Белинда Джонс - Летим в Лас-Вегас!

• Название: Летим в Лас-Вегас!
• Автор: Белинда Джонс
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-699-00399-1

Две закадычные подруги, послав к черту все свои неотложные дела и порядком надоевшие привязанности, решают как следует встряхнуться, а может быть, если повезет, и подцепить красавчика-миллионера. А где можно найти такого завидного ухажера? Ну конечно же, в Лас-Вегасе!

И девушки оставляют туманную Британию и летят навстречу приключениям – ведь Лас-Вегас – это Город Греха, Город Великих Надежд и – кто знает? – исполнения желаний…

---

– Принимаю тебя всем сердцем, клянусь любить тебя в горе и в радости, в здоровье и в болезни. Ты станешь частью меня, а я – частью тебя…

Они целуются долгим, страстным поцелуем. Все в восторге. Даже священник кряхтит и обмахивается молитвенником. Нежнейший ветерок разносит по воздуху конфетти, и Иззи стряхивает с декольте миниатюрные сердечки и подковки. А потом мы фотографируемся – каждая со своим любимым Элвисом.

– Классный у вас костюмчик, я как-то видела Джерри Холлиуэл в таком же! – восхищается одним Аманда.

– А вы споете нам «Люби меня нежно»? – пристает к другому мама.

– «Шестьдесят Восьмой особый», говоришь? А может, шестьдесят девятый! – флиртует Лейла с красавчиком в черной коже.

– Подумать только, – вздыхает Колин, – вся жизнь Короля проходит у нас перед глазами!

– Кстати, о жизни на глазах у зрителей: как ты думаешь, Элвисы стриптизом не балуются?

– Иззи, стыдись, ты теперь замужняя женщина! – восклицаю я.

Элвисы хором запевают «Не могу не поверить», и Синди пускается в пляс с мистером Сакамото.

На несколько волшебных минут я забываю обо всем. Но вот Иззи кладет мне руку на плечо:

– Так, одну свадьбу с плеч долой – теперь дело за второй!

ГЛАВА 45

Теперь понимаю, почему Иззи так сходила с ума перед венчанием! Это какой-то кошмар! Слава богу, моя свадьба фальшивая: не представляю, что бы со мной творилось, случись мне выходить замуж по-настоящему. Как я не приказываю себе расслабиться и плыть по течению, все равно не могу смотреть никому в глаза и испытываю все более настоятельное желание сбежать куда подальше.

– Идем, дорогая! Пора надевать свадебное платье!

Голос мамы звучит так, словно она собирает меня на детский утренник. Если бы! Все бы отдала за возвращение к бантикам, белым носочкам и платьицам в горошек!

– Увидимся в «Экскалибуре»! – кричит мама гостям, запихивая меня в такси.

– Ага! Там несколько часовен, но вы спросите у персонала, в какой проходит венчание со скидкой!

– Джейми, дорогая! – Мама укоризненно качает головой. – Не обязательно всем объявлять, что ты выходишь замуж по дешевке!

По дороге назад в «Белладжо» мама возбужденно болтает о событии, которому мы только что стали свидетелями, прибавляя, что день свадьбы – всегда необыкновенный день. Я смотрю в окно и читаю надписи на рекламных щитах: «Ледяное пиво», «Вертолетная экскурсия в Гранд-Каньон», «Энгельберт Хампердинк – три дня в Лас-Вегасе».

Зейн, как мы и договорились, ждет в холле. Смокинг сидит на нем как влитой, черные волосы забраны в «хвост», в ухе мерцает крошечный бриллиант. Он по-отцовски (или, точнее, по-братски) меня обнимает, затем заключает в объятия маму. Судя по выражению ее лица, Зейн произвел на нее не меньшее впечатление, чем в свое время на меня.

– Как от вас чудно пахнет! – восклицает она, бессильно привалившись к стене лифта.

«Это что, ты еще не видела его «киви в карамели»!» – говорю я про себя.

Войдя в номер, Зейн устраивается перед телевизором и начинает обратный отсчет.

– Осталось двадцать минут… Пятнадцать… Милые дамы, поторапливайтесь! – кричит он, подходя к дверям спальни, где мама с величайшей любовью и заботой крушит мне ребра корсетом.

– Надо было тебя маслом смазать, – отдувается она. – Кстати, платье очень милое. Свежая белизна, изящная золотая отделка… Право, жаль, что завтра придется его отдавать.

В конце концов я решила не покупать платье, а взять напрокат. Так будет лучше – не та у меня ситуация, чтобы через много лет доставать платье с чердака и показывать детям. Снова сжимается сердце. До венчания остались считанные минуты – а я все еще не могу понять, что совершаю: подвиг или величайшую ошибку в своей жизни. Что ж, по крайней мере, платье мне идет. Мама отступает назад, чтобы полюбоваться мною на расстоянии – подходит ближе, чтобы здесь подколоть, тут одернуть, там приспустить – снова отходит – снова бросается ко мне – и так минут пять, пока я наконец не начинаю смеяться и не говорю:

– Мама, пожалуйста, хватит!

Она поднимает глаза, и сосредоточенность на ее лице сменяется сентиментальностью.

– Как жаль, что твой отец тебя не видит! Он бы так гордился!

– Пошлем ему фотографию.

– Не сердись на него! – просит мама. – Он не так уж виноват. Просто это сильнее его.

– Я не сержусь. У меня лучшая в мире мама: требовать еще и хорошего отца – значит, желать слишком многого!

Мама сжимает меня в предположительно крепком объятии: в самом ли деле оно крепкое, сказать не могу, поскольку сдавленные корсетом ребра ровно ничего не чувствуют.

– Доченька моя, будь счастлива!

– Джейми! Миссис Миллер! Время «Ч»! – кричит из-за двери Зейн.

– Сейчас, сейчас! Последний мазок блеска для губ – и я готова!

Я открываю баночку сияющего абрикосового блеска и дрожащим пальцем накладываю капельку на губы. Немного золотой пудры, немного пудры обычной – на подбородок Глаза наполняются слезами: я глубоко вдыхаю, медленно выдыхаю – слезы исчезают.

– Ладно, пошли! Диадему и фату наденем в машине.

Еще одна булавка в голову – и я чувствую себя правдашней невестой.

– Никогда не видела такой длинной фаты! Смотри, не зацепись за что-нибудь!

– Да, мама, – улыбаюсь я, перекидывая через руку лишние ярды.

– Ты прекрасна! – вздыхает Зейн. – Настоящая красавица!

Прочь из лимузина – через дверь-вертушку – на эскалатор. По дороге встречаем еще одну свадьбу: невеста – в полном облачении королевы Гвиневеры. Мы машем друг другу.

Перед самой часовней мама целует меня в последний раз – едва касаясь, чтобы не смазать косметику – и спешит занять свое место. Едва она открывает дверь, у меня захватывает дух. Изнутри слышится разноголосое гудение до меня доносится порочный смешок Синди и звонкий смех Аманды. На секунду я улыбаюсь – но улыбка стирается с лица, едва я вспоминаю, чего они все ждут. Дрожащей рукой нащупываю на шее кольцо Финна, крепко сжимаю его, загадываю желание и снова опускаю руку.

– Ты не сомневаешься? – тихо спрашивает Зейн.

– Что? – паникую я.

– Хотелось бы быть уверенным, что ты понимаешь, что делаешь, и действительно этого хочешь.

Я судорожно сглатываю слюну.

– Я-то думала, ты должен говорить мне комплименты!

– Комплименты были в машине.

– Может, повторишь?

– Хорошо, если хочешь.

Я смотрю в его чудные карие глаза. Он поднимает взгляд куда-то мне на макушку.

– У тебя сейчас упадет диадема.

– Упадет так упадет, пошли наконец! – И я втаскиваю его в церковь.

Первый, кто бросается мне в глаза, – Скотт в белом фраке, белоснежных брюках и золотом шейном платке. Мы прекрасно смотримся вместе. Мне сразу становится легче.

Мой жених хорош, как ангел, выглядит вполне счастливым, а, завидев меня, улыбается так широко, что все хватаются за солнечные очки. Шучу, шучу. Сделав два шага, я равняюсь с Кристианом. Он покашливает. Что это – условный знак? Хочет мне что-то сказать? Пытаюсь поймать его взгляд, но Зейн загораживает обзор. Что ж, по крайней мере, сидит он у прохода и, если захочет рвануться ко мне, не запутается в бесформенном зеленом балахоне Надин.

Миссис Махони, ранее известная как Иззи, складывает пальцы знаком «о’кей». Мистер Махони, покрытый отпечатками губной помады, улыбается во весь рот. Мама – милая моя мамочка! – прикладывает к глазам платок. Рядом сидит мама Скотта, и у нее лицо какое-то странное. Аманда и Колин прильнули друг к другу, едва сдерживая возбуждение. Синди и Лейла кокетничают с друзьями Скотта – я узнаю двоих рыцарей в цивильной одежде, а еще двух я, кажется, видела в гей-клубе. Приглядевшись к шаферу, узнаю в нем трансвестита, который в «Цыгане» изображал Селин Дион.

Мы приближаемся к алтарю. Я неохотно выпускаю руку Зейна. И стараюсь не думать о том, что в прошлый раз у этого алтаря священником была Иззи, а женихом – Кристиан.

– Мы собрались здесь, дабы запечатлеть в умах и сердцах всех присутствующих зрелый плод расцветшей любви, – начинает священник.

Что такое? Не те слова!

– Мы надеемся, что этот брак преодолеет все препятствия и из любых испытаний выйдет невредимым.

Черт возьми! Я украдкой бросаю взгляд на Скотта – текст брачных обетов подбирал он.

– Отныне вы будете смотреть на мир через призму своей любви, поддерживая и укрепляя друг друга в вашем развитии, учась все сильнее и глубже любить как друг друга, так и все творение, в котором совершилась мистерия вашей любви.

Боже мой, что за чушь! Как же теперь Кристиан узнает, когда ему вступать?

– Скотт, согласен ли ты в присутствии Господа и всех этих свидетелей взять в жены Джейми…

Среди гостей начинается какое-то движение, но я не осмеливаюсь оглянуться. Стук сердца заглушает голос священника:

– …любить ее и дарить ей счастье и радость во все дни жизни вашей…

– Остановитесь! Пожалуйста, остановитесь! Мы оборачиваемся.