Джон Голсуорси - Через реку

• Название: Через реку
• Автор: Джон Голсуорси
• Издательство: Знаменитая книга
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1992

Трилогия «Конец главы» примыкает к циклу о Форсайтах. Читатель снова встретит здесь знакомых ему по «Саге» героев: Флёр, Майкла, леди Монт и других. Главная героиня трилогии, Динни Черрел, олицетворяет для автора саму Англию. Доброта и самоотверженность, преданность интересам семьи и нравственным устоям помогают героям Голсуорси преодолеть серьёзные испытания. «Конец главы» – последняя работа писателя. В этом произведении, как и во всём творчестве Голсуорси, есть присущий ему мягкий юмор и мудрость, и оптимизм. Устами одного из героев романа он говорит: «Разве человеческая жизнь, – а она ведь такая хрупкая, – сохранилась бы вопреки всем нашим бедам и тяготам, если бы жить на свете не стоило?»

---

– Что ты понимаешь под этим словом?

– Характер – способ, каким мы выражаем наше стремление к совершенству и культивируем то лучшее, что живёт в нас.

– Гм! – недоверчиво усмехнулась Клер. – А кто же решит, что во мне худшее и что лучшее?

– Хотя бы я, дорогая.

– Нет, я до всего этого ещё не доросла.

Динни взяла сестру под руку:

– Ты старше меня, Клер.

– Нет, хотя, вероятно, опытнее. Но я ещё не успокоилась и не познала себя. А покамест я нутром чувствую, что Джерри бродит около МелтонМьюз.

– Зайдём на Маунт-стрит, а потом отправимся в кино.

В холле Блор вручил Динни письмо:

– Заходил сэр Джералд Корвен, мисс, и велел вам это передать.

Динни вскрыла конверт.

"Дорогая Динни,

Я покидаю Англию не в субботу, а завтра. Если Клер передумала, буду счастлив взять её с собой. Если нет, пусть не надеется на моё долготерпение. Я оставил такую же записку у неё на квартире, но, не зная, где она, пишу для верности и вам. Она или её письмо застанут меня завтра, в четверг, до трёх часов в "Бристоле". После этого срока – a la guerre comme a la guerre.[8]

Глубоко сожалею, что всё сложилось так нелепо, и желаю вам всего хорошего.

Искренне ваш

Джералд Корвен".

Динни прикусила губу.

– На, прочти!

Клер прочла письмо.

– Не пойду, и пусть делает, что хочет.

Когда сестры приводили себя в порядок в комнате Динни, туда вплыла леди Монт.

– А! Теперь и у меня есть новости, – объявила она. – Ваш дядя вторично виделся с Джерри Корвеном. Что ты решила насчёт него, Клер?

Клер повернулась спиной к зеркалу; свет упал ей на щёки и губы, которые она ещё не успела подкрасить.

– Я никогда не вернусь к нему, тётя Эм.

– Можно присесть на твою кровать, Динни? Никогда – долгий срок а тут ещё этот… как его… мистер Крейвен. Я не сомневаюсь, Клер, что у тебя есть принципы, но ты слишком хорошенькая.

Клер перестала подводить губы:

– Вы очень добры, тётя Эм, но, честное слово, я знаю, что делаю.

– Очень успокоительно! Стоит мне это сказать себе, как я уже знаю, что наделаю глупостей.

– Если Клер обещает, она держит слово, тётя.

Леди Монт вздохнула.

– Я обещала моему отцу ещё год не выходить замуж, а через семь месяцев подвернулся ваш дядя. Всегда кто-нибудь подвёртывается.

Клер поправила волосы на затылке:

– Обещаю не выкидывать никаких фокусов в течение года. За это время я разберусь в себе и приму решение, а если нет, значит, никогда не приму.

Леди Монт погладила рукой одеяло:

– Перекрести себе сердце.

– Лучше не надо, – торопливо вмешалась Динни.

Клер приложила пальцы к груди:

– Я перекрещу то место, где ему полагается быть.

Леди Монт поднялась:

– Динни, ты не находишь, что ей следует переночевать у нас?

– Нахожу, тётя.

– Тогда я распоряжусь. Цвет морской воды – действительно твой цвет, Динни. А у меня вот нет определённого. Так уверяет Лоренс.

– Нет, тётя, есть – чёрный с белым.

– Как у сорок или у герцога Портлендского. Я не была на Эскотских скачках с тех пор, как мы отдали Майкла в Уинчестер, – из экономии. К обеду будут Хилери и Мэй. Они без вечерних туалетов.

– Да, тётя, – неожиданно перебила её Клер. – Дядя Хилери знает обо мне?

– Он вольнодумец, – изрекла леди Монт. – А я, как ты понимаешь, не могу не огорчаться.

Клер встала:

– Поверьте, тётя Эм, Джерри скоро утешится: такие подолгу не переживают.

– Померьтесь-ка спинами. Так и думала – Динни на дюйм выше.

– Во мне пять футов пять дюймов, – сказала Клер. – Без туфель.

– Вот и хорошо. Когда будете готовы, идите вниз.

С этими словами леди Монт поплыла к двери, рассуждая вслух: "Соломонова печать – напомнить Босуэлу", – и вышла.

Динни снова подошла к камину и уставилась на пламя.

Голос Клер зазвенел у неё за спиной:

– Мне хочется петь от радости, Динни. Целый год полного отдыха от всего. Я довольна, что тётя Эм вырвала у меня обещание. Но какая она смешная!

– Нисколько. Она – самый мудрый член нашей семьи. Если принимать жизнь всерьёз, из неё ничего не получается. Тётя Эм не принимает. Допускаю, что хочет, но просто не может.

– Но у неё ведь и нет настоящих забот.

– Кроме мужа, троих детей, кучи внучат, жизни на два дома, трёх собак, пары одинаково бестолковых садовников, безденежья и двух страстей всех женить и вышивать по канве, – действительно никаких. К тому же она вечно боится потолстеть.

– Ну, в этом смысле у неё всё в порядке. Динни, что мне делать с этими вихрами? Вот наказание! Подстричь их опять?

– Пускай себе растут. Кто его знает, может быть, локоны снова войдут в моду.

– Скажи, зачем женщины так заботятся о внешности? Чтобы нравиться мужчинам?

– Конечно, нет.

– Значит, просто назло и зависть друг другу?

– Больше всего в угоду моде. Женщины – сущие овцы в отношении своей внешности.

– А в вопросах морали?

– Да разве она у нас есть? А если и есть, так создана мужчинами. От природы нам даны только чувства.

– У меня их нет.

– Так ли?

Клер рассмеялась.

– По крайней мере, сейчас.

Она надела платье, и Динни заняла её место у зеркала.

Викарий трущобного прихода обедает не для того, чтобы изучать человеческую природу. Он ест. Хилери Черрел, который убил большую часть дня, включая и время еды, на выслушивание жалоб своей паствы, не делавшей запасов на завтра, потому что ей не хватало их на сегодня, поглощал предложенную ему вкусную пищу с нескрываемым удовольствием. Если даже он знал, что молодая женщина, обвенчанная им с Джерри Корвеном, разорвала узы брака, то ничем этого не выдавал. Хотя Клер сидела с ним рядом, он ни разу не намекнул на её семейные дела и распространялся исключительно о выборах, французском искусстве, лесных волках в Уипснейдском зоопарке и школьных зданиях нового типа с крышами, которыми в зависимости от погоды можно пользоваться, а можно и не пользоваться. Иногда по его длинному, морщинистому, решительному и проницательнодобродушному лицу пробегала улыбка, словно он что-то обдумывал, но догадываться о предмете его размышлений позволяли только взгляды, которые он изредка бросал на Динни с таким видом, как будто хотел сказать: "Вот мы сейчас с тобой потолкуем".

Однако потолковать им не пришлось, потому что не успел он допить свой портвейн, как его вызвали по телефону к умирающему. Миссис Хилери ушла вместе с ним.

Сестры вместе с дядей и тёткой сели за бридж и в одиннадцать удалились к себе наверх.

– Ты не забыла, что сегодня годовщина перемирия? – спросила

Клер, расхаживая по комнате.

– Нет.

– В одиннадцать утра я ехала в автобусе и заметила, что у многих какие-то странные лица. Вот уж не думала, что буду переживать это так остро. Мне ведь было всего десять, когда кончилась война.

– Я помню перемирие, потому что мама плакала, – отозвалась Динни. Тогда у нас в Кондафорде гостил дядя Хилери. Он сказал проповедь на стих: "И те служат, кто стоит и ждёт".

– Люди служат лишь тогда, когда надеются что-то получить за службу.

– Многие всю жизнь трудятся тяжело, а получают мало.

– Да, ты права.

– А почему они так поступают?

– Динни, мне порой кажется, что ты в конце концов станешь богомолкой, если, конечно, не выйдешь замуж.

– "Иди в монастырь – и поскорее".

– Серьёзно, дорогая, мне хочется, чтобы в тебе было побольше от Евы. По-моему, тебе пора уже быть матерью.

– С удовольствием, если врачи найдут способ становиться ею без всего, что этому предшествует.

– Ты зря убиваешь годы, дорогая. Стоит тебе пальцем шевельнуть, и старина Дорнфорд у твоих ног. Неужели он тебе не нравится?

– Он самый приятный мужчина из всех, виденных мною за последнее время.

– "Бесстрастно молвила она и повернулась к двери". Поцелуй меня.

– Дорогая, – сказала Динни, – я уверена, что всё образуется. Молиться я за тебя не стану, хотя ты и подозреваешь меня в склонности к такому занятию, но буду надеяться, что и твой корабль придёт в гавань.

XIV

Второй экскурс Крума в историю Англии был первым для трёх остальных участников устроенного Дорнфордом обеда, причём по странному стечению обстоятельств, которому он, видимо, и сам способствовал, молодой человек достал такие билеты в Друри Лейн, что сидеть пришлось по двое: Тони с Клер – в середине десятого ряда, Дорнфорду с Динни – в ложе против третьего.

– О чём вы задумались, мисс Черрел?

– О том, насколько изменились лица англичан по сравнению с тысяча девятисотым годом.

– Всё дело в причёске. Лица на картинах, которым лет сто – полтораста, куда больше похожи на наши.

– Конечно, свисающие усы и шиньоны маскируют выражение лица.

Но разве лица людей начала века что-нибудь выражали?

– Вы, надеюсь, не думаете, что во времена Виктории в людях было меньше характерного, чем теперь?

– Возможно, даже больше, но они его прятали. У них даже в одежде было столько лишнего: фраки, рубашки со стоячими воротничками, не галстуки, а целые шейные платки, турнюры, ботинки на пуговках.