Сюзанна Энок - Неисправимый повеса

• Название: Неисправимый повеса
• Автор: Сюзанна Энок
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Транзиткнига
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-037451-8, 5-9713-2762-3, 5-9578-4372-5

В светских кругах маркиз Сент-Обин слыл негодяем и повесой.

Не было другого такого красавца с репутацией коварного соблазнителя, бретера и грубияна, который — о ужас! — еще и возглавляет совет попечителей сиротского приюта.

Очаровательная Эвелина Раддик, всерьез обеспокоенная судьбой малюток, берется перевоспитать несносного маркиза.

Как и чем закончится эта затея?

Нетрудно догадаться…

---

— Они могут точно так же обрести дом в другом приюте. Таком, где я не вхожу в совет попечителей. Ты сможешь даже добровольно работать там и спасать мир с Кингс-Кросс-роуд. Или откуда-нибудь еще.

г — Дело совсем не в этом. Они обрели здесь братьев и сестер, а вы хотите разлучить их, потому что забота о приюте вас не устраивает.

Зеленые глаза раскрылись и пристально уставились на нее.

— «Не устраивает» — даже близко не подходит к этому, Эвелина. Моя мать и ее маленькие беспризорники. Это было смехотворно! Она не сомневалась, что они наградят ее какой-нибудь ужасной болезнью. Ее способ показать свою храбрость и убежденность состоял в том, чтобы раз в месяц выстроить их в шеренгу для проверки.

— Вы говорили мне это.

Он кивнул.

— А потом, когда она подхватила корь, то обвинила во всем это отродье. И тем не менее по ее завещанию присматривать за сиротским приютом «Заря надежды» должен был я. У нее не было времени изменить его. — Сент разразился коротким безрадостным смехом. — Любимчики в конце концов убили ее, и вот теперь она навязала их мне.

Неприязнь Сент-Обина к приюту была гораздо более глубокой, чем она себе представляла. Эвелина довольно долго смотрела на него.

— Они не отродье и нелюбимчики, Сент. Они просто дети, и о них некому позаботиться.

Сент, звякнув цепью, скрестил ноги и снова закрыл глаза.

— У них есть ты, Эвелина. Только ты слишком стыдишься рассказать кому-нибудь еще, что ты здесь делаешь, разве не так?

— Я не стыжусь. Просто это… не соответствует представлениям моего брата о моих обязанностях, и поэтому мне пришлось держать все это в секрете. Вот и все.

— Ты когда-нибудь спрашивала себя, что, к дьяволу, хорошего в том, чтобы учить их танцевать или писать, Эвелина? — продолжал он. — Как только им исполнится восемнадцать, они покинут приют, и я пока не вижу никакой практической пользы от твоего обучения. Разве что они станут танцевать в каком-нибудь публичном доме и ждать, что им швырнут пенни в уплату за возможность задрать им юбки.

Эвелина стиснула руки, стараясь не дать ему заметить, как сильно ее расстроили его слова.

— Танцы и чтение — это только средства для достижения определенной цели, милорд, — твердо сказала она. — Я здесь, чтобы дать им немного доброты, чтобы показать им, что мир населен не только такими бессердечными, самовлюбленными и высокомерными людьми, как вы.

— Это только смелые слова, пока я прикован цепью к стене, дорогая, — проговорил он, сверкая глазами из-под полуопущенных ресниц. — Может быть, ты и ко мне проявишь хоть чуточку доброты и принесешь мне что-нибудь поесть?

— Дети что-нибудь принесут вам, когда придут днем на урок по изучению гласных звуков.

Эви встала, отряхивая юбку.

— А в самом деле, есть ли у вас вообще сердце? — спросила она.

— Если и есть, то вряд ли тебе следовало спрашивать об этом здесь. — Он выпрямился. — А если я научу их еще и согласным, смогу я получить карандаш и бумагу?

— Да. Конечно. Я зайду к вам, прежде чем уехать.

Эви вышла, оставив маркиза сидеть на стуле. Она понимала, что убедить его сохранить приют — задача не из легких. Заточение его в подвале еще больше осложнило ситуацию. Но по крайней мере на ее стороне все еще было одно преимущество — время. Время и терпение. И она очень надеялась, что еще и удача.

Когда Эвелина в конце дня вернулась в камеру маркиза, он уже не был так расположен к общению, как раньше. Она не могла винить его. Если бы ее на всю ночь заперли одну в темном подвале, она скорее впала бы в истерику, чем в ярость. Поэтому она принесла ему свечу и кресало, чтобы ему не пришлось снова испытать такое. Более того, ей было больно оставлять его и идти домой, когда он не мог сделать того же. Он сам виноват в этом, твердила она себе, возвратившись в особняк Раддиков и переодеваясь к обеду.

— Эви, ты совершенно меня не слушаешь.

Виктор с таким раздражением поставил бокал с мадерой, что алая жидкость выплеснулась через край. Мгновенно подскочил лакей, вытер стол и долил бокал.

— Я тебе говорила, что у меня немного болит голова, — ответила Эвелина.

Она едва притронулась к обеду, а ей нужны были силы для следующего раунда словесного поединка с Сент-Обином. С легкой гримасой она вернулась к жареному фазану.

— Пусть так, я буду очень признателен, если ты попробуешь сосредоточиться. Лорд Гладстон пригласил нас с тобой на завтрашний обед. Я принял приглашение от твоего имени.

Она подавилась куском птицы.

— Ты…

— Очевидно, леди Гладстон упоминала ему обо мне и она считает тебя обаятельной. Пожалуйста, не разочаруй ее. Плимптон без зазрения совести их обхаживает, так что, возможно, это наш последний шанс.

— Ты не хочешь, чтобы вместо меня пошла мама? Она намного лучше владеет искусством изысканной беседы. И…

— Нет. Я хочу, чтобы со мной пошла ты. Ты знакома с леди Гладстон. — Он откусил кусок и принялся жевать. — Слава Богу, что я послал тебя познакомиться с ней. Ты произвела впечатление, между прочим. Спасибо тебе.

— Знаете, — вмешалась мать с дальнего конца стола, — ходят слухи, что леди Гладстон и этот ужасный Сент-Обин — любовники.

— Это еще один аспект, — подхватил Виктор. — Не упоминай об этом повесе в доме Гладстона. Его может хватить удар, и где мы тогда окажемся?

— Но ты не возражаешь, чтобы я подружилась с леди Гладстон?

Виктор хмуро посмотрел на нее.

— Именно ей мы обязаны этим приглашением.

— Даже если ходят слухи, что она завела любовника за спиной своего мужа? Я думала, ты выступаешь за нравственность.

— Люди любят говорить, что выступают за нравственность. И я бы не хотел, чтобы ты говорила что-то другое. Сент-Обин вздыхает также и по тебе, как я припоминаю. Или это ты бегаешь за ним, чтобы досадить мне?

— Ни то ни другое, — твердо ответила Эвелина.

— Я удивляюсь, как его вообще могут выносить, — заметила миссис Раддик, откусывая кусочек хлеба.

— Возможно, он не старается казаться лучше, чем есть, — ответила Эви.

— Вот бы нам всем позволить себе такую роскошь. — Брат вздохнул. — Это только еще на несколько недель, Эви. Пожалуйста, пойдем со мной.

Она опустила голову.

— Хорошо, Виктор.

Эви вышла из-за стола рано и пряталась в библиотеке, пока Виктор не скрылся в своем кабинете и не закрыл за собой дверь. «Через несколько минут Хейстингз, камердинер брата, спустился по черной лестнице, чтобы отобрать на завтра рубашки и галстуки.

«Спокойно, Эви», — сказала она себе и помчалась по коридору в спальню брата.

На туалетном столике были уже разложены бритвенные принадлежности, приготовленные для утреннего умывания. Она забрала все: бритву, помазок и мыло. Захватила даже тазик.

Завязав их в платок, который она принесла с собой, Эви осторожно выглянула из-за двери в коридор, прислушалась и поспешила к себе. В спальне девушка разложила заимствованные предметы на кровати.

Конечно, она не может позволить Сент-Обину взять в руки бритву. Как только он получит оружие, она уже никогда не сможет подойти к нему достаточно близко, чтобы освободить. Значит, ей придется каким-то образом побрить его самой. Она представляла себе, как бреются мужчины, хотя и не занималась этим с тех пор, как отец позволял ей, семилетней девочке, намыливать ему лицо. Так что бритье Сента не должно вызвать затруднений.

— Гм, — раздумывала она, расхаживая по комнате к камину и обратно. В камере имелись ручные кандалы, чтобы сковать его запястья, но вряд ли он позволит воспользоваться ими без специальных мер воздействия.

А меры воздействия, если дело касалось Сента, означали либо ее тело, либо пистолет. В то же время он мог бы припомнить прежнюю уловку, а он не похож на человека, способного попасться на нее дважды. Может, Сент испорчен и похотлив, но уж точно не дурак.

Значит, остался пистолет. Хотя Сент должен был знать, что она никогда не сможет выстрелить в него. Лучше подойдет один из мальчиков, однако мысль о Рэндалле или Мэтью с огнестрельным оружием в руках наполняла ее ужасом.

Она медленно улеглась на постель лицом вверх, поглаживая подбородок кисточкой для бритья. Конечно, если Сент подумает, что она вооружила мальчиков, возможно, ей не придется в действительности снабжать их оружием.

Эви улыбнулась. Как только она раздобудет один из пистолетов Виктора, на следующее же утро Сент будет чисто выбрит. Возможно, ей удастся даже выпросить у кухарки, миссис Тэтчер, холодного фазана ему на завтрак.

Сент метнул еще один камень в ведро. Он уже сделал наброски Эвелины, самого себя, старухи с косой и своих учеников на нескольких жалких листках бумаги. И он перечитал книгу, которую она ему оставила, достаточное количество раз, чтобы выучить наизусть, несмотря на то что это было руководство по этикету для леди под названием «Зеркало добродетели», написанное «Выдающейся леди». Это звучало так, словно авторами были Эвелина и ее утонченные подруги. Она заблуждалась, если полагала, что книга просветит его, но по крайней мере она его повеселила.