Валерий Гитин - Всемирная история без комплексов и стереотипов. Том 2

• Название: Всемирная история без комплексов и стереотипов. Том 2
• Автор: Валерий Гитин
• Издательство: Торсинг
• Жанр: История
• Год: 2005

До эпатажности нетрадиционная трактовка событий и явлений мира людей, имевших сомнительное счастье существовать в период между цивилизованным прошлым и одичалым настоящим.

Книга не рекомендуется для чтения людям, склонным верить на слово политикам, маршалам, академикам, религиозным функционерам и дворовым кумушкам.

---

При Екатерине подобное было бы попросту немыслимо.

Но все это на фоне обезобразивших Петербург полосатых верстовых столбов, будок и шлагбаумов, установленных по личному приказу императора, а также на фоне запрета носить фраки и круглые шляпы, не говоря уже о строгом приказе обедать ровно в 13 часов, а отходить ко сну не позднее 22 часов.

При Павле издавалось не менее 42 законодательных актов в месяц, и каждый из них исполнялся неукоснительно во избежание совершенно неотвратимых последствий.

При этом Павел подавал пример неприхотливости и самоограничения, имея всего одну шинель, которую он носил и осенью, и зимой, что не могло не раздражать многих и многих придворных Щеголей.

Но все это — полбеды в сравнении с тем, что Павел Первый, православный император, стал великим магистром Мальтийского ордена и членом масонской ложи. Одно время он даже всерьез обсуждал идею создания в Петербурге главной штаб-квартиры ордена, что уже, как говорится, ни в какие ворота не лезло.

Да и масонство также не прибавляло ему популярности.

Он заявил об отказе от завоевательных войн, что в корне Противоречило традиционной российской военной доктрине. Такое решение было бы вполне оправданным, учитывая количество «присоединенных» к России земель и явную невозможность их рационально использовать, если бы не существовал в ту пору фактор, именуемый «французская революция». При наличии этого фактора заявлять о полном отказе от внешних и признании только оборонительных войн законными и допустимыми было несколько странно.

Дело в том, что основные европейские державы, в том числе и Россия, вошли при Екатерине в антифранцузскую коалицию, которая должна была направить на подавление революции объединенные вооруженные силы. Нужно заметить, что массовые беспорядки и кровавый террор охватили Францию еще с лета 1789 года, и все время до 1796 года монархи Европы обсуждали, согласовывали и уточняли организационные вопросы вторжения, фактически предоставив высшие классы Франции собственной судьбе, а она была не просто печальна, она была страшна, и в немалой степени ответственность за это падает на увенчанные коронами головы европейских монархов, которые проявили в этом вопросе поистине преступную халатность.

Все, что предпринималось против охваченной кровавым беспределом Франции, уже фактически не имело смысла после 1795 года, когда режим якобинцев рухнул, когда были убиты все, кого только смогли убить кровожадные аутсайдеры французского общества, и речь могла идти не о спасении сотен тысяч людей, а лишь о реставрации королевского дома Бурбонов, что никого особо не волновало. Так что победоносные походы Суворова в Северную Италию и Швейцарию в 1799 году были блестящей демонстрацией полководческого искусства, но не более того, так как ничего не изменили в общей картине европейского бытия конца XVIII века.

В следующем, 1800 году, русский корпус, который Павел все же послал в составе войск коалиции, послал нехотя, лишь не желая вступать в открытую конфронтацию с европейскими монархами, был разбит Наполеоном, после чего французский диктатор сообщил Павлу о своем намерении вернуть в Россию всех русских пленных, захваченных во время последнего похода (около 6000).

Павел был покорен любезностью «корсиканского чудовища», как называли Наполеона в Европе, а когда тот еще и распорядился, чтобы всем русским пленным перед возвращением на родину были сшиты за счет французской казны новые мундиры и обувь, а также возвращено оружие, Павел твердо решил сменить политический курс и заключить с Наполеоном военный союз.

Нечего и говорить о том, что в Петербурге это вызвало эффект разорвавшейся бомбы.

А тут еще серия скандалов, связанных с комендантом столицы Аракчеевым, который, конечно, был фигурой одиозной и совершенно непереносимой для офицеров, привыкших к вольностям екатерининской поры.

Павел не только не сдерживал тираническое рвение своего любимца, но еще и всячески поощрял его. Аракчеев был удостоен множества наград и титула барона с девизом «Без лести предан».

В Петербурге в ответ на это возник крылатый каламбур: «Бес лести предан».

А через некоторое время, когда непотопляемый Аракчеев играл заметную и такую же одиозную роль и при следующем императоре, Александре Первом, Пушкин посвятил ему следующую эпиграмму:

Всей России притеснитель,
Губернаторов мучитель
И Совета он учитель,
А царю он — друг и брат.
Полон злобы, полон мести,
Без ума, без чувств, без чести,
Кто ж он? Преданный без лести,
Бляди грошевой солдат.

В пояснение к последней строке нужно отметить, что всесильный и жестокий всех и вся «притеснитель» был в полном подчинении у своей дворовой девки Н. Минкиной.

Закон единства и борьбы противоположностей. Кажется, это так называется…

А если попроще, то каждый садист в душе еще и мазохист.

Садизм Аракчеева стал страшной сказкой из жизни гвардейских полков Петербурга. Он заставлял офицеров по десять часов в день заниматься черчением условных и никому не понятных планов, перемежая эти занятия с тупой шагистикой на плацу. При этом барон не стеснялся в выражениях своего неудовольствия, а то и отвешивал оплеухи.

Но вот однажды случилось непредвиденное. Во время смотра Преображенского полка Аракчеев, недовольный выправкой нескольких унтер-офицеров, побил их тростью, а подполковника Лена обложил перед строем площадной бранью. Подполковник, возвратившись домой, написал Аракчееву письмо обвинительного содержания и застрелился.

Разгневанный император отправил Аракчеева сначала в отпуск по болезни, а потом — в отставку. Через полгода он был возвращен на службу, но в октябре следующего 1799 года снова отправлен в отставку.

Звезда Аракчеева вновь засияла на имперском небосклоне уже в 1807 году, при Александре Первом, а пока, в 1799 году, он из грозного «всей России притеснителя» стал обыкновенным штатским лицом. При всех его изъянах, он проявлял совершенно искреннюю, неподкупную и непоколебимую преданность Павлу, будучи, пожалуй, единственным человеком такого рода в его окружении. Отставка Аракчеева имела для Павла роковые последствия.

Пост Петербургского военного губернатора занял генерал фон дер Пален, человек взвешенный, умный, расчетливый и жестокий, но не по-аракчеевски, а гораздо страшнее — от души, холодной и не знающей сострадания.

Он-то и стал во главе заговора против Павла, заговора, который давно уже зрел, вовлекая в свою орбиту все новых и новых людей, включая Александра, сына императора и наследника престола.

Когда Екатерина готовила его к роли императора, — в обход Павла, — Александр отчаянно сопротивлялся, даже угрожал сбежать в Америку, но теперь занял прямо противоположную позицию, сгорая от желания «спасти Россию». Хороший предлог…

А пока наблюдалось ужасающее всю остальную Европу сближение Павла и Наполеона, грозившее далеко идущими последствиями. В их совместных планах присутствовало и изгнание из Индии англичан. Нетерпеливый Павел, загоревшись этой идеей, приказал доставить в его кабинет из каземата Петропавловской крепости казачьего атамана Матвея Ивановича Платова, сидевшего там уже полгода по причине никому не известной.

— Вы знаете дорогу в Индию? — спросил Платова император. Атаман в первое мгновение опешил, а затем сообразил, что

в случае отрицательного ответа отправится туда, откуда привезен, и ответил как можно более уверенно:

— До последней ухабины, Ваше Императорское Величество!

Он была немедленно отправлен на Дон, и вскоре 22 500 казаков Всевеликого Войска Донского двинулись в поход навстречу восходящему Солнцу.

Но шли они очень недолго…

Получив анонимный донос о готовящемся заговоре и список заговорщиков, Павел вызвал к себе военного губернатора Петербурга.

— Изменник! — заорал он. — Повешу!

— За что, государь?

— За что? Вот вещественное доказательство!

И Павел швырнул на стол список заговорщиков.

— Все правильно, — невозмутимо проговорил Пален, пробежав глазами список. — Но у Вашего Величества нет причин для беспокойства. Если во главе заговора стоит военный губернатор Петербурга, значит, все будет в полном порядке.

— В каком-таком порядке?!

— Ваше Величество, — все так же невозмутимо проговорил Пален, — я состою в заговоре, чтобы выведать планы заговорщиков и управлять ими.

Чтобы окончательно успокоить Павла, он попросил у него ордер на арест наследника престола. Павел подписал ордер, правда, не проставив даты.

А Пален, выйдя из кабинета императора, направился в апартаменты Александра, показал ему ордер и потребовал ускорить переворот.

И вот 11 марта 1801 года после ужина, на котором присутствовали сыновья императора, Александр и Константин, когда Павел отправился в свои покои, предварительно распорядившись вызвать Аракчеева из его имения в Петербург, группа заговорщиков, убив одного из камер-гусаров и камер-лакея, ворвалась в его спальню…