Уитни Гаскелл - Настоящая любовь и прочее вранье

• Название: Настоящая любовь и прочее вранье
• Автор: Уитни Гаскелл
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Транзиткнига
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-033217-3, 5-9713-0714-2, 5-9578-2792-4

Встреча с Судьбой?!

Прекрасный принц, который влюбится в вас с первого взгляда и увезет в белом лимузине?!

Да какая нормальная, привлекательная, профессионально реализованная женщина верит в такие романтические басни?!

Все так.

Но… что делать, если сама ЖИЗНЬ неожиданно подбрасывает именно такой сюжет?

Встреча с Судьбой (в самолете).

Принц (красивый, одинокий, обаятельный).

Любовь (с первого взгляда).

Что делать?

ЖДАТЬ ПОДВОХА!

---

Прибыв в отель, мы буквально вывалились из машины: я – с размазанной по лицу косметикой, и Джек – с вылезшей из брюк рубашкой, и бросились к лифту. Едва двери за нами закрылись – мы, к счастью, были одни в кабинке, – Джек снова рванул меня к себе, теребя сосок сквозь тонкий хлопок моего свитера, и знай я, как остановить лифт между этажами, мы занялись бы сексом прямо здесь, как Майкл Дуглас и Гленн Клоуз в «Роковом влечении».

Наконец мы оказались в благословенной тишине моего номера и набросились друг на друга, словно парочка сексуально озабоченных подростков.

Джек провел ночь, укачивая меня, как ребенка, пока я спала. Такого я в своей жизни не помнила. Окружающие вечно твердят, что надоела эта моногамия, что жить с одним и тем же человеком до конца дней идет вразрез с человеческой природой. Но, по моему опыту, количество далеко не всегда переходит в качество, и, привыкнув к одному партнеру, который без всяких инструкций знает, где коснуться и как надавить, не слишком приятно наставлять другого, зачастую неопытного. Но с Джеком все было не так. Он как будто был заранее запрограммирован на знание всех моих эрогенных зон и интуитивно знал, как и где дотронуться, чтобы я немедленно взорвалась, после чего напряжение нарастало в очередной раз.

Мужские размышления были прерваны резким, сухим кашлем, сопровождаемым бульканьем слизи, за которым снова последовал кашель. В качестве кармического возмездия за мои грехи вместо другого Джека в качестве соседа на сей раз мне достался омерзительный тип, от которого воняло так, словно за последний год тот ни разу не принял душ. Жирные волосы, сера в ушах и грязный платок, в который он постоянно откашливался. Оставалось молиться, чтобы это оказалось всего лишь гнусной привычкой, а не какой-нибудь атипичной пневмонией.

Поскольку в подобной обстановке мечтать о любви было невозможно, я снова принялась терзаться угрызениями совести из-за Мадди. Она позвонила мне вскоре после того, как пришел Джек, чтобы повести меня на ужин, и со слезами призналась, что между ними все действительно кончено. Он ясно дал понять, что не хочет возвращаться к ней, и, будучи полным дерьмом, по недоразумению именуемым лучшей подругой, я втихаря облегченно вздохнула, услышав, насколько Харрисон был категоричен. Несмотря на все уверения Джека, я втайне тревожилась, что они могут помириться и скрепить союз сексом на роскошном пушистом ковре из шкуры волкодава.

– Я делала все. Пыталась его уговорить. Просила дать мне еще шанс. Но он был как скала и только твердил, что все к лучшему, – безутешно всхлипывала Мадди.

– И был при этом груб? – вырвалось у меня.

– Ничуть. Наоборот, очень мил… куда приличнее, чем те, с кем я встречалась раньше. Ну почему именно он должен оказаться таким кретином? Почему не может любить меня так, как я – его?

Мы долго обсуждали возможные варианты сложившейся ситуации. Я сделала все возможное, чтобы утешить Мадди, несла чепуху, которую в таких случаях принято скармливать подругам: что это скорее потеря для Джека, что в мире много приличных мужчин лучше, добрее, умнее и (еще раз) – скатертью дорожка, раз он такой.

Но в глубине души я чувствовала себя полнейшей негодяйкой. Нет, хуже. Двуличной, нечестной, подлой эгоисткой, низкой дрянью. Потому что, хоть и казалась Мадди прежней, надежной и верной Клер, тот же тоненький злобный голосочек, который остерегал меня от приглашения Мадди на ужин в компании со мной и Джеком, теперь с мстительным злорадством ликовал по поводу того, что Джек Харрисон из нас двоих выбрал меня.

Во всей этой неразберихе ясно было одно: я прямиком спешу попасть в ад.

Мало того, что предала лучшую подругу (и, следовательно, весь институт девичьей дружбы), – я так запуталась во всей этой истории и собственных переживаниях, что совершенно забыла о своих ресторанах и отелях из списка. Проведя три дня в Лондоне, я ухитрилась найти всего три отеля, закусочную и пиццерию, которые и могла с чистой совестью рекомендовать читателям. Теперь ничего не поделаешь: придется хвалить дорогие индийский и французский рестораны, где мы с Джеком ужинали. Это означало навлечь на свою голову гнев редактора. Даже если я нагло солгу насчет цен, эти рестораны совершенно не подходят нашему контингенту: слишком модные, слишком шикарные, слишком этнические, а не традиционные местечки, где подают блюда вроде ростбифа с картофелем. Я даже не могла рекомендовать заведение, где можно поесть жареную рыбу с картофельной соломкой! Роберт меня убьет и, если я не найду подходящего путеводителя, чтобы выписать оттуда все необходимое, возможно, просто уволит.

Мысль о потере работы и ужасных последствиях – унижении, разорении, банкротстве – повергла меня в панику. (Сердце заколотилось, грудь стиснуло. Я вцепилась в подлокотники, равнодушно столкнув руку Кашлюна с того, который он имел полное право разделить со мной.

– Простите, – пробормотала я, стараясь не задыхаться.

– Страх полета? Не волнуйтесь, мы в полной безопасности. Если не считать взрыва «Пан Американ» над Локерби несколько лет назад, на маршруте Лондон – Нью-Йорк почти не бывает катастроф, – «ободрил» он, снова принимаясь кашлять и плеваться.

Брр! Мерзость какая! Я и думать не думала о катастрофах и нaпадениях террористов, но теперь… благодаря мистеру Гнусь начала нервничать еще и по этому поводу. Правда, попыталась снова поразмыслить о Джеке – единственная тема, не ввергавшая меня в бездну позора или приступ паники. Хотя это не совсем верно… было в Джеке нечто, тревожившее меня. За то короткое время, что мы провели вместе, мне ни разу не пришло в голову, что он и Харрисон – один и тот же человек. Впрочем, я почти ничего не знала о Харрисоне, принадлежавшем тогда Мадди. Правда, она упоминала, что он поверенный, но поверенных в Лондоне – миллиарды. Я никогда не видела его фотографии, не знала, что его зовут Джеком, и по какой-то причине Мадди не сказала, что он американец, поэтому вполне логично предположила, что ее бойфренд – англичанин (тем более что они познакомились в Лондоне). И знала о ее феноменальной рассеянности и способности опускать детали, но в конце концов, если вы действительно не желаете, чтобы ваша подруга залезла в постель к вашему же, пусть и экс-бойфренду, – не стоило бы забывать о столь важных подробностях.

Но… и здесь крылось именно то, что так меня волновало: как мог Джек не узнать меня? Мадди наверняка говорила обо мне, своей старой подруге Клер, ведущей колонку путешествий в журнале для пенсионеров. Моя работа достаточно необычна, чтобы при первом же упоминании сразу вспомнить, с кем она связана. И в довершение всего наше с Мадди фото красовалось на дверце холодильника из нержавеющей стали. Оно там единственное, так что если Джек заходил на кухню, просто не мог его не увидеть.

Прошлой ночью, лежа в постели, мы дружно перевернулись на бок, лицом друг к другу, и у меня не хватило храбрости спросить об этом. Ну… честно говоря, это не совсем правда. Джек осторожно исследовал пальцем изгибы моего тела, и хотя движения были медленными и ленивыми, результат оказался поразительным. Нечеловеческим усилием воли мне удавалось сдержаться и не наброситься на него, как нападающий на вратаря (или как там еще в футболе… я ни разу не смотрела эту идиотскую игру). Где уж найти тактичный, хоть и недвусмысленный способ спросить Джека, не солгал ли он, утверждая, будто не знал, что мы с Мадди подруги? У меня не было причин подозревать его во лжи, но все же казалось странным, что он ни разу обо мне не слышал. Я вынудила себя (на минуту) игнорировать прикосновения пальцев, скользивших по холму бедра, впадине талии и… о Господи, – по мягкой груди. Я чувствовала, как самообладание слабеет с каждым мгновением… если не заговорю сейчас, еще через десять секунд будет поздно.

– Мне нужно кое о чем спросить, – начала я чуть резче, чем обычно.

– Готов ответить, – улыбнулся Джек.

Я схватила его руку, уставшую лежать на груди и двинувшуюся в обратный путь.

– Я не могу говорить, когда ты это делаешь!

– Неужели?

Улыбка стала шире. Самодовольнее.

– Перестань! – велела я.

Джек убрал руку, но тут же откинул прядь волос с моего лица:

– Выкладывай.

– Я тут гадала… то есть хотела знать… – пробормотала я и глубоко вздохнула. Как бы задать вопрос, чтобы он не посчитал, будто его обвиняют во лжи?

Джек по-прежнему улыбался и смотрел на меня, словно дождаться не мог моего вопроса.

– Я слушаю, – напомнил он и, порочно блеснув глазами, добавил: – Или вернемся к тому, что делали.

Могу поклясться, я почти превратилась в собаку Павлова. Только вместо звоночка мгновенно реагировала на легчайший намек Джека, и бац – каждый миллиметр моей кожи загорелся в ожидании его прикосновения. Раньше секс особенно не интересовал меня. Да, все это неплохо, но, или уж на то пошло, я с большим удовольствием проводила время в горячей ванне с бокалом красного вина и журналом. Кроме того, мне не слишком нравилось то липкое, потное состояние, когда между ног все натерто и ноет и единственное желание – поскорее смыть с себя воспоминания об акробатических этюдах в постели. Но после двух ночей, проведенных с Джеком, я, кажется, начала понимать, из-за чего столько шума. Плохой секс ужасен, ради обычного секса просто не стоит раздеваться до и принимать душ после, но потрясающий секс, тот, что был у нас с Джеком, – нечто совершенно иное. Я хотела полностью погрузиться в этого мужчину: прикасаться к нему, исследовать, пробовать на вкус и никогда, никогда не выплывать на поверхность. Обнаружить каждое местечко на его теле, которое можно…