Риза Грин - Девять месяцев из жизни

• Название: Девять месяцев из жизни
• Автор: Риза Грин
• Издательство: АСТ, Астрель-Сб
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-036378-8, 5-9725-0355-7

Ларе тридцать, и у нее есть все для счастья: любящий муж, прекрасная работа, «Мерседес-convertible», дом в Лос-Анджелесе, собака и две подруги. Но муж Эндрю уверен, что Ларе нужен еще и ребенок. Про детей Лара знает, что они ненавидят родителей, стоят много денег и жизнь после них становится другой – НЕ жизнью. У Эндрю другое мнение: или у них будет ребенок, или...

Взвесив все «за» и «против», Лара решается забеременеть. В конце концов, быть беременной – не так и страшно. Или же нет?

---

Мне и этого хватило бы для депрессии, но по пути в ванную за очередной порцией носовых платков я прошла мимо зеркала и поняла, что момент, которого я так боялась, наконец пришел. Я выгляжу омерзительно. На мне висит восемнадцать килограммов лишнего веса – вместо одиннадцати, которые я для себя установила как абсолютный, непререкаемый максимум, – и теперь я похожа на надувную игрушку в форме меня. Честное слово, можно привязать веревочкой и подвесить к потолку в качестве украшения универмага на День благодарения, и вы никогда не отличите меня от остальных шариков. Но самое неприятное в этой истории – то, что мое восстание против беременности позорно провалилось. Помните клятвы, что я никогда не стану такой-то, такой и вот такой – именно в такую я и превратилась. Беременную с жуткими сиськами у Джули на детском празднике помните? Теперь это я. Чуть повыше, не настолько жирная, но практически такая же. Мое пузо заходит в комнату на двадцать минут раньше, чем остальные части тела, ни одна из имеющихся беременных блузок его уже не прикрывает, так что я ношу жуткие старорежимные сорочки размера XXXL $9.99 за три штуки на распродаже в универмаге (оплаченные наличными во избежание новых кредитно-беременных войн). Они, конечно, получше, чем кухаркино платьишко, которым меня напугала та беременная, но по доброй воле я бы такое никогда не надела. Сиськи? Гигантские. Просто чудовищные. Вместо крепких стоячих штучек, которые когда-то росли на моей грудной клетке, поверх пуза теперь лежат два огромных баула, а соски не только увеличились в размере в два раза и стали на четыре тона темнее – на них теперь растут черные десятисантиметровые волосища, которые появляются вновь почти сразу после того, как я их сбриваю. Каблуки? Забудьте. Я, конечно, до последнего момента геройствовала на своих любимых шпильках, невзирая на бесследно исчезнувшее чувство равновесия и смещенный центр тяжести, но в итоге вынуждена была изъять их из употребления и ходить в шлепанцах, потому что ноги распухли настолько, что втискивание их во что-либо другое можно сравнить только с древней китайской пыткой. Я уж молчу про сандалии на ремешках, придуманные каким-то итальянским женоненавистником, которые всегда, всегда натирают одно и то же место на обеих ступнях, как будто у них там не кожа натуральная, а терка для сыра. Про пальцы я даже говорить не хочу. Скажу только, что Эндрю теперь называет их мои сосисочки и хрюкает как свинья каждый раз, когда их видит, а я не могу даже обидеться, потому что точнее не скажешь.

Да, дорогой читатель, очень не хочется признаваться, но все это правда. Я, Лара Стоун, давшая страшную клятву Никогда-Не-Сдамся, вступившая в неравный бой с беременностью и со всеми злосчастьями, которые она обрушивает на милых фигуристых современных девочек, считающих калории, потеющих на тренажерах и всего лишь пытающихся выглядеть так, как предполагал Создатель и модные журналы, – я наконец сдалась и оказалась на другой стороне баррикад.

Радуйся, Мать Природа. Ты победила.

Понедельник все-таки наступает, и я решаю взять отгул. Меня приводит в ужас одна мысль о том, что придется докладывать Линде, как я намеренно саботировала поступление деточки крупнейшего спонсора школы в колледж ее мечты; но у меня есть еще масса дел кроме этого. Честное слово. Я даже составила список:

1. Сходить к доктору.

2. Плюнуть на боль и сделать восковую депиляцию по линии бикини.

Видите? Денек выходит гарантированно гнусным.

Одевшись (белая старперская сорочка, бездонные черные брюки и черные махровые шлепанцы) и уложив волосы (хвостик я давно перестала завязывать, потому что отсутствие волос вокруг лица слишком привлекает внимание к тому факту, что моя разбухшая физиономия один в один похожа на Миссис Картошку[37]), я загружаюсь в свое новое средство передвижения и еду к доктору Лоуенстайну. До родов остается две недели, так что пора обсудить с добрым доктором кое-какие вопросы.

– Приветствую, – говорит доктор Лоуенстайн, влетая в кабинет, где я уже давно лежу на кушетке в зеленом одноразовом халатике. Целует меня в щечку. – Вы выглядите такой созревшей и готовой, приятно посмотреть!

Это что, комплимент?

Он прослушивает сердце ребенка, измеряет пузо, а потом включает свою ультразвуковую машину.

– Давайте-ка посмотрим, что делает ваш ребенок, – говорит он.

Я сжимаюсь в комок и начинаю читать про себя молитву, которую я повторяю каждый день последние шесть месяцев. Крупный плод, угроза здоровью матери, нельзя рожать естественным путем, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

На мониторе появляется черно-белая клякса, в которой я теперь сразу опознаю ребенка, и я задерживаю дыхание.

– И как она выглядит? – спрашиваю я.

– Прекрасно, – говорит доктор. – Она полностью повернулась, и головка уже в том положении, в котором она будет при родах. – Он делает какие-то вычисления. – А по весу... сейчас посмотрим, думаю, килограмма два с половиной, так что через две недели будет чуть больше трех. Рожать будет несложно.

Я кусаю губу, чтобы не разреветься. Я ложусь на кресло, и доктор что-то долго изучает в моей промежности, периодически поглядывая на меня.

– Ну что ж, тут у нас пока ничего не происходит. Родовые пути в норме, предлежание правильное. – Такое ощущение, что он уже наполовину залез внутрь меня, и я непроизвольно дергаюсь. – Извините, я хотел нащупать головку. – Он вынимает руку. – У вас уже есть планы по поводу родов?

Между прочим, есть. Безусловно, есть, доктор. Хорошо, что спросили.

– Ага, – говорю я.

Доктор, улыбаясь, выглядывает между моих ног.

– Отлично, – говорит он. – И что вы надумали?

– Резать. Улыбка исчезает.

– Вы читали книжки, которые я вам рекомендовал?

– Ага.

Читала, читала. Когда дочитала главу про схватки, потуги и роды, разболелся живот и начало тошнить. Вы, например, знали, что у многих женщин после эпизиотомии несколько месяцев наблюдается жжение и дискомфорт, а у некоторых остаются шрамы на всю жизнь?

– И вы ходили на занятия?

– Ага.

Ну хорошо – может, физически и не ходила, давайте назовем это опосредованно. Опосредованно ходила. И судя по тому, что мне рассказала Джули о своих занятиях, это, во-первых, полный бред, а во-вторых – прекрасная возможность для натур-маньяков вешать лапшу на уши безответным клиентам. Я очень рада, что не пошла, я бы точно с кем-нибудь из них подралась. Это абсолютно бессмысленное времяпрепровождение. Я же видела, как Джули рожала, и много ли ей помогли эти дебильные занятия? Кстати, пару недель назад мы с ней встречались за обедом, она выдула несколько рюмок вина и проболталась, что у нее после родов влагалище так отвисло и растянулось, что секс стал совсем не тот, как до родов. И как вам такая пакость нравится? Впрочем, если требуются еще причины, у меня есть три заветных слова: накакать на стол. Приучение к горшку юного Эйдена – это одно, но свою территорию я врагу не отдам. Мать Природа может поцеловать меня в зад. В мой жирный беременный зад.

– Значит, вы почитали книги, походили на занятия и все равно хотите делать кесарево? – недоверчиво говорит доктор Лоуенстайн.

– Однозначно, – говорю я.

Он вздыхает и пожимает плечами:

– Ну, смотрите. Это ваше тело, ваше здоровье. Я не хочу принуждать вас делать то, чего вы не хотите.

– Да? – говорю я.

А я-то думала, будет тяжелая и продолжительная борьба. Заготовила кучу аргументов. Я даже запомнила статистику детской смертности при натуральных и хирургических родах, а также жуткие факты последствий эпизиотомии, растянутых влагалищ и недержания как следствия долгих потуг.

– Да, – говорит он. – Мы можем уже назначить день – предположим, через неделю, начиная с завтрашнего дня.

– Да-а-а?

У меня нет слов. Мне будут делать кесарево, и мой срок сократили на неделю? Все-таки Бог есть.

– Да. Я записываю вас на семь часов утра.

– Да-а-а, – говорю я, улыбаясь и хлопая в ладоши, все еще полуголая, распятая на кресле.

Доктор Лоуенстайн еще раз сверяется с моим спасенным от мучений и растяжений влагалищем и смотрит на меня:

– Вы планировали делать депиляцию в ближайшую неделю?

Улыбка, аплодисменты и блаженное состояние мгновенно испаряются.

Такое ощущение, что кто-то грубо прервал веселую вечеринку, прогнал ди-джея и проехался по ушам мерзким «ддддррррр» иголки по винилу. Мне послышалось, или мой доктор только что сообщил мне, что пора заняться депиляцией? Что ж, по крайней мере, это можно считать ответом на мой давнишний вопрос – замечают доктора такие вещи или нет.