Адель Эшуорт - Герцог-грешник

• Название: Герцог-грешник
• Автор: Адель Эшуорт
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-040933-8

Отвергнутый светом герцог Трент, которого молва считает виновным в смерти собственной жены, одиноко живет в поместье, давно уже расставшись с надеждой на счастье.

Но когда на его пороге появляется молоденькая вдова Вивьен Раэль-Ламонт, готовая на все, чтобы купить у него старинную рукопись, он неожиданно назначает ценой... общение с этой женщиной, чье очарование должно скрасить его одиночество!

Вивьен вынуждена согласиться...

Однако очень скоро Трент осознает, что его восхищение миссис Раэль-Ламонт перерастает в жгучую страсть – страсть властную, мучительную и неодолимую...

---

Герцог сорвал длинную травинку и попытался завязать ее в узел.

– Тогда я полагал, что у всех браков есть трудности на первых порах, но Элизабет часто вела себя слишком странно, и я не знал, как относиться к этому.

– Странно?

Он сорвал еще одну травинку.

– Она была такой... энергичной, такой счастливой и возбужденной, что временами не могла уснуть, спокойно усидеть на месте во время еды, не могла сосредоточиться даже на простейших задачах. В ее уме, казалось, все время возникали новые мысли и идеи относительно того, как использовать свое положение жены герцога, чтобы усовершенствовать общество. Во время таких приступов энтузиазма она строила грандиозные планы на будущее, беззаботно и неосторожно тратила деньги. Однажды она купила всем служанкам в моем лондонском доме по рубиновым сережкам.

Вивьен широко раскрыла глаза.

– Вы, должно быть, шутите.

Герцог покачал головой.

– Никогда в жизни не забуду удивления этих простых женщин при виде столь дорогих подарков. Им не нужны были рубины, и Элизабет даже в голову не приходило, что им все равно негде носить их. Несмотря на то, что я щедро платил слугам, эти женщины родились и воспитывались в мире, где работают за деньги, чтобы иметь возможность купить еду и самое необходимое. У меня нет ни малейшего сомнения, что каждая из них продала свои сережки на улице за гроши...

Вивьен искренне сочувствовала Уиллу; она знала, что значит жить на скромные средства, и прекрасно понимала, каким смешным поступком это выглядело в глазах окружающих.

– Этот случай обеспокоил вас?

– Вы имеете в виду был ли я сердит? Разумеется. – Герцог удивленно посмотрел на нее. – Не на то, конечно, что моя жена проявляла заботу о других и доставляла им удовольствие, а потому, что она совершала все эти неразумные поступки... спонтанно, не посоветовавшись со мной. – Уилл быстро провел ладонью по лицу. – Одно дело, если жена знатного человека помогает нуждающимся одеждой, посещает больных и бедняков, наполняет их кастрюли супом, и совсем другое – если она собирается спасти всех нищих и обездоленных на этой планете. Элизабет искренне верила, что ей одной по силам совершить это.

Чайка несколько раз клюнула песок, затем взлетела над водой и устремилась к югу.

– Как она умерла? – Вивьен наконец нашла в себе смелость задать этот вопрос.

На мгновение герцог заколебался, затем глубоко вдохнул свежий воздух.

– В самые мрачные времена случались моменты, когда она была совсем не в себе, – признался он. – В такие периоды она словно... заболевала, становясь испуганной, беспокойной, исполненной отчаяния; она плакала, а когда у нее не оставалось больше слез, сердилась и начинала скандалить. Если она считала, что я говорю или делаю что-то неподобающее и неразумное, то в меня летели книги, подсвечники, чайные чашки – все, что только оказывалось у нее под рукой. При этом она употребляла совершенно неподходящие для леди слова и с особым подозрением относилась к слугам, которые подолгу служили у меня. Мои люди искренне боялись приблизиться к ней, когда она бывала в таком «настроении», как они это называли. Хотя доктор говорил, что такое состояние обычно для леди в период естественных женских недомоганий, но, по-моему, это было... несколько чересчур. Иногда Элизабет много месяцев подряд жила в состоянии небывалого подъема, а затем так резко впадала в депрессию, что неделями не вставала с постели. – Уилл бросил на песок связанные вместе травинки. – Я не знал, что делать, как вести себя с ней, и постепенно физически и эмоционально отдалился от нее, что оказалось началом конца.

Вивьен наблюдала, как ветер подхватил завязанные травинки и понес их по песку к кромке пляжа. Она не пошевелилась и не произнесла ни слова; ей было ужасно трудно не провести рукой по его щеке, не притянуть его к себе.

– За ночь до ее смерти мы крупно поспорили, – продолжал герцог. – Элизабет пришла к заключению, что я больше не забочусь о ней, и как я ни пытался переубедить ее, она ничего не хотела слушать. К этому моменту она уже две недели не вставала с постели. Ее сестра приехала к нам на несколько дней и тоже стала попрекать меня тем, что я уделяю мало внимания жене. Полагаю, это отрицательно повлияло на Элизабет, пробудив в ее мозгу какие-то странные идеи. К тому моменту я чувствовал себя крайне беспомощным и отказался разговаривать с ними обеими. Сестра Элизабет уехала от нас в субботу, а на следующее утро, в прекрасное теплое солнечное воскресенье, тело моей жены нашли в ближайшем озере. В результате ее родственники обвинили меня в убийстве. Я не попал в тюрьму только благодаря своим влиятельным друзьям, которые дали показания в мою защиту. Скорее всего, находясь в состоянии полного отчаяния, с которым она не могла справиться, Элизабет утопилась. В общественном же сознании подозрение, что она умерла насильственной смертью, все еще существует, и так будет всегда. По мнению соседей, я совершил величайший грех, который они никогда не простят мне...

После того как герцог закончил свою исповедь, они долго еще сидели молча, прислушиваясь к шуму океанских волн, набегающих одна на другую в своем стремлении к берегу, к крикам случайной птицы и свисту ветра.

– И кто же эти друзья, которые с такой готовностью встали на вашу защиту? – спросила наконец Вивьен.

– Один из них – Колин Рамзи, герцог Ньюарк, другой – Сэмсон Карлайл, герцог Дарем. Наши семьи находятся в отдаленном родстве, но мы трое с самого детства были словно братья.

– Я встречала его светлость несколько лет назад, – призналась Вивьен после короткого колебания. – Это произошло на вечере в честь первого выезда в свет леди Клариссы Саффингтон. Полагаю, сам герцог Дарем вряд ли помнит о нашем кратком знакомстве. Отчего-то тогда он выглядел таким скучающим...

Уилл взглянул на нее и улыбнулся.

– Совершенно справедливая оценка Сэма. Но... как вы там оказались?

У нее расширились глаза.

– На том вечере?

– Да.

«Думай быстрее!» – приказал она себе.

– Случилось так, что, когда в библиотеке вместе с матерью леди Клариссы я занималась цветочным оформлением, туда вошел герцог, чтобы, по его словам, насладиться тишиной и спокойствием.

Вивьен надеялась, что этого будет достаточно; отвернувшись, она вырвала с корнем пучок травы и пустила его по ветру. Ей не хотелось сообщать Уиллу слишком много, что вызвало бы новые расспросы, к чему она не была готова. Вместо этого она решила сосредоточить разговор на друге Уилла.

– Я хорошо помню, что его светлость казался то раздраженным, то довольно задумчивым.

Через минуту она решилась взглянуть ему в лицо. Уилл внимательно наблюдал за ней, словно оценивая ее слова, затем медленно произнес:

– Сэм очень спокойный человек, и он презирает светские вечера...

Вивьен кивнула и слегка улыбнулась.

– А ваш второй друг, герцог Ньюарк?

Он продолжал изучать ее, затем откинул со лба растрепанные ветром волосы и вновь обратил взгляд на вспененные волны.

– Колин – полная противоположность Сэму: уверенный в себе, общительный, большой любитель пофлиртовать. Он... яркий, если можно так сказать.

– Наверное, леди обожают его? – предположила Вивьен; она слишком хорошо знала этот тип мужчин.

По губам Уилла пробежала насмешливая улыбка.

– Само собой. Даже когда Колин был ребенком, девочки всегда окружали его, безостановочно хихикая над тем, что он говорил и делал. Мы с Сэмом возмущались и убегали от подобной чепухи, а для Колина это было все равно что мед для пчел. Таким он остался и сейчас. – Герцог фыркнул. – Ему постоянно нужно женское внимание, чтобы поддерживать свое чрезмерное тщеславие.

– Просто вы ему завидуете, – засмеялась Вивьен.

– Раньше – возможно, но теперь – нет.

Вивьен понимала, что будущее Уилла, вся его судьба в какой-то момент целиком находились в руках этих людей. Наверное, любопытно было наблюдать за герцогом Ньюарком и герцогом Даремом, двумя столь знатными джентльменами, когда они стояли в суде перед судьей и присяжными и защищали честного человека.

– Они спасли вам жизнь, – тихо сказала Вивьен.

– Да, это так. – Уилл сделал глубокий вдох. – Без них и их непоколебимых свидетельств, возможно, меня бы попросту повесили.

Вивьен почувствовала, как ее сердце наполнилось сочувствием, и сделала огромное усилие, чтобы не расплакаться. Как ужасно, должно быть, протекала вся его жизнь! Сначала Уилл был женат на той, которую не понимал и не мог понять, а затем пережил унижение публичного процесса, когда общество считало его виновным и ненаказанным. Может быть, именно по этой причине герцог переехал в Корнуолл, а теперь тратил деньги на роскошное убранство своего дома, где жил отшельником с несколькими преданными слугами.

Неосознанным движением Вивьен дотронулась до его руки, и Уилл не отстранился, а, напротив, начал нежно поглаживать ее пальцы.