Диана Гэблдон - Стрекоза в янтаре. Книга 2

• Название: Стрекоза в янтаре. Книга 2
• Автор: Диана Гэблдон
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996

Во второй части романа Дианы Гейблдон «Стрекоза в янтаре» героиня преодолевает разлуку во времени и козни врагов на пути к своему возлюбленному.

---

Я изо всех сил ударила его кулаком по плечу, остановив тем самым поток его красноречия. Он удивленно охнул, рука его подвернулась, и он упал на бок, спиной ко мне.

Я встала на колени у него за спиной и обхватила его руками за талию. Его широкая, мускулистая спина поблескивала от мази. Я поцеловала его между лопаток, затем отодвинулась и подула ему на спину, с удовольствием ощущая, как его кожа трепещет от прикосновения моих пальцев и крошечные тонкие волосики топорщатся на гусиной коже.

— Для чего? — повторила я, приложив щеку к его теплой, влажной спине. В темноте рубцы на ней были не видны, но я отчетливо чувствовала их щекой, тонкие, твердые полосы. Он лежал не двигаясь, ребра под моей рукой вздымались и опускались в такт глубокому, размеренному дыханию.

— Ну ладно, — сказал он и снова замолчал, о чем-то задумавшись. — Я сам точно не знаю, Саксоночка. Может быть, я хотел доказать что-то тебе или себе самому.

Я положила свою легкую ладонь на его лопатку, широкую и тонкую, с четко очерченными под кожей контурами.

— Только не мне.

— Но разве достойно джентльмена раздевать свою жену на глазах у тридцати мужчин? — В его голосе звучала горечь, и мои руки замерли у него на спине. — Достойно ли благородного человека проявлять жестокость к пленному врагу, почти ребенку? И даже быть готовым на большее?

— А разве было бы лучше, если бы ты пожалел меня или его, а через два дня потерял половину своих людей? Ты должен был помнить об этом. Ты не имеешь и не имел права позволить себе рисковать людьми во имя ложно понятого благородства.

— Нет, — произнес он, — не могу. А поэтому сейчас мое место рядом с сыном моего короля. Чувство долга и чести повелевает мне следовать за ним… и в то же время всячески препятствовать осуществлению того, что поклялся отстаивать. Ради его низменных интересов я предал тех, кого люблю. Я предал само понятие о чести, благородстве.

— Во имя чести погибло немало людей. Но безрассудное благородство — это глупость. Благородная глупость — все равно глупость.

— Да, это так. Ты говорила, что все изменится к лучшему. Но если я буду первым среди тех, кто пожертвует своей честью ради ложно понятого чувства долга, не будет ли мне стыдно потом?

Он взглянул на меня, глаза были полны тревоги.

— Я не поверну вспять, это для меня невозможно, но порой, Саксоночка, становится жаль того парня, каким я был.

— Это моя вина, — мягко сказала я и провела пальцами по его лицу, коснулась густых бровей, широкого рта и отросшей щетины на подбородке. — Моя. Если бы я не явилась… и не сообщила тебе, что произойдет… — Я ощутила внезапную боль и горечь, когда вспомнила, каким наивным, благородным парнем он был. Впрочем… разве у нас был выбор? Я должна была открыть ему то, что знала. А он должен был действовать исходя из этого знания. Я вспомнила одну из строчек Ветхого Завета, а он словно бы услышал эту строку из Библии и слегка улыбнулся:

— Может быть… Но я не помню, чтобы Адам просил Бога забрать Еву назад. — Он наклонился и поцеловал меня в лоб, когда я засмеялась, и, укрыв мои голые плечи одеялом, сказал: — Спи, мое маленькое ребрышко, завтра мне понадобится помощница.

Меня разбудило лязганье металла. Я высунула голову из-под одеяла и, прищурившись, пыталась рассмотреть источник странного звука и тут обнаружила, что мой нос чуть ли не уперся в колено Джейми, укрытого пледом.

— Проснулась? — услышала я голос Джейми. Что-то блестящее и звенящее промелькнуло у меня перед глазами, и я ощутила нечто очень тяжелое у себя на шее.

— Боже, что это такое? — воскликнула я, проворно сев в постели и стараясь рассмотреть этот странный предмет. Оказалось, что на мне надето ожерелье, состоящее из трех дюймовых металлических предметов в виде стержня с ободком наверху, нанизанных на кожаный шнурок. Некоторые из этих предметов были покрыты ржавчиной, другие совершенно новые. По всей длине стрежней проходили царапины, как будто их с силой выдирали из какого-то более крупного предмета.

— Временные трофеи, Саксоночка, — пояснил Джейми.

Я взглянула на него и громко вскрикнула.

— Ой, — произнес он, проведя рукой по лицу. — Я совершенно забыл. У меня не было времени умыться.

— Ты до смерти меня напугал, — сказала я, прижимая руку к бешено бьющемуся сердцу. — Что это?

— Древесный уголь, — сказал он. Голос его прозвучал глухо, так как он уже вытирал лицо какой-то тряпкой. Вскоре он отложил ее и улыбнулся мне. Ему удалось стереть черную пыль с носа, подбородка и лба, и они розовели на фоне сажи, глаза же были обведены черными кругами, как у енота, а рот очерчен широкой черной полосой.

Рассвет только едва забрезжил, и в сумраке палатки его темные от угольной пыли лицо и волосы почти сливались с темным же фоном брезентовой палатки. От этого возникало впечатление, что я разговариваю с неким человеком, не имеющим головы.

— Это была твоя идея, — сказал он.

— Моя идея? Ты похож на привидение из спектакля, — ответила я. — Для чего ты разыграл эту комедию?

На черном лице его зубы сверкали словно жемчужины.

— Это была диверсионная вылазка, — с удовлетворением произнес он.

— Диверсионная? Я правильно тебя поняла? О Боже. Ты побывал в английском лагере? Боже мой! Надеюсь, не один?

— Я не мог лишить своих людей такого удовольствия, Поэтому оставил, троих охранять тебя, а с остальными совершил весьма успешную вылазку. — Он с гордостью посмотрел на мое ожерелье. — Это шплинты от орудийных повозок. Мы не могли похитить пушки и даже бесшумно повредить их, но им не удастся далеко уйти без колес.

Я критически осмотрела свое ожерелье:

— Все это прекрасно, но не смогут ли они сделать новые стержни? Кажется, ты делал нечто подобное из толстой проволоки.

Он кивнул с самодовольным видом:

— Может быть, и смогут. Но на что им стержни, если у них нет колес? — Он приподнял брезент, закрывающий вход в палатку, и указал на подножие холма, где Муртаг, черный как демон, с такими же черными помощниками бросал в костер последние из тридцати двух больших деревянных колес. Снятые с колес железные ободья грудой лежали рядом. Фергюс, Кинкейд и еще несколько молодых ребят затеяли игру, гоняя колеса при помощи палок. Я засмеялась:

— А ты, оказывается, умный, Джейми.

— Может быть, я и умный, но ты — полуголая, а мы сейчас отправляемся. Нет ли у тебя чего-нибудь, что можно было бы надеть? Мы связали их часовых и оставили в заброшенном загоне для овец, но скоро лагерь проснется, а он недалеко от нас, поэтому нам лучше скрыться.

И словно в подтверждение его слов, палатка у меня над головой дрогнула, как будто бы кто-то разрушил ее каркас с одной стороны. Я испуганно вскрикнула и схватила седельные сумки, в то время как Джейми поспешил отдать последние распоряжения перед тем, как тронуться в путь.

Уже миновал полдень, когда мы добрались до деревушки Транент. В обычно спокойной деревушке, расположенной в горах высоко над уровнем моря, царило необычайное оживление в связи с прибытием шотландской армии. Основная ее часть расположилась на склонах гор, откуда была прекрасно видна небольшая равнина; простирающаяся до самого моря. Деревушка представляла собой перевалочный пункт. Поскольку сюда постоянно прибывали все новые и новые воинские части на смену только что ушедшим, в самой деревне и в ее окрестностях было полно народу, многочисленные посыльные сновали из конца в конец, кто на пони, а кто и на своих двоих. Женщины, дети и те, кто следовали вместе с армией, заполнили все дома или обосновались прямо на улице, под стенами домов, греясь на появлявшемся время от времени солнышке, порой с младенцами на руках. Те, кто отправлялся на войну, расспрашивали посыльных о самых последних событиях на полях сражений.

Мы разбили лагерь на краю деревни, и Джейми послал Муртага узнать о месте нахождения лорда Джорджа Муррея — командующего армией, а сам спешно приводил себя в порядок в одном из домов.

Мой собственный вид оставлял желать лучшего. Хотя мое лицо не было вымазано углем, как у Джейми, на нем были серые, грязные потеки — свидетельство ночевок под открытым небом. Хозяйка дома дала мне полотенце и расческу, и я как раз сидела за ее туалетным столиком, борясь со своими непокорными кудрями, когда дверь вдруг внезапно растворилась и моему взору предстал лорд Джордж собственной персоной.

Его обычно безупречное платье недосчитывало нескольких пуговиц и имело неопрятный вид, одна подвязка спущена, шейный платок развязан, парик небрежно засунут в карман, а его собственные каштановые волосы торчали в разные стороны, как будто он яростно дергал за волосы сам себя.

— Слава Богу! — воскликнул он. — Наконец-то я вижу нормальное лицо! — Потом он подался всем корпусом вперед, подозрительно разглядывая Джейми. Большую часть угля он смыл с волос, но серые ручейки текли по его лицу и покрыли черными пятнами рубашку на груди, а уши, которые он в спешке забыл как следует вымыть, все еще были угольно-черными.