Поль Феваль - Тайна Обители Спасения

• Название: Тайна Обители Спасения
• Автор: Поль Феваль
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-228-8

Париж, осень 1838 года. Приехавший из Германии господин Мейер, пытаясь сбыть украденные бриллианты Бернетти, становится жертвой убийства. Кто преступник? Кто станет владельцем исчезнувших драгоценностей?

Молодой судебный следователь Реми д'Аркс выходит на след убийц и... становится очередной жертвой преступного братства. Кто они – хозяева Обители Опасения? Неужели они неуязвимы?

Роковая страсть и нежная любовь, интриги, заговоры, преступления и тайны – вот что движет поступками героев и определяет их судьбы.

---

– Что касается имен, то целиком их в газетах не напечатали ни разу, – начал Барюк, спокойно посасывая свою трубку. – Еще бы: те, кто занимается этим делом, надели перчатки, потому что оно касается высокопоставленных особ. Девушку зовут Валентина де В... Вы знаете ее?

– И да, и нет, – ответила Леокадия. – Я никогда не знала ее имени, но саму девушку...

Ее голос дрожал. Все крепче сжимая руку благодетельницы, Гонрекен повторял:

– Смирно! Крепитесь!

– Теперь насчет молодого человека, – продолжал Барюк, присев на стол. – В газетах его назвали Морисом П...

– Хорошо! – сказала госпожа Самайу, изо всех сил стараясь не выказать слабость. – Спасибо, господин Барюк!

– Да, вот это женщина! – пробормотал Гонрекен.

– И нам совсем нетрудно дописать это имя, потому что газеты печатали его в связи с первым убийством.

Госпожа Самайу вздрогнула.

– Первое убийство!.. – пролепетала она.

В зале послышался неясный гул. Очевидно, многие сочли изумление укротительницы наигранным.

– Первое убийство! – проговорила она сквозь слезы.– Дети мои, иногда я бывала с вами строга, чего уж греха таить, но ведь этого требует наше ремесло, вы же знаете. Так не мстите же мне, я так несчастна!..

Не договорив, госпожа Самайу горестно зарыдала. Гонрекен часто моргал, едва удерживаясь от того, чтобы не зареветь самому. Из глаз бедняги Эшалота потекли слезы, и он закрыл лицо руками.

Что касается прочих зрителей, то они разделились на две группы: одни были готовы прослезиться, других разбирало острое любопытство.

А госпожа Самайу перестала замечать присутствующих. Теперь она говорила сама с собой. Возможно, она даже не сознавала, что ее слушают посторонние.

– Это кажется смешным, но что поделаешь, если это правда? – шептала хозяйка, устремив свой взгляд куда-то вдаль. – С тех пор, как газеты перестали рассказывать мне о нем, я их больше не читала. Ах! Когда он был в Алжире, газета каждый раз приносила о нем хорошие известия. Если бы не эта любовь, он стал бы там героем. А потом газеты словно онемели – ведь мне важно только то, что связано с ним, больше меня ничего не интересует. Поэтому я перестала покупать газету... Принесите мне немного воды.

Однако как раз воды-то в балагане и не оказалось. Тогда одна девушка выбежала на улицу и скоро вернулась со стаканом воды: она набрала ее у фонтана на улице Сен-Дени.

– Вы имеете право сказать мне: чтобы знать новости, необязательно читать газеты, можно просто с кем-нибудь поговорить. Но я ни с кем не разговариваю, потому что от болтовни мне становится плохо. Да что там болтовня – я начинаю злиться от одного вида веселых людей. Хотите, я вам кое-что расскажу? Недавно он приходил ко мне, и я приготовила ему ужин. В тот вечер я и плакала, и смеялась.

– Черт подери! – пробормотал Симилор, ноздри которого хищно раздувались.

– Саладен тогда очень хотел пить, и она напоила его,– добавил Эшалот.

– У меня был целый вечер, вечер добра и радости, – с горечью сказала хозяйка. – Думаю, что такого вечера у меня больше не будет. Мы долго болтали с ним. О, если бы вы знали, как он ее любит! Я предчувствовала что-то плохое, я говорила ему: берегись, малыш! Но он будто сошел с ума от радости – ведь скоро он должен был увидеть ее, и имя Реми д'Аркса...

Внезапно она замолчала, словно ее что-то напугало.

– Когда он ушел, мне показалось, что дом опустел, – наконец с трудом проговорила укротительница. – Они должны были оба прийти ко мне на следующий день... и тот, другой, тоже, но никто не пришел, и я была почти рада этому. Через день мне надо было уезжать на праздник. Вместо того чтобы отложить отъезд, я, наоборот, его ускорила. Мне нужно было бежать отсюда. Я думала, что вдали от них мне будет спокойнее. О, как мне было страшно! Да-да, это правда, я и впрямь боялась услышать о них какие-нибудь новости... но в то же время я пыталась вспомнить молитвы, которым научили меня в детстве, когда я еще жила в Сен-Бриеке, чтобы попросить Господа сделать их счастливыми.

Госпожа Самайу взяла дрожащей рукой стакан воды и отпила глоток.

– Вот почему, дети мои, я ровным счетом ничего не знаю, – грустно произнесла она. – Вот почему мне надо, чтобы мне все рассказали. Поймите, я готова поверить во что угодно, но только не в виновность Мориса.

В зале стало шумно. По всей видимости, последние слова укротительницы вызвали у слушателей недоверие.

Помолчав немного, хозяйка обвела присутствующих печальным взглядом. Все опустили глаза.

– Вы считаете его убийцей. – В голосе госпожи Самайу не было ни капли гнева. – Возможно, судьи тоже так решат. Кто я такая, чтобы идти против всех? И все же я пойду против всех, пойду, клянусь вам! Прошу вас, господин Барюк, рассказывайте дальше, и если вы и вправду питаете ко мне добрые чувства, то не бойтесь причинить мне боль: отныне никакое известие не может убить меня, потому что я услышала сказанное вами несколько минут назад – и не умерла.

V ТРИУМФ БАРЮКА

О работе больше никто и не вспомнил. Мастерская Каменного Сердца славилась не только своими картинами, но и изумительной ленью работавших там художников. Это были настоящие дети, которые, судя по всему, даже не собирались взрослеть. В этом отношении с ними могли сравниться только артисты, выступающие на ярмарке. Итак, надеемся, понятно, почему в этой аудитории никто больше и не заикался о работе.

Им предложили отдохнуть, и они не стали спорить и устроились так, как им казалось удобнее. Гимнасты положили на пол лестницу, превратив ее тем самым в длинную скамейку, на которой уместилось много народу. Те же, кому не повезло, ничуть не огорчились и просто-напросто присели на корточки.

Все это порядком напоминало цыганский табор, где каждый старается в меру своих возможностей насладиться свободой. Картина была очень живописной; казалось, что здесь уже играется спектакль. Симилор чистил яблоки и жаловался своим не слишком-то прилежным ученицам:

– Обидно, когда счастливый случай выпадает тому, кто им не может толком воспользоваться. Если бы она обратилась не к этому мазиле, не к этому оборванцу-маляру, а ко мне, она бы увидела, какое впечатление я могу произвести на слушателей своим красноречием!

Эшалот в это время смотрел на него и шептал:

– На какие же пустяки он разменивает свой талант! Наверное, самой судьбой ему суждено порхать, как бабочка. Жаль только, что у него так неразвиты отцовские чувства!

Что касается господина Барюка по прозвищу Дикобраз, то ему, судя по всему, было безразлично, обращают на него внимание или нет. Он по-прежнему сохранял свой бесстрастный вид, так украшающий невысоких седеющих мужчин, к тому же от природы наделенных глубоким басом.

Симилор был к нему несправедлив; завистники вообще редко бывают справедливы. Барюк был вполне достоин той блестящей роли, которую ему предстояло играть. Не упустив ни одной детали, он рассказал историю первого убийства: убийства, совершенного в доме номер шесть на улице Оратуар, что находится неподалеку от Елисейских полей.

Конечно, его рассказ не удовлетворил бы наших читателей, которым хорошо известна эта история, однако Барюк точно изложил то, что было написано в газетах.

Черные Мантии не довольствовались тем, чтобы просто сыграть драму; они также отчитывались о ней перед публикой.

В этом искусно выстроенном изложении событий мог бы разобраться один лишь Реми д'Аркс: только он один определил бы, где правда, а где ложь. У всех же остальных газетные статьи не вызывали никаких сомнений.

Когда Барюк, упомянув о постановлении относительно прекращения дела, которое подписал покойный следователь, и об освобождении Мориса Паже, закончил свой рассказ, слушатели начали перешептываться.

– Как это глупо! – произнесла Коломба, все это время делавшая своей маленькой сестре довольно чувствительный массаж.

– А кому отдадут бриллианты, которые были в набалдашнике трости? – спросила девочка.

Казалось, госпожа Самайу потеряла связь с окружающим миром. Бедняжка все время повторяла одну и ту же фразу:

– Он мог бы спастись, окажись я рядом с ним!

– Бриллианты, – произнесла Коломба нравоучительным тоном, отвечая на вопрос ребенка, – как всегда, будут конфискованы правительством и достанутся дочкам генералов и женам королевских прокуроров.

Барюк выпил стакан вина, чтобы смочить горло. Все остались довольны его повествованием – разумеется, за исключением Симилора, который презрительно бурчал в своем углу:

– Зачем это хозяйке вздумалось сделать вид, что,она ничего не знает? А уж рассказчик-то! Да даже мой маленький Саладен описал бы все детали лучше этого пачкуна!

– Продолжайте, господин Барюк, – в голосе госпожи Самайу звучало наигранное спокойствие, которое, впрочем, никого не могло обмануть.

– Ну что, мамаша Лео, вам всё понятно с первым убийством? – спросил рассказчик.