Сью Графтон - «Б» – значит безнаказанность

• Название: «Б» – значит безнаказанность
• Автор: Сью Графтон
• Издательство: АСТ
• Жанр: Крутой детектив
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-004987-0

Она – женственная красавица с неженской профессией. С опасной профессией. Она – лучшая из частных детективов штата Калифорния. Штата хищниц-кинозвезд, акул-продюсеров, амбициозных режиссеров. Штата богатства и роскоши, изощренных интриг и закулисных войн.Это – ее новое дело. Дело, которое кажется абсолютно простым. Всего-то – отыскать то ли сбежавшую, то ли по каким-то причинам не подающую о себе вестей девушку. Однако неожиданно дело начинает набирать обороты – и становится лишь первым шагом в запутанном лабиринте преступлений. Преступлений опасных, изощренных и на первый взгляд не связанных между собой...

---

– Конечно. Кстати, я работаю... в отеле "Эджвуд" в баре. Знаете, неподалеку от пляжа?

– Да, я слышала... хотя мне это место не по карману.

– Заходите как-нибудь. Я там каждый вечер с шести до закрытия, кроме понедельника. Принесу вам что-нибудь выпить. За мой счет.

– Спасибо, Уйм. Как-нибудь загляну. Я вам очень признательна. Кофе был чудесный.

– В любое время.

Направляясь к выходу, я краем глаза заметила того, кому Уйм готовил завтрак. Он словно сошел со страницы "Джентльменз куотерли": похотливые глазки, безукоризненная линия подбородка, наброшенный на спину итальянский кашемировый свитер с небрежно завязанными узлом на груди рукавами.

На кухне Уйм начал что-то напевать, кажется, это была песенка "Мужчина, которого люблю". В этот момент голос у него был в точности как у Марлен Дитрих.

* * *

Внизу я столкнулась с Тилли, которая толкала перед собой проволочную тележку, набитую пакетами и свертками.

– Похоже, теперь я хожу в магазин два раза в день, – сказала она. – Вы меня ищете?

– Да, но пока вас не было, я заглянула к Уйму Гуверу. Я и не знала, что у Элейн Болдт есть кот.

– О-о, Мингус у нее уже давным-давно. Не понимаю, как это я забыла вам сказать. Интересно, куда он-то подевался?

– Вы говорили, что, когда она вышла к такси, в руках у нее был какой-то багаж? Может, там была и клетка Мингуса?

– Должно быть. Это было что-то большое, а Элейн всегда берет кота с собой. Значит, он тоже пропал? Вы это хотите сказать?

– Вполне вероятно, хотя пока трудно сказать что-нибудь определенное. Жаль, он не страдал какой-нибудь редкой кошачьей болезнью – тогда можно было бы вычислить его через ветлечебницы.

Тилли покачала головой:

– Боюсь, здесь я вам ничем не могу помочь. Кажется, он был в добром здравии. Его было бы легко узнать. Крупный серый красавец с роскошной шерстью. Весит, должно быть, фунтов двадцать.

– У него имелась родословная?

– Нет. К тому же она его еще котенком кастрировала, так что для разведения его не использовали.

– Что ж, – вздохнула я, – видно, придется наводить справки и о нем тоже. Все равно пока никакой зацепки. Вы были вчера в полиции?

– О да. Сказала – мы считаем, что эта женщина, возможно, похитила счета Элейн. На меня посмотрели так, словно я выжила из ума, но все-таки записали.

– Да, знаете, что мне сказал Уйм? Он утверждает, что Беверли, сестра Элейн, была здесь на Рождество и между ними произошла крупная ссора. Вам об этом известно?

– Нет, я ничего не знаю, и Элейн ничего не рассказывала, – засуетилась Тилли. – Кинси, мне надо идти, а то у меня здесь фруктовое мороженое – если я срочно не суну его в холодильник, оно все растает.

– Хорошо, может, я свяжусь с вами позже, если понадобится. Спасибо, Тилли.

Тилли, толкая перед собой тележку, пошла по коридору. Я вернулась к машине и уже открыла ее, когда внимание мое снова привлекло полуобгоревшее строение – место убийства Марти Грайс. Действуя почти инстинктивно, я захлопнула дверцу и поспешила к дому Снайдеров. Должно быть, хозяин увидел меня в окно, потому что, не успела я поднять руку, чтобы постучать, дверь передо мной отворилась, и он вышел на крыльцо.

– Я видел, как вы идете по дорожке. Это вы были здесь вчера, – сказал он. – Только вот запамятовал ваше имя.

– Кинси Милхоун. Я встречалась с мистером Грайсом у его сестры. Он сказал, что у вас есть ключ от его дома и что я могу все там осмотреть.

– Да, все правильно. Он у меня где-то здесь. – Мистер Снайдер, пошарив по карманам, извлек связку ключей и принялся перебирать их пальцами.

– Вот. – Он снял один из ключей с кольца и протянул мне. – Это от задней двери. Передняя заколочена – ну да вы сами видите. Полиция понаставила кордонов, пока, стало быть, идет следствие.

– Что там, Оррис? С кем это ты разговариваешь? – донеслось из глубины дома.

– Не шуми, старая карга, – буркнул он; подбородок у него мелко трясся. – Ну, мне пора.

– Я занесу ключ, когда закончу, – сказала я, но он, ворча что-то себе под нос, уже ковылял прочь и скорее всего пропустил мои слова мимо ушей. Тут я подумала, что для человека, который – если верить мистеру Снайдеру – "глух как пень", у его жены отменный слух.

Я пересекла заросший плющом двор Снайдеров. Перед домом Грайсов царило запустение, дорожка была завалена мусором. Похоже, с тех пор как уехали пожарные машины, никому и в голову не пришло навести здесь порядок. Оставалось надеяться, что до дома тоже никто не добрался; я скрестила два пальца – на удачу. Миновав створчатую, с висячим замком дверь, которая вела в подвал, я обошла вокруг дома и по разбитым ступенькам поднялась на заднее крыльцо. В верхней половине двери было окошко; мятая, грязная занавеска сбилась, и просматривалась часть кухни.

Я открыла дверь и вошла. В кои-то веки мне повезло. На полу настоящее месиво из штукатурки, шлака и еще какой-то дряни, однако мебель на месте: грязный, вымазанный сажей стол, в беспорядке расставленные стулья. Не закрывая входную дверь, я осмотрелась. На рабочем столике гора тарелок, дверь в клановую открыта, там заставленные консервами полки. Как всегда в подобных ситуациях, мне было немного не по себе.

Стоял тяжелый запах горелого дерева, на всем вокруг лежал густой слой копоти. Стены потемнели от дыма. Я двинулась по коридору, под ногами хрустело битое стекло. Мне показалось, что планировка была такой же, как в доме Снайдеров – я узнала примыкающую к кухне столовую, в которую вела раздвижная дверь. В такой же комнате Оррис Снайдер оборудовал спальню для жены. В конце коридора находился туалет с раковиной. Линолеум вздулся и потрескался, обнажив покрытые черной мастикой доски. Окно в коридоре, выходящее на узкую, разделявшую два дома дорожку, разбито. Как раз напротив было окно той самой спальни, и через него виднелась больничная кровать, стоящая перпендикулярно стене, и на ней – тщедушная фигурка Мэй Снайдер, казавшаяся особенно жалкой под белым стеганым одеялом. Похоже, она спала. Я направилась дальше по коридору в сторону гостиной.

Огонь съел краски, и все теперь выглядело, как на черно-белой фотографии. Обгоревшие дверные косяки и оконные рамы были похожи на растянутые крокодильи шкурки. Следы причиненных огнем разрушений тем больше бросались в глаза, чем ближе я подходила к передней части дома. Дойдя до лестницы в мансарду, увидела обугленные перила, половина ступенек провалилась. При виде висевших клочьями, почерневших обоев в воображении почему-то возник образ старинной карты с указанием места, где зарыты сокровища.

Я ступала с величайшими предосторожностями, боясь оступиться. Рядом с входной дверью на полу зиял зловещий проем. Где-то здесь лежало тело Марти Грайс. Огонь слизал обшивку со стен, обнажив трубы отопления и балки. Некоторые участки пола у двери и дальше по коридору до самой лестницы выгорели особенно сильно – видимо, здесь и была разлита какая-то горючая жидкость. Я перешагнула через проем и заглянула в гостиную. У меня возникло ощущение, будто там поработал дизайнер-авангардист, который для производства мебели применяет исключительно брикеты древесного угля. Обивка и внутренности тахты и двух кресел, расставленных словно для вечеринки, выгорели дотла, немым укором торчали голые пружины. От кофейного столика остался лишь почерневший остов.

Я вернулась к лестнице и начала осторожно подниматься. Наверху в спальне огонь вел себя как-то чудно – пощадив стопку книг в бумажных переплетах, он обратил в головешки стоявшую рядом скамеечку для ног. Кровать аккуратно заправлена, при этом в комнате все залито водой; от ковра исходил запах тления, пахло сырыми обоями, сопревшими одеялами, паленой одеждой и теплоизоляцией, которая клочьями лезла из стен и потолка, где штукатурка обвалилась, а дранка прогорела. На прикроватной тумбочке стояла забранная в рамку со стеклом фотография Леонарда; в углу под рамку был заткнут талон с назначением к дантисту на предмет удаления зубного камня.

Я вытащила талон, чтобы получше разглядеть снимок, и вдруг вспомнила ту фотографию, на которой была запечатлена Марти. Унылая особа: полновата, нелепые, в пластмассовой оправе очки, волосы, уложенные таким образом, что их можно принять за парик. Леонард – по крайней мере в лучшие времена – выглядел куда более привлекательным; это был холеный мужчина с запоминающейся внешностью – благородная проседь в волосах, волевой взгляд. Правда, легкая сутулость наводила на мысль о некоторой слабости характера, склонности к компромиссам. Интересно, имела ли Элейн Болдт виды на этого человека? Может быть, и здесь она стала причиной раздора?

Я поставила фотографию на место и спустилась вниз. В коридоре мое внимание привлекла неплотно закрытая дверь. Я робко толкнула ее. Это был вход в подвал. Мне стало не по себе – там было темно, как в шахте. Проклятие. Я понимала, что в интересах дела придется осмотреть и там. Поморщившись, я пошла к машине за фонарем.