Джудит Гулд - Рапсодия

• Название: Рапсодия
• Автор: Джудит Гулд
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-17-003041-X

Она могла стать его музой. Она могла сделать его счастливым. Но она исчезла из его жизни, оставив, как незаживающую рану, память о диком безумстве любви. И когда спустя годы на улицах Вены они встретились вновь — знаменитый пианист и женщина, завоевавшая его сердце, — воспоминания ожили с новой силой, а с ними воскресло и пламя любви…

---

В этот момент кто-то громко забарабанил в дверь. Соня вздрогнула, моментально очнувшись от своих мыслей. Миша пропустил ноту. Остановился, вопросительно глядя на мать. Она кивнула.

Он соскочил со стула, направился к двери. Соня отложила вязанье, к которому так и не притронулась за все это время. Нехотя пошла вслед за сыном.

Сквозь запертую дверь она услышала крики Аркадия. Миша отпер засов.

— Дядя Аркадий…

Старик прислонился к двери, ловя ртом воздух. Седые волосы растрепались, в точности как у Эйнштейна.

— Дядя Аркадий… — в панике повторила Соня срывающимся голосом.

Помогла ему войти в квартиру. В ее сильных руках он казался таким маленьким и хрупким, почти невесомым. Как раненая птичка. Он буквально падал с ног, то ли от изнеможения, то ли от ужаса, то ли от…

— Дядя Аркадий… что случилось?

Миша закрыл за ними дверь, задвинул засов.

— Я… ох… о…

Старик плакал как ребенок. Слезы ручьями текли по морщинистым щекам.

— Дядя Аркадий, скажите же мне, что случилось!

— Мария… Мария Яковлевна!

— Что, дядя Аркадий? Что с ней случилось?

Огромным усилием воли старик попытался взять себя в руки. Вынул идеально чистый, отглаженный белый носовой платок, вытер лицо, высморкался. Аккуратно сложил платок, положил обратно в карман брюк. Соня сжала его дрожащие руки. Наконец он набрал в легкие воздуха и заговорил:

— Маша возвращалась домой из магазина. — Он взглянул на Соню. — Вы знаете, я всегда боюсь отпускать ее одну. Но сегодня у меня так болели ноги… артрит… я просто не мог двигаться.

— Да-да, я знаю. Продолжайте.

Сердце гулко забилось у Сони в груди, ее охватил ужас.

— На нее напала толпа каких-то мальчишек… хулиганы… Совсем рядом с домом. Отняли все продукты, все деньги, какие оставались… Голос у него сорвался. Он снова зарыдал. Соня обняла его, начала гладить по спине.

— Дядя Аркадий, пожалуйста, доскажите до конца. Мы же должны знать, что случилось, иначе не сможем помочь.

— Они ее избили… били ногами… и оставили там умирать.

— Что… где она сейчас?

— В больнице… там… Он махнул рукой вправо.

— Та, что рядом с кольцевой дорогой?

Он кивнул.

Соня выпустила его из объятий. Схватила с вешалки пальто.

— Миша, останься с дедушкой Аркадием. Сделай ему чаю. Хорошо?

— Конечно, мама.

— Нет-нет, — умоляюще заговорил старик. — Я поеду с вами.

— Ни в коем случае. Останьтесь здесь и дождитесь Дмитрия. Он ушел за покупками. С минуты на минуту должен вернуться. Он вас повезет в больницу.

— Но…

Старик умоляюще смотрел на нее, однако Соня была непреклонна:

— Оставайтесь с Мишей, отдохните. Выпейте чаю. Я позабочусь о Марии Яковлевне.

Она погладила старика по щеке. Потом наклонилась к Мише, поцеловала.

— Ты тут позаботишься о нем?

— Не волнуйся, мам. Я сейчас сделаю чаю. Если Соня и заметила тревогу и страх в глазах сына, она ничем этого не показала. Быстро надела пальто, отперла дверь.

— Закройте за мной.

Задохнувшись, она вбежала в просторный желто-белый вестибюль больницы. Остановилась, чтобы перевести дыхание. Огляделась. Такая же грязь и не ухоженность, как и везде. Стены, бывшие когда-то белыми, теперь посерели; желтые кафельные плитки стали бежевыми и бурыми от грязи.

О Господи, только не это! Настоящий свинарник! Судя по этому вестибюлю, вряд ли можно надеяться, что Мария Яковлевна получит здесь нормальное лечение и уход. Главная беда большинства таких больниц — даже если у них есть приличное оборудование и хорошие врачи — именно грязь. Пациенты, как правило, страдают осложнениями, возникающими в результате инфекции. Всем известно, что стерильность в таких учреждениях далеко не на высоте.

Она подошла к окошечку, встала в очередь. Спросила о Марии Яковлевне. Регистраторша стала искать нужную запись в толстом журнале, накручивая на палец прядь грязных, неаккуратно покрашенных волос. Казалось, она никогда не заговорит.

— Седьмой этаж, — произнесла она наконец. — Лифт в конце коридора.

Она указала пальцем, с ногтя которого облупился оранжевый лак.

— Спасибо.

Соня решительно повернулась и пошла по коридору. Подошла к лифту, нажала кнопку. Слава Богу, здесь лифт, кажется, работает. Она в нетерпении постукивала ногой по кафелю. Когда лифт наконец пришел, все желающие с трудом уместились в кабине. Лифт останавливался на каждом этаже. Вот наконец и седьмой. Соня вышла. Подошла к ближайшему дежурному посту. Медсестра заполняла бланки, кипой громоздившиеся перед ней на столе. Через несколько минут она подняла голову, сверкнула на Соню раздраженным взглядом:

— Что вы хотите?

Соня, спросила о Марии Яковлевне. Ну почему они все такие злые, такие грубые? Но она уже знала ответ. Для того чтобы дождаться нормального обращения со стороны сестер, и в особенности санитарок, их надо постоянно подкупать деньгами или подарками. Сестра взглянула в свой журнал. Тяжело вздохнула.

— Палата 722. Но там, по-моему, сейчас находятся врачи.

Не поблагодарив ее, Соня повернулась и быстро пошла по коридору. Остается только надеяться, что она идет в нужном направлении. Только бы сестра не остановила ее, не сказала, что сейчас туда нельзя!

Вот наконец и палата номер 722. Дверь приоткрыта. Вся дрожа, Соня приблизилась, заглянула внутрь. Кажется, здесь шесть человек. Слишком много для такой маленькой палаты. Марию Яковлевну она в первый момент не увидела. Однако в дальнем углу у чьей-то кровати толпились врачи, закрывая собой больную.

Это наверняка она, Мария Яковлевна. Соня осторожно двинулась в сторону врачей, но они уже повернулись к дверям, по-видимому, собираясь уходить. Позади них она увидела санитарку. Та накрывала неподвижную больную простыней, серой от ветхости.

Соня вся сжалась. Нет! Этого не может быть! О Господи, этого не может быть! Она схватила одного из врачей за рукав. Женщина, как и большинство из них.

— Мария Яковлевна… — едва слышно прошептала Соня.

Врач молча повернула голову к той кровати, от которой они только что отошли. Потом прошла мимо, к двери. Остальные врачи и. сестры — за ней.

Соня стояла, не в силах двинуться с места. Этого не может быть! Это наверняка какая-то ужасная ошибка. В таких больших московских больницах они случаются сплошь и рядом.

Она распрямила плечи, подошла к кровати. Санитарка, склонившись, методично выбрасывала в мусорное ведро окровавленные бинты. Подняла глаза на Соню без всякого выражения на лице. Соня осторожно отогнула угол серой простыни… и едва сдержала крик. Маленькое сморщенное лицо с пергаментной кожей, все опухшее, сплошь покрытое багровыми шрамами, синяками и ссадинами. Окровавленные губы рассечены. Глаза закрыты. По-видимому, она закрыла их перед тем, как наступила смерть. Прекрасные седые волосы в крови и грязи.

Соня уронила простыню обратно. К горлу подступила тошнота. На лице выступил холодный пот. О Господи, она сейчас потеряет сознание! Упадет прямо на этот загаженный пол.

Но она не упала. Ухватилась за спинку кровати. Несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь привести мысли в порядок. Потом достала кошелек с мелочью, отсчитала несколько рублей, протянула санитарке. Та поспешно схватила деньги, сунула в карман.

— Пожалуйста, — с трудом произнесла Соня. — Чистую простыню для Марии Яковлевны.

Повернулась и не оглядываясь вышла из палаты, повторяя про себя: «Хуже уже быть не может».

Или может?

Шел мелкий дождь. Волосы прилипли к голове. В спешке Соня забыла взять с собой зонт. Не имеет значения. Ничто больше не имеет значения.

Если бы дождь мог смыть весь ужас этой бессмысленной смерти! Словно в трансе, Соня медленно брела по улице, охваченная горем и яростью. Никогда еще за все свои сорок пять лет не испытывала она такой ярости и такого горя. Образ Марин Яковлевны, лежащей там, под простыней, вид неподвижного избитого тела, казалось, запечатлелся в ее памяти на всю жизнь. Так она шла и шла по московским улицам. Из глаз текли слезы, смешиваясь с весенним дождем.

Как сказать дяде Аркадию? Он этого не переживет.

Впереди показался их дом, еще более унылый и безрадостный, чем обычно. За время ее отсутствия он, казалось, приобрел какой-то зловещий вид. А она идет к близким вестником смерти.

Надо держать себя в руках. Ради дяди Аркадия. Ради Дмитрия и Миши. Им не на кого опереться, кроме нее. Надо попытаться унять горе и ярость, бушующую внутри.

Она поднялась по лестнице. Остановилась у двери перевести дыхание. Подготовиться к встрече с дядей Аркадием. Наконец она вынула из кармана ключ, вставила в замочную скважину…

Дверь распахнулась прежде, чем она успела повернуть ключ. У самого входа, загораживая ей дорогу, стояли двое незнакомых людей.

— В чем…

— Соня! Соня! — крикнул Дмитрий. — Заходи скорее.

Что случилось?.. Неужели они явились сообщить Аркадию страшную новость? Так скоро?