Николь Джордан - Коснись меня огнем

• Название: Коснись меня огнем
• Автор: Николь Джордан
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-15-000520-7

Совсем недавно Джулиан Морроу, виконт Линден, был одним из самых блестящих офицеров британской армии, героем сражений. Теперь он — сломленный горем человек, все глубже погружающийся в пучину отчаяния. Джулиан тяжело ранен, но гораздо больше, чем боль физическая, гложет его боль душевная — тоска по трагически погибшей молодой жене, чувство вины в ее смерти. Казалось бы, все кончено… Но в жизнь виконта Линдена входит прелестная американка Блейз, неся с собой новую любовь и новую надежду на счастье…

---

Блейз с возрастающим восхищением слушала его рассказ и с не меньшим ужасом замечала, как быстро и легко лорд Линден расположил к себе своих восторженных слушателей. Теперь ей стало ясно, как ему удалось обворожить Миклоша и получить приглашение на ужин. Джулиан понял, что расположить к себе бесхитростных цыган можно непритворным интересом и искренней лестью. Добрые сердцем цыгане больше привыкли к тому, что на них всегда кричат, оскорбляют, а лорд Линден одобрительно смеялся, с непритворным интересом слушая их истории, выказывая явное восхищение их подвигами, и этим завоевал их симпатию. Он чувствовал себя совершенно свободно, будто среди своих, хотя заметно отличался от остальных цветом волос и манерами знатного человека. Было видно, что цыганам хочется произвести впечатление на благородного гостя, но и сам он охотно поддавался их обаянию. Джулиан ни разу не посмотрел на них свысока, ни в чем не подчеркнул своего превосходства. Блейз невольно тоже поддалась его очарованию. Она почти огорчилась, когда раздались звуки скрипок и тамбуринов, а ведь танцы обычно были ее любимым развлечением.

Искренне досадуя на свое вынужденное бездействие, Джулиан с притворным вниманием наблюдал за подготовкой к представлению. Яркие языки пламени цыганских костров… жалобный и трепетный напев скрипки… силуэты танцоров и музыкантов, занимающих свои места…

И вдруг музыка изменилась. Живая, возвышенная мелодия, взмывающая ввысь, переходящая в длинные, продолжительные рыдающие аккорды, плач смерти и печали. Медленный, тяжелый ритм нарастал, расширялся, становился все быстрее и быстрее, набирая веселье и радость жизни, преображаясь в торжество необузданных страстей, свободного духа и победы жизни над смертью.

Звуки подобной мощи Джулиану приходилось слышать до этого только несколько раз в Испании, когда в Андалузии исполняли огненный фламенко, чтобы развеселить офицеров. И сейчас, точно так же как тогда, музыка стала бальзамом для его израненной души… и одновременно послужила болезненным толчком, всколыхнувшим чувства, которые он считал давно похороненными, убитыми ночными кошмарами и четырьмя страшными годами войны: жажду жизни… надежду… просто радость оттого, что жив.

Он полагал, что навсегда потерял способность ощущать радость, но сейчас испытывал ее в волнующей музыке, в страстных движениях танцующих цыган, во взгляде черноволосой девушки, сидящей по другую сторону костра. Краем глаза Джулиан следил за выразительными движениями танцоров, но занимала его только Блейз. Она сидела неподвижно, обхватив руками колени, и внимательно наблюдала за танцующими с таким выражением на лице, будто ей не терпелось присоединиться к танцу. Почему она этого не делает, для Джулиана оставалось загадкой, которую он надеялся разгадать в ближайшем будущем.

Возможность представилась, когда замер последний аккорд. Джулиан принялся энергично аплодировать и хвалить танцоров.

— Замечательно, никогда не видел такого мастерства. Я даже до ранения так хорошо не танцевал.

Цыгане восторженно зашумели. Потом Миклош объявил, что пора расходиться, и началось обсуждение, как устраиваться на ночлег. Джулиан вызвался спать на открытом воздухе у костра, сказав, что обойдется одним одеялом, но его предложение встретили бурным протестом. Завязался оживленный спор за честь предоставить гостю ночлег, и на мгновение Джулиан остался один.

Он медленно встал, рассеянно потирая раненую ногу, затекшую от долгого сидения, и, опираясь на трость, пересек пространство, отделявшее его от девушки. Остановившись перед молчаливой Блейз, он протянул ей руку, помогая подняться. От неожиданности девушка вздрогнула, и Джулиан испытал острое чувство досады оттого, что ее мысли столь далеки от него.

— О чем вы задумались, милая? — осторожно спросил он, когда она встала, опираясь на его руку. Их лица оказались совсем близко, и Джулиана поразила печаль, которую он увидел в ее глазах, и слезы, блеснувшие в них. Не удержавшись, Джулиан спросил ее более настойчиво, чем хотел: — Что вас тревожит?

— Ничего… — Она отвернулась от него и тыльной стороной ладони смахнула со щеки катившуюся слезинку. — Просто воспоминания.

Кто-кто, а Джулиан хорошо знал силу горьких воспоминаний, но откуда у этой смеющейся нимфы такая грусть? Что было у нее в прошлом? Джулиан почему-то полагал, что у нее не может быть грустных мыслей. Он протянул руку, коснулся пальцем ее подбородка и повернул лицо к себе.

— Мне тяжело видеть ваши слезы, какое печальное событие вызвало их?

Нежность в его интонации и искреннее сочувствие в синих глазах вывели Блейз из состояния меланхолии. Она грустно посмотрела на Джулиана. Ей вспомнился отец, их последняя совместная поездка в табор. Как смешно было тогда смотреть на отца, который изо всех сил старался перетанцевать Миклоша — совершенно невозможное дело. Миклошу не было равных в танце.

Но Блейз было несвойственно долго предаваться грусти, да и отец не одобрил бы этого. Она мысленно отчитала себя, проглотила подступившие слезы, но отвести взгляд от златокудрого лорда, крепко державшего ее за подбородок, не смогла.

Джулиан пристально смотрел ей в лицо. Едва заметная морщинка залегла у него меж бровей, будто он хотел одной силой воли разогнать ее печаль.

— У меня все в порядке, правда.

Лицо Джулиана разгладилось, но он не отпустил ее. Он принялся водить пальцем по изящному контуру ее подбородка. Блейз почувствовала, как от этой ласки и его близости учащенно забилось сердце. Ее смущала его привлекательность, а сияние золотистых кудрей в отсветах костра и нежное прикосновение его пальца к подбородку приводили в трепет.

Внезапно она очнулась, вернулась к действительности и попыталась отстраниться от Джулиана, сделав небольшой шаг назад, чтобы прервать неожиданно возникшую удивительную близость.

Он с большой неохотой отпустил ее.

— Вы не танцевали сегодня. — Его бархатный голос звучал соблазняюще. Блейз казалось, что его слова ласкают ее точно так же, как делали это его пальцы. — Сознаюсь, я испытал разочарование.

— Вы не много потеряли, — Блейз через силу улыбнулась. — Я не очень хорошо танцую.

Если лорд Линден и собирался что-то ответить, то не успел, потому что как раз в это время появился Миклош.

— Зачем же так скромничать, Раунийог? Ты отлично танцуешь. Поверьте, милорд, так оно и есть. Я сам учил ее.

— Раунийог? — удивился Джулиан, переводя глаза с Блейз на Миклоша и обратно.

— Так мы с любовью прозвали мисс Блейз, — пояснил Миклош. — На цыганском это означает «огненная женщина». Ее отец очень любил огонь.

Джулиан заметил, что Блейз очень мило покраснела, но гораздо больше, чем прозвище, любопытство Джулиана вызвало другое.

— Вы знали ее отца?

— Да, он был нашим другом. Ваша палатка ждет вас, милорд. Пойдемте со мной, я провожу вас.

— Да-да, спасибо, Может быть, вы позволите мне пожелать спокойной ночи мисс Блейз?

Просьба несколько озадачила Миклоша, но он почтительно поклонился и отошел на приличное расстояние, оставив их вдвоем.

Блейз настороженно смотрела на лорда Линдена, ей не понравилось, с какой легкостью он подчиняет всех своей воле. Но его слова удивили ее.

— Я подумал, быть может, вы подскажете мне, как вести себя в подобных обстоятельствах. Мне было бы неприятно думать, что я кого-то выселяю из постели, но, наверное, отказаться невежливо.

— Вы правы. — Блейз невольно восхитилась его деликатностью. — Они очень обидятся, если вы отвергнете их гостеприимство. Но, — добавила она, — я сомневаюсь, милорд, что ночлег будет похож на тот, к которому вы привыкли. Ночь будет холодной.

Услышав тонкий камек на свое положение, Джулиан скривил губы в хитрой улыбке.

— Напротив, на войне мне приходилось ночевать и в худших условиях. Мы спали на голой земле в открытом поле под ледяным дождем, а единственным укрытием был плащ. — От неожиданности Блейз не нашлась что сказать. Лорд Линден действительно страдал много больше, его не испугает ночь в цыганской палатке. Это подтверждали и его раны. — А где вы будете спать? — спросил он.

Незнакомцу было непозволительно задавать подобный вопрос порядочной девушке, да еще с таким откровенным намеком. Блейз хотела, было отчитать его за эту вольность, но вовремя вспомнила, что, по собственной выдумке, она-то как раз к порядочным девушкам не относится. И натянуто улыбнулась.

— Я буду под хорошим присмотром, милорд, будьте уверены. У людей неправильное представление о цыганах. Вы считаете нас бесстыдными и распущенными, но уверяю вас, мы такие же добродетельные, как только что принявшие постриг монахини в монастыре, и охраняют нас не хуже.

Похоже, Джулиан ей не поверил.

— Жаль, — только и вымолвил он. Потом слегка коснулся пальцами ее носика и отошел назад. — Вспомните обо мне, когда ваша голова коснется подушки.