Лаура Грант - Венец желаний

• Название: Венец желаний
• Автор: Лаура Грант
• Жанр: Исторические любовные романы

Любой дворянин, лишь однажды увидевший леди Алуетт, очаровательную королевскую фрейлину, не мог остаться равнодушным к ее чарам. Однако за ее обольстительными улыбками и прелестной внешностью скрывалась душа, израненная тяжкими испытаниями... Блестящий английский рыцарь сэр Рейнер не был посвящен в ее секреты. Соблазненный ее талантами и красотой, галантный кавалер, он завоевывает ее сердце своей отвагой и страстными поцелуями возбуждает в леди Алуетт ответную страсть. Но лишь любовь,более могущественная, чем мирская власть, может разрушить довлеющее над ней проклятье...

---

— Вас могли убить, — проворчала Алуетт, ощупывая его лицо своими нежными пальчиками. — И все ради цветной тряпки и тщеславия Ричарда?

— Тсс, любимая. Вы не представляете, чего я натерпелся в последние две недели, так что это были всего лишь детские игрушки. Меня мало заботит любовь короля, но хорошо, что он думает, будто сейчас я ни на что не способен, — сухо сказал Рейнер. Алуетт снова с ним, и ссора забыта. — Он дал мне позволение жить в доме неподалеку отсюда, пока мы будем в Акре, и мне даже не пришлось просить его об этом. Спасибо, Инноценция, — ласково поблагодарил он девушку, когда она закончила возиться с его раной, оторвала остатки волоса и положила бальзам, чтобы рана не загноилась.

— Ну что вы, сэр Рейнер, — ответила сияющая Инноценция и повернулась к Алуетт, сидевшей в кресле рядом с кушеткой. — Миледи, я вам нужна? Мне пойти за вами?

— Я прослежу, чтобы об Алуетт позаботились, — сказал Рейнер. — Какое на вас прелестное платье, Инноценция! Это в честь праздника или ради неизвестного возлюбленного?

Инноценция покраснела и смущенно улыбнулась.

— Сир Анри, брат миледи, обещал мне показать дом, в котором будет жить. Можно я пойду, леди Алуетт?

Алуетт не знала, что сказать, жалея девушку и желая ей счастья.

— Конечно, Инноценция, иди… Только будь ос торожна. Я люблю брата, но юные аристократы привыкли иметь все, чего бы им ни захотелось. Не дай Бог, он решит поиграть с твоими чувствами…

— Анри… то есть я хотела сказать сир Анри, — возразила Инноценция, — никогда не сделает мне ничего плохого. Он любит меня. И я люблю его.

Эти простые слова все решили.

— Тогда иди и передай ему мои поздравления. Пажей тоже отослали. Вечерняя прохлада разливалась в воздухе.

— Любимая, — сказал Рейнер, когда все ушли, — мы не можем оградить других от их ошибок.

Алуетт вздохнула.

— К тому же, наверное, поздно, да? Я уверена, что мой сводный брат уже спал с ней. Страшно не то, что она родит незаконнорожденного ребенка, вы ведь знаете о ее снадобьях, но он наверняка разобьет ей сердце. О да, она будет его любовницей на время похода… А потом? Что потом, когда он должен будет вернуться во Францию? Рейнер, он граф. Ему придется жениться, и еще до похода соседи-бароны осаждали его, предлагая своих дочек. Неужели он женится на моей камеристке, когда вокруг будет столько мечтающих о нем знатных красавиц?

Он взял ее за руку и заставил сесть на кушетку, на которой лежал.

— Милая Алуетт, вы бы всех защитили от бесчестья, если бы могли, почему же вы не защищаете себя? Или вы намерены ехать в Англию в качестве моей любовницы? Почему бы вам не стать моей женой? Ей было трудно устоять перед ним, когда он был так близко, когда его запах ударял ей в ноздри и кружил голову, когда его руки гладили ей спину и уясе подбирались к ее груди…

— Ложись рядом, любимая…

Она услыхала его голос, немного хриплый от внезапно вспыхнувшего желания.

— Рейнер, а ваши раны? А шов? — воспротивилась она, чувствуя, как он притягивает ее к себе.

— Ну и что? У меня будет еще один шрам, вот и все. К тому же меня любит прелестная женщина, которая не видит моих недостатков, — пошутил он, прижимая ее к себе и с удовольствием ощущая ее живое тепло под вышитым полотняным платьем.

Сам он был почти раздет еще раньше, когда Инноценция врачевала его ушибы, и теперь быстро раздел Алуетт, почти сорвал с нее платье, приходя в неистовство от прикосновений к ее нежной коже.

— Надеюсь, любимая, Беренгария сегодня обойдется без вас, потому что я намерен продержать вас у себя всю ночь…

— Да, она, кажется, ждет короля… — прошептала Алуетт.

Она прерывисто дышала, отдаваясь на волю его рук.

Стремительным движением он сбросил с себя остатки одежды, и вот уже его мужской орган нетерпеливо подрагивал, прикасаясь к ее животу, а у нее внутри все полыхало в ожидании его.

Тогда он принялся, дразня ее, скользить туда — сюда, не стремясь войти в нее, но разжигая ее так, что она уже чуть не в голос стонала от неодолимого желания принять его в себя. Рейнер оторвался от губ Алуетт и стал целовать ее груди, проводя по ним языком и легонько покусывая их, пока она не поняла, что еще немного, и она сойдет с ума.

— Пожалуйста… — прошептала она.

Она знала, что, как только он окажется в ней, наступит желанный конец, обязательно наступит, иначе у нее не выдержит сердце.

— Ты хочешь, чтобы я взял тебя? — спросил Рейнер, щекоча ей ухо и прижимаясь к ее губам долгим поцелуем.

Не в силах совладать с собой, Алуетт корчилась под ним, и он, не спрашивая, знал, чего она хочет. Зачем же он мучает ее?

— Да! Рейнер, да! Возьми меня, Рейнер, пожалуйста!

— Ты любишь меня?

— Люблю! Рейнер! Люблю тебя, Рейнер, мой возлюбленный, мой единственный…

Но он как будто не собирался прекращать ее сладкие муки.

— И я люблю тебя, Алуетт, сердце мое. Но если ты хочешь, чтобы я взял тебя, тебе надо согласиться на одну мою просьбу… пустячную просьбу, лишь…

— Все что угодно, Рейнер! Все, что ты хочешь! Сейчас она отдала бы все на свете, только чтобы наступил конец такой желанной и такой невыносимой боли.

— Будь моей женой… здесь… в Акре… и как можно скорее…

Алуетт затихла, словно ее хватил удар.

— Рейнер, не могу… мы не должны… пожалуйста… Я же все тебе объяснила… Не говори больше об этом.

Он прижимался к ней всем телом, мучая ее недостижимым блаженством, зная, как близко она подошла к нему и как он истязает ее, не давая пройти весь путь до конца.

— Будь моей женой! — потребовал он, тяжело дыша.

Алуетт словно жгло огнем, и только один — единственный Рейнер мог погасить бушевавшее в ней пламя. — Черт бы тебя побрал, Рейнер! — крикнула она, крутя головой и вонзаясь ногтями ему в спину. — Ладно… Я буду твоей женой!

Рейнер радостно рассмеялся, причмокнул и осторожно, чтобы не причинить ей боли, вошел в нее.

Раз, два, и она вскрикнула от острого ощущения счастья. Всего одно мгновение, и Рейнер дал волю себе, шепча ее имя и все дальше погружаясь в нее, пока его сотрясали последние конвульсии.

Наверно, она на какой-то миг потеряла сознание, потому что, когда очнулась, он уже лежал рядом с ней и по его мерному дыханию она поняла, что он спит. Единственная свечка погасла, она почувствовала это по запаху. «Не беда, — подумала Алуетт и улыбнулась. — Мне ли бояться темноты».

Алуетт лежала на спине, наслаждаясь близостью его тела и тяжестью сильной руки, по-хозяйски обнявшей ее. Крики ночных птиц, чужие ее слуху, смешивались с далеким шумом праздника.

Пресвятая Богородица, что же она натворила? Нельзя было ей ради них обоих так потерять себя. А теперь будет нечестно, если она не выполнит своего обещания, будь оно даже исторгнуто из нее сладчайшей из пыток.

А может, все ее сомнения ничего не стоят? Может, он прав? В конце концов, незаконное рождение — самая обыкновенная вещь на свете, а Рейнер любит ее, даже несмотря на ее слепоту. Ей хотелось бы быть достойной его женой. Да и другая причина, если она сама о ней не помнит, наверно, тоже какая-нибудь чушь? Она мысленно заглянула внутрь себя, и то, что мучило и тревожило ее, зашевелилось, как большой сонный дракон, напоминая ей, что оно есть, оно живо и никуда не исчезло.

В конце концов она тоже заснула.

Во сне она услыхала голос, ненавистный голос, смеявшийся над испуганной девочкой, которая плакала, показывая рукой на красную кровь на простыне и на ее ногах.

— Ничто не может сравниться с юной девственницей, Филипп… Ты тоже должен попробовать. Почему бы тебе не взять ее? Самое трудное я уже сделал! Ха! Ха!..

Напившийся Филипп с трудом открыл красные глаза, не в силах даже осознать ужас, творившийся перед ним. Его самый близкий друг, как голый сатир, склонился над плачущим ребенком, выставив окровавленный член… Голова Филиппа опять упала на стол, а его храп заглушил крик маленькой мученицы и издевательский смех насильника.

Алуетт проснулась вся в поту, все еще во власти криков, терзавших ей душу, однако понимая, что в этой тихой комнате ей нечего бояться.

Было совсем темно. Утренняя заря еще и не думала заниматься, и луна в эту ночь не освещала землю. Но вот глаза Алуетт немного привыкли к темноте, и она увидела рядом с собой укрытого простыней мужчину.

Рейнер лежал на животе, и золотые волосы упали ему на лицо, повернутое в другую сторону. Она видела, как поднимаются его широкие плечи в такт дыханию.

Она видит его! Она видит!

Алуетт вцепилась в его спину и закричала:

— Рейнер! Свет! Зажгли лампу! Я вижу, Рейнер! Я вижу!

Он проснулся мгновенно, как солдат, привыкший ко всяким неожиданностям. Его лицо было в тени, и Алуетт смогла разглядеть лишь ястребиный профиль и раздвоенный подбородок.

— Ты видишь? Что за чудо! Спокойно, я сейчас принесу факел.

Алуетт слышала, как он выбежал из комнаты, и слезы радости затуманили ей глаза. Сейчас она его увидит! Она увидит Рейнера де Уинслейда, английского рыцаря, который любит ее и хочет взять в жены.