Джулия Грайс - Восхитительные ночи

• Название: Восхитительные ночи
• Автор: Джулия Грайс
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-697-00160-6

Красавицу и гордячку Селию Гриффин родители отослали чуть ли не на край света – на Гавайи, в наказание за то, что она отвергла самых заманчивых бостонских женихов.

Но, попав на Гавайи, она очутилась в сказочном мире, будто созданном для романтической любви. Здесь она встречает Романа Бернсайда, открывшего ей мир пылких и нежных чувств…

---

– Тина! – Джон Бернсайд прервал беседу: – Быстро слезай с перил и войди на веранду по лестнице, как полагается хорошей девочке. И переоденься, ты ужасно выглядишь! Кстати, давно ли ты причесывалась?

Девочка улыбнулась. У нее были огненно-рыжие кудрявые волосы, загорелое лицо и глаза почти того же цвета, что у Бо.

Селия с удивлением отметила, что Тина похожа на дикого зверька: когда-то белое платье свидетельствовало о том, что девочка лазает по скалам, равно как загорелые и грязные руки и ноги.

– Это ты оставила чудесные ракушки на моей простыне? – спросила Селия, улыбаясь.

– Да. Они тебе понравились? У меня их очень много. Надо только вытащить улитку, которая ужасно пахнет. Папа больше не разрешает мне сушить ракушки на веранде и говорит, что этот запах выживет всех из дома. Поэтому теперь я оставляю их на улице, чтобы муравьи выедали улиток.

Селия, очарованная обаянием девочки, стала подробно расспрашивать ее о ракушках.

– Хватит, хватит! – наконец воскликнул Джон. – В ее коллекции сотни ракушек, но она не умеет написать даже их названия!

Девочка явно огорчилась.

– Тогда мне придется ее научить, – быстро проговорила Селия. – Я уже вижу, что Тина очень способная.

– Способная? Я восемь лет пытаюсь научить ее носить туфли, но она так и не научилась этому, – фыркнул Джон.

– Какое отношение имеют туфли к письму? – удивилась Селия. – Не собираетесь же вы учить ее писать с помощью туфель!

Тина прыснула со смеху, и Селия с облегчением поняла, что уже обрела одного друга в Маунтен Вью.

Позже Джон собрал слуг и представил их Селии и Гаттерас. Это были семь или восемь жителей местной деревни. Мужчины – с гладкой кожей, крепкие и широколицые, а девушки – хорошенькие и смешливые, с блестящими темными глазами. Селия попыталась угадать, которая из них была любовницей Джона, но затем с раздражением подумала, что это не имеет значения. Да и было ли у него что-нибудь с ними?

Полную девушку в ярком «холоку», которая приготовила Селии ванну, звали Леинани. Она говорила на местном диалекте – смеси английских и гавайских слов, и понять ее было довольно трудно. Зато Кинау, другая служанка, прекрасно владела английским. Селия с любопытством отметила, что Кинау выше и стройнее других служанок, гибкая, с блестящими, как шелк, черными волосами, темными страстными глазами.

– Надеюсь, вам понравится в Маунтен Вью, – робко промолвила Кинау, приветствуя Селию. – Если не возражаете, я провожу вас в тихое место и поучу плавать.

– О, с удовольствием, – обрадовалась Селия. – А где ты научилась так хорошо говорить по-английски, Кинау?

– Я училась в миссионерской школе в Лахаина и когда-то работала в местной больнице.

Селия испытала облегчение от того, что Кинау ее сверстница, и надеялась, что та, как обещала, возьмет ее с собой.

Повар Чанг Лю, худощавый, в безукоризненно чистой одежде, улыбнулся Селии и сказал на ломаном английском, что, если она и Гаттерас пожелают, он будет подавать им завтрак на их веранду.

– Мисси будет получить все, что захочет, – подобострастно добавил слуга.

– Чанг живет в деревне, его жена – уроженка здешних мест, – пояснил Джон, когда повар ушел. – У них пятеро детей.

В дом вошла серая собака, которую Селия уже видела, и принялась с остервенением рвать когтями обюссон.

– Жителей Востока завезли на острова для полевых работ, но большинство из них предпочитает другие занятия, – продолжал Джон. – Чанг говорит по-английски, по-гавайски и на кантонском диалекте, у него небольшой магазин, который посещают рабочие сахарного завода в Маунтен Вью. Ходят слухи, что он занимается и другим, менее почтенным бизнесом в Лахаина.

– Неужели?

– Будь это точно известно, я бы его уволил. Чанг очень доволен своим местом. Работа здесь легкая, и гавайская жена его вполне устраивает. Поскольку он хорошо справляется со своими обязанностями, меня не беспокоят эти слухи.

Селия кивнула и наклонилась, чтобы погладить короткошерстную собаку Тины. Та радостно лизнула ей руку.

– Хотите узнать что-нибудь еще? – спросил Джон.

Селия засмеялась:

– Это, наверное, глупый вопрос, но почему собака Тины не лает?

– Предки Хили – полинезийские собаки. Они не лаяли, а только скулили или подвывали, как собаки Новой Гвинеи. На Гавайские острова их завезли столетия назад для употребления в пищу.

– В пищу? – поразилась Селия. Джон усмехнулся:

– По мнению местных стариков, мясо собаки превосходит свинину. Когда-то для одного празднества зажаривали по две сотни собак, из их костей делали рыболовные крючки, а из зубов – браслеты для ног, которые носят танцоры…

– Перестаньте! – воскликнула Селия, глядя на Хили, задремавшую у ее ног. – Надеюсь, никто не съест собаку Тины!

– Конечно, нет. – Джон протянул Селии руку. – А теперь пойдемте, мне надо еще многое вам показать. Мою гордость, мою работу: то, что позволяет существовать Маунтен Вью, – сахар.

Селия вспомнила слова Бо, что вскоре, как и другие жены его отца, она возненавидит сахар.

«Но, – подумала девушка, – я же не собираюсь замуж за Джона. Хоть бы в Маунтен Вью поскорее приехал Роман!»

Глава 9

Впоследствии подробности первого посещения сахарного завода стерлись из памяти Селии. Запомнились лишь бесконечная череда зданий, заводская контора, где все еще стояло старое кожаное кресло, в котором умер Амос Бернсайд, сараи бондаря и механика, лавка плотника, сушилка, в которой отжатые стебли тростника превращали в топливо.

В бараках жили больше двух сотен рабочих разных национальностей – от гавайцев до японцев и жителей Самоа. И повсюду, поднимая красную пыль, передвигались быки, тащившие повозки, нагруженные тростником.

– Как много быков! – воскликнула Селия, чувствуя удушливый запах патоки и навоза.

– У нас их около тысячи, – похвастался Джон. – Они основа всего: перевозят тростник и дрова, нарубленные в горах, доставляют сахар в порт. Маунтен Вью не мог бы существовать без быков и возчиков.

Вскоре Джон привел Селию в большое здание, крытое рифленым железом. Из нескольких труб на крыше шел дым.

– Мой завод, – гордо пояснил он. Неподалеку от здания Селия услышала шум воды и грохот машин. Едва они переступили порог, в нос ударил густой, тяжелый запах.

Селия отступила к дверям.

Джон фыркнул:

– Вы скоро привыкнете к этому. Я давно уже не замечаю этого запаха. Смотрите под ноги, тут небезопасно. Я покажу вам процесс переработки.

После яркого солнечного света в помещении завода Селии показалось темно, все было окутано паром, девушку оглушали шум машин и крики рабочих.

Джон подвел ее туда, где четверо японцев окружили механизм с двумя медленно вращающимися жерновами цилиндрической формы. Один из рабочих подбрасывал в отверстие машины тростник, и бледно-зеленый сок стекал вниз по желобу.

– Видите? Это превратится в сахар! А жернова сделаны из гранита, привезенного из Китая. Каждый из них весит три с половиной тонны.

Селия уставилась на зеленую пенистую жидкость. Она всегда полагала, что сахар – белый, совершенно чистый кристаллический порошок.

– Но как?.. Ведь этот сок не очень-то чистый, – заметила она.

Джон усмехнулся:

– Это еще не сахар, а только начало обработки.

Они направились дальше и наконец оказались в раскаленном помещении, наполненном запахом кипящего сахара. Японец в набедренной повязке ставил в кирпичную печь пять соединенных между собой неглубоких железных чанов. Его кожа блестела от пота.

– Вот здесь мы очищаем тростниковый сок, – пояснил Джон. – Поверьте, это непростой процесс.

Пока он распространялся на эту тему, Селия смотрела на открывшуюся ее глазам мрачную картину. Отблески огня плясали на стенах, в чанах что-то булькало и бурлило, как колдовское варево. «Да и пахнет именно так», – подумала девушка.

– Больше дров! Больше дров! – кричал рабочим толстый мужчина, бегая взад-вперед по платформе наверху. – Ленивые собаки, шевелитесь, сейчас начнется кристаллизация сахара!

Рабочие принялись переливать мутную пенящуюся жидкость из чана в чан, а человек наверху все бегал и бегал по платформе, крича на них.

Наконец Джон и Селия вышли из этого цеха.

– Зачем этот шум и спешка? – спросила девушка, вытирая вспотевший лоб.

– Вы видели процесс кристаллизации. Двух одинаковых кусков сахара не бывает, и тот, кто разливает сироп, должен точно знать момент, когда получается максимальное количество гранул. Вот тогда сироп снимают с огня и разливают в чаны для охлаждения. Это искусство, поверьте! Мой отец владел им очень хорошо и научил меня, а теперь у меня есть Мак-Рори, вздорный шотландец-пьяница, но никто лучше него не умеет делать сахар.

Они двинулись туда, где центрифуга отделяла гранулы сахара от патоки. Там стояли цистерны для хранения сахара и аппарат, проверяющий его качество. Джон все подробно объяснял Селии, но она с трудом переносила запах бродящего сахара и испытала огромное облегчение, когда они покинули завод и направились к дому.