того, чтобы их имя стало известным, чтобы создать себе аудиторию и репутацию.

— Никаких конкурсов. И никаких дисков для продажи, по той же самой причине.

— Не выпускать диски на продажу?! Но это же самоубийство! — не выдержала Соня. — Ты думаешь, что говоришь? Ведь они же могут стать твоим главным источником дохода. И к тому же прославят тебя.

— Никаких записей. До поры до времени. И по той же самой причине, — продолжал он, словно не замечая недоумения родителей, — ближайшие два или три года я намерен давать публичные выступления лишь в исключительных случаях, перед очень небольшой аудиторией.

Он сел, глядя на отца и мать с лихорадочным блеском в глазах. Они ничего не могли понять. Он вскочил на ноги, начал расхаживать по комнате.

— Неужели вы не понимаете? Это наилучший способ возбудить ко мне интерес во всем мире. Заставить публику ждать моих концертов, заставить их мечтать о возможности попасть на галерку, только бы меня послушать, заставить их повсюду искать мои компакт-диски.

Они слышали всевозможные слухи обо мне — и еще услышат, — и теперь они захотят убедиться сами.

— Но… — начала Соня.

— Я буду записывать все свои выступления. Но не позволю продавать диски в течение ближайших нескольких лет. Представляете себе, какой это возбудит интерес! Лучше всякой рекламы.

— Но что… — начал Дмитрий. Миша поднял руку, требуя тишины.

— При ваших преподавательских зарплатах плюс прибыли от моих выступлений, пусть и нечастых, о деньгах нам беспокоиться не придется. Вы согласны?

— Да-а-а, — протянул Дмитрий. — Но только…

— Вот и прекрасно, — оборвал его Миша. — Значит, решено. — Он облокотился на рояль, мечтательно глядя в потолок. — Я не стану выступать в «Карнеги-холл» до восемнадцати лет. А до тех пор я буду мучить и дразнить публику, давая, может быть, один концерт в год. К моменту моего первого выступления в «Карнеги-холл» они все будут ломиться в мои двери.

— Миша, — начал Дмитрий, — то, что ты предлагаешь, идет вразрез с тем, что должен делать всякий молодой музыкант.

— В этом-то все и дело!

Это произошло четыре года назад, вспоминала Соня. Ему тогда было всего четырнадцать, а какая сообразительность! Какая мудрость! Поначалу они с Дмитрием отнеслись к его плану с недоверием. Такая стратегия обязательно его подведет. Публика устанет ждать его выступлений, интерес к нему в конце концов пропадет, о нем забудут. Однако они старались не выказывать свои опасения, всячески подбадривали сына, всегда были рядом, в любой момент готовые прийти на помощь. И он оказался прав. С годами любопытство публики по отношению к нему превратилось в настоящую одержимость, особенно среди знатоков.

И вот теперь, отрешенно думала Соня, им с Дмитрием придется уступить свое место агентам, продюсерам, компаниям звукозаписи, экспертам по маркетингу… Эти люди, а не родители будут теперь создавать для него будущее в музыке.

Соня почувствовала легкий озноб, потерла руки, обхватила себя за плечи. Остается только надеяться, что Миша оказался прав и что они с Дмитрием поступили верно, позволив сыну самому планировать свою карьеру. Да еще столь необычным способом.

Ну что ж, решила она со своей обычной практичностью, жизнь покажет. Не далее как сегодня вечером. Сегодня концерт в «Карнеги-холл».

Блестящая публика, обычно спокойная и невозмутимая на подобных мероприятиях, сейчас, к изумлению Сони и Дмитрия, буквально выходила из себя. Все вели себя так, как будто Мария Каллас только что последний раз вышла на бис, перед тем как распроститься со сценой навсегда. Люди топали ногами, аплодировали, кричали и свистели, требуя еще и еще. И все это ради их Миши… Соня с улыбкой повернулась к Дмитрию:

— Кажется, они вообще не собираются уходить. Дмитрий порывисто обнял жену.

— Это просто безумие какое-то! Я счастлив.

В конце концов зрители начали расходиться. Поклонники окружили Соню и Дмитрия плотным кольцом. И хорошие знакомые, и люди, которых они видели впервые. Левины пожимали руки, отвечали на поцелуи, благодарили за бесчисленные комплименты. Когда их наконец оставили в покое, они почувствовали, что окончательно выдохлись. Однако радостное возбуждение не проходило.