Поль Феваль - Королева-Малютка

• Название: Королева-Малютка
• Автор: Поль Феваль
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-235-0

Париж, 60-е годы прошлого столетия. Поль Феваль, мастер авантюрного романа, главную роль в своей книге отводит молодому циркачу Саладену – хитрому, изобретательному, бессовестному и умному человеку, стремившемуся во что бы то ни стало преуспеть в жизни.

Он без зазрения совести обрекает на многолетние страдания прекрасную Лили и ее возлюбленного графа Жюстена де Вибре. Королева-Малютка, их маленькая дочка, похищенная Саладеном, становится предметом его спекуляции.

Роковая необузданная страсть герцога де Шав, нежная любовь Жюстины и Гектора де Сабрана, интриги, заговоры, тайны и преступления определяют судьбы героев. Автор в увлекательной форме развивает хитросплетения сюжетов, представляя своих героев на социальном и историческом фоне Франции послереволюционной эпохи.

---

– Могу ли я быть дерзким с вами, кузина, – с искренним волнением возразил Гектор, – а уж тем более коварным? Вам известно, что я вас люблю, и вы знаете, как я вас люблю. Без сомнения, вы слишком красивы, чтобы пробудить только привязанность, словно к сестре, но равным образом не подлежит сомнению, что в сердце моем безраздельно властвует любовь, устоявшая даже против насмешек – а они способны убить любое чувство – причем, насмешек явных и очевидных. Не следует шутить с любовью, которая уже сделала меня несчастным, а впоследствии, быть может, сломает мне жизнь.

Герцогиня, не останавливая коня, протянула юноше руку.

– Вам уже есть двадцать, Гектор? – спросила она.

– Через одиннадцать месяцев мне исполнится двадцать один год, – ответил Гектор, – я скоро стану совершеннолетним.

– И что же вы намереваетесь делать, став совершеннолетним?

Гектор отозвался не сразу.

– Так что же? – настойчиво повторила мадам де Шав.

– Что же? – вскричал Гектор со страстью, заставившей вздрогнуть его прелестную спутницу. – Если она любит меня, я женюсь на ней, если не любит – умру!

Мадам де Шав уже не улыбалась. Оба они отпустили поводья, предоставив лошадей самим себе.

– Вы никогда не рассказывали мне подробно о вашей любви, – промолвила герцогиня серьезным тоном. – Вы больны, а каждая женщина – немножко лекарь. Ну же, я жду исповеди.

Юный граф просиял. Для этих бедных влюбленных нет большего счастья, чем поведать о своих муках.

Он начал с первых движений сердца в ту пору, когда был в семинарии Манса. Он описал – с робостью, явно опасаясь увидеть насмешливую улыбку на губах спутницы – эту девочку, подлинный идеал красоты, целомудренную, как грезы поэта, которой суждено было танцевать на канате среди толпы грубых ярмарочных шутов и паяцев.

Он подчеркнул, что стыд перед низким ремеслом был ей неведом, но и бурные восторги зрителей ее не опьяняли.

Молодой граф Гектор де Сабран сумел увидеть Сапфир такой, как она есть, ибо любовь его была искренней и глубокой.

Он угадал ангельскую безмятежность ее души и дремавшую в ней гордость, которой еще не представилось случая проявить себя.

Мадам де Шав, не сознавая того, с величайшим вниманием следила за этим по-детски наивным рассказом, а интерес, сверкавший в ее глазах, все больше подогревал влюбленного юношу.

Он ничего не утаил: напротив, все сильнее волнуясь, поведал без усмешки о знаменитой сцене, когда попросил руки Сапфир у Эшалота и мадам Канады; он пересказал наизусть заученные письма, посланные девушке, и признался даже в своей дерзости – иными словами, поведал о том, что вложил в конверт свою фотографию.

Но герцогиня де Шав даже не улыбнулась; она слушала с большим вниманием, и лишь изредка у нее вырывались восклицания, поощрявшие рассказчика продолжать.

Гектор, мысленно вознося ей благодарность, все более воодушевлялся и с восторгом открывал свою драгоценную тайну.

В его истории не было никаких драматических поворотов, а Гектор уже достаточно долге жил в Париже, чтобы понять, какую снисходительность проявляет к нему эта светская женщина, одаряя своим вниманием подобные пустяки.

– Я надоел вам, прекрасная кузина. – говорил он, – все это сущая безделица, только вот люблю я ее до безумия. Чтобы вы могли понять силу моей любви к девушке, которая столь ниже меня по происхождению, по крайней мере, внешне, вам нужно было бы увидеть ее.

– Я увижу ее, – сказала мадам де Шав как бы помимо воли.

– Нет, нет, умоляю вас! – вскричал Гектор. – Увидеть ее вы могли бы только на вершине триумфального успеха, иными словами, в самом жалком виде. Я не хочу, чтобы вы увидели се такой!

– Но, стало быть, – задумчиво прошептала Лили, – она красива, очень красива!

Гектор гордо выпрямился, и спутница опустила глаза под его пламенным взором.

– Она красива, как вы, – промолвил он, стараясь сохранить хладнокровие, – а я не встречал никого, кто мог бы сравниться с вами. У вас другие черты лица, вы с ней совсем несхожи, однако каждый раз, когда смотрю на вас, я думаю о ней. В душе моей образовалась какая-то таинственная связь между вами и ею… Как мне это объяснить? В нежном чувстве к вам я вижу отражение любви к ней… Вы плачете! Отчего вы плачете, мадам?

Герцогиня поспешно вытерла глаза и промолвила, стараясь на сей раз быть насмешливой:

– Верно, я плачу… Не знаю, кто из нас больший безумец, я или вы, Гектор, бедный мой племянник! Ибо, – продолжала она, – я, в конце концов, ваша тетка, и мне следует вас образумить. Но прежде я хочу все узнать. Вы не виделись с ней до того, как нашли ее в Париже?

– Я часто искал ее и порой находил, – ответил Гектор, – однако в страсти моей больше горечи, нежели вам кажется. Я пытаюсь сопротивляться этой любви, стыжусь ее. Я предпочел бы не видеть Сапфир никогда, чем смотреть на ее выступление, слушать эти ужасные аплодисменты, разрывающие мне сердце.

– Тем не менее… – начала мадам де Шав.

Гектор прервал ее нежным жестом, а голос его звучал проникновенно.

– Однажды случай помог мне, – сказал он, – и в моем печальном романе все же есть счастливая страница. В прошлом году она заболела, когда труппа проездом оказалась в Мелене. Эти славные люди, которые эксплуатируют ее талант, относятся к ней с подлинно религиозным обожанием. Знаете, есть такие семьи, где мать с отцом ползают перед ребенком на коленях. Полагаю, живут они в относительном достатке; во всяком случае, для своей любимицы не жалеют ничего. На время выздоровления они сняли ей маленькую квартирку в красивом доме у опушки леса Фонтенбло, возле берега Сены.

– Видите ли, – пугливо перебил сам себя Гектор, – она совершенно лишена страхов и предрассудков, свойственных молоденьким девушкам. Каждое утро она в одиночестве отправлялась верхом в лес. У влюбленных есть свой бог-покровитель, прекрасная кузина, – во время первой же прогулки я увидел ее.

– Однако, – продолжал Гектор, – это мне не слишком помогло. Я ведь не был уже семинаристом из Манса, смелым благодаря невинности. Любовь моя возросла, а дерзость исчезла: я прятался за деревьями, провожая ее взглядом, и мне казалось, что я никогда не наберусь мужества выйти к ней навстречу.

– А ведь про вас нельзя сказать, будто вы робки, – прошептала герцогиня.

– Да, – промолвил Гектор, – с женщинами нашего круга я отнюдь не робок. Они счастливы и благородны, их ограждает всеобщее уважение, тогда как эта девушка… Для меня она выше любой принцессы, однако в обществе она стоит на такой низкой ступени, что подойти к ней немыслимо. И о чем говорить с ней в этом лесу? Разве что сразу встать на колени?

Однажды мне пришло в голову также отправиться в лес верхом. Каждое утро она посещала маленькую часовню на берегу реки, словно дала обет или исполняла епитимью. Она набожна, как ангел, и я не знаю, от кого пришла к ней такая вера.

Она увидела меня, выйдя из часовни. Напрасны были все мои опасения, и мало найдется знатных дам, которые повели бы себя с такой непринужденностью. В ней чувствовалась властная решимость тех, кто по рождению имеет право сделать первый шаг.

Она узнала меня прежде, чем я успел поклониться; радостно вскрикнула и произнесла мое имя, затем протянула мне руку, прошептав:

– Сегодня завершился мой девятидневный молитвенный обет, и я просила у Господа вас.

– Увы, прекрасная кузина! – вскричал Гектор в мучительной тоске. – Вы, быть может, плохо о ней подумаете. Она принадлежит к той среде, где подобные слова означают безумство.

Мадам де Шав крепко сжала ему руку.

– Продолжайте, – сказала она, – вам не нужно защищать ее. Раз она дорога вам, то дорога и мне.

Гектор поднес изящную руку герцогини к своим губам.

– Спасибо! – пробормотал он. – Спасибо от всего сердца! Но не спрашивайте, что происходило во время этого необыкновенного и сладостного свидания, которое останется в моей памяти навсегда как лучший день моей юности. Я помню, о чем мы говорили, но когда пытаюсь повторить эти слова, мне кажется, будто они теряют свой истинный смысл. Сам ход мыслей Сапфир отличен от нашего – в ней поражает некая странная наивность вкупе с подлинно святыми прозрениями. Она словно бы явилась к нам из какой-то феерии, и весь мир кажется ей туманной грезой. В ней нет ничего, что имело бы отношение к грубой среде, где она провела детство. Правда, она искренне привязана к людям, воспитавшим ее…

– Значит, она не их дочь? – с живостью спросила мадам де Шав.

– Она не их дочь, – ответил Гектор.

И он еле слышно добавил с меланхолической улыбкой:

– Прекрасная кузина, простите мне мой эгоизм: я не должен был говорить о ней, я забыл, что у вас тоже была обожаемая дочка.

– Это правда, – прошептала герцогиня, и ее щеки вспыхнули лихорадочным огнем, – я думаю о ней всегда, всегда! Но это не мешает мне слушать вас, Гектор. Продолжайте, прошу вас.