Элоиза Джеймс - Поглупевший от любви

• Название: Поглупевший от любви
• Автор: Элоиза Джеймс
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-039671-6

Скромная Генриетта Маклеллан всегда мечтала о пылкой любви. И когда в сельскую глушь приезжает столичный денди Саймон Дарби, позволяет проявиться своей чувственной натуре.

Лондонский красавец вызывает у нее желание поцелуев, свиданий, тайных записок. И Генриетта пишет себе страстное письмо… от Саймона.

Однако «тайное послание» неожиданно становится достоянием гласности — и теперь спасти репутацию несчастной девушки может лишь немедленный брак.

Поначалу пресыщенный повеса полагает, что стал жертвой тонкого расчета юной хищницы… но постепенно чистота и прелесть Генриетты отогревают его холодное сердце и пробуждают к страстной и искренней любви.

---

— Ну хорошо, — резко бросил он, ставя Джози на пол, — мне уже пора. Леди Генриетта, могу я поговорить с вами?

Генриетта неохотно последовала за ним. Дарби проводил ее вниз, в гостиную, а она все это время могла думать только о том, что волочит ногу сильнее обычного. Но он, словно не замечая этого, держал ее под руку. Не успели они войти в гостиную, как он бесцеремонно объявил:

— Я получил специальное разрешение. Поженимся, когда вы захотите.

Но с той минуты, как он вошел в детскую, Генриетта поняла, что не может пройти через это испытание.

Он слишком красив. Просто слишком. Как ожившая греческая статуя. А она — всего лишь маленькая хромая провинциалка. Взять хотя бы его скулы и впадины под ними… настоящее совершенство. Чересчур прекрасен, идеален во всем… Ни малейшего недостатка, не говоря уже о хромоте.

Ему нужно найти такую же безупречную, как он, жену. Жену, которая родит ему детей, таких же красивых и стройных.

Она села на диван, привычно выпрямила спину, игнорируя стреляющую боль в бедре. Зря она сегодня устроилась на табуретке, чтобы поиграть с Джози. Но боль неожиданно прояснила голову. Она инвалид. Он совершенно здоров. Уже один этот факт говорит сам за себя. Нужно отпустить его на свободу, чтобы он нашел себе достойную пару.

— Я собираюсь рассказать мачехе правду! — выпалила она, не вдаваясь в подробности еще и потому, что в голосе звучало почти неприличное раздражение.

Но он, казалось, ничего не замечал.

— Буду очень рад, если моя будущая теща не станет рычать на меня при каждой встрече.

— Вы не так поняли. Я скажу ей правду, и тогда у вас не останется причин жениться на мне.

Брови Дарби сошлись.

— Но мы обо всем договорились. Я получил разрешение на брак. Почему вы отказываетесь от своего слова, леди Генриетта?

— Потому что вы такого не заслужили.

Он стоял в последних лучах заходящего солнца, лившихся в окно. Генриетта не хотела думать о его красоте. Честное слово, не хотела. Этот человек не для нее. Пусть возвращается в Лондон и найдет ту, кто ему подойдет лучше.

— Не могу понять, что вы имеете в виду, — заметил он, поднимая свою трость и изучая набалдашник, очевидно, в поисках царапин. Но набалдашник, как и все в его туалете, был безупречным.

— Мы друг другу не подходим.

— А я верю, что все будет хорошо.

Что она могла сказать на это? Она промолчала. Дарби снова обратился к ней. Ничего не скажешь, образец истинного самообладания.

— Вы заключили сделку, Генриетта. И я ожидаю выполнения всех условий с вашей стороны, — объявил он и, подняв глаза к потолку, добавил: — Эти маленькие создания ваши с того дня, как мы протараторим свои обеты. Вы сказали, что желаете их получить. Так оно и будет.

— Но вы когда-нибудь захотите иметь собственных детей.

— Об этом предоставьте судить мне. Я решил, что мне больше подходят предложенные вами отношения. И думаю, мы оба только выиграем от этого. Невзирая на общее мнение, мои сестры совсем мне небезразличны.

Он нерешительно замолчал.

— Я это вижу.

— Полагаю, нам придется учиться быть откровенными друг с другом, — заметил Дарби. — Моя мать была чертовски вспыльчива. Могла взорваться, как петарда. Особенно много злословили о скандале, устроенном на ужине в Бакстоне, где присутствовал сам регент.

Дарби помедлил, словно был уверен, что она должна помнить о том случае.

Генриетта вопросительно уставилась на него, стараясь не выказывать чрезмерного любопытства.

— Она швырнула ломоть ростбифа через стол прямо в моего отца. К сожалению, перед этим она успела намазать мясо хреном, — бесстрастно продолжал Дарби. — Кусочки хрена попали в правый глаз человека по имени Коул, младшего сына архиепископа Коула. На некоторое время его зрение сильно ухудшилось.

— Вот как, — пробормотала Генриетта. Он ритмично раскачивался на каблуках.

— Видите ли, я до сих пор не понимаю, как можно было жить с такой склочной особой, как моя мать. Она была абсолютно несдержанным человеком и бесцеремонно швырялась всем, что ей попадет под руку. Но, как ни странно, это ничуть не волновало моего отца, поскольку вскоре после ее смерти он женился на столь же сварливой женщине с удивительно сильными руками. Последнее Рождество в жизни моей мачехи прошло на редкость весело: она потешила свой нрав, швырнув супницей в викария. Поэтому я несколько тревожусь за Джози. Она, похоже, унаследовала материнский темперамент.

Генриетта тяжело вздохнула.

— Но, сэр, ведь именно я окатила водой Джози. Сомневаюсь, что смогу внушить кому-то принципы послушания.

— Напротив! Вы без труда умеете владеть собой. И можете просто внушить Джози необходимость добиваться цели более цивилизованными способами. Взять хотя бы ваш грациозный обморок за ужином.

От его медленной улыбки у нее, казалось, расплавились все внутренности.

Генриетта вспыхнула.

— В тот момент это казалось вполне уместным.

— Вот и обучите Джози кое-каким, по возможности бесшумным, приемам. Буду безмерно благодарен, если придется слышать фразу «бедная сиротка» не более одного-двух раз в год.

— Придется попробовать.

К счастью, Бартоломью Батт только что опубликовал новую книгу, и Генриетта собиралась заказать ее в ближайшее время. Возможно, там она найдет какие-то советы относительно чрезмерной вспыльчивости детей.

— Вот и прекрасно.

Его лицо прояснилось так молниеносно, что Генриетта неожиданно для себя задалась вопросом, так ли он равнодушен, как желает показать.

— Вы вполне уверены, что желаете жениться на мне, мистер Дарби? По-моему, это нечестно по отношению к вам. Выходя за вас замуж, я получаю детей. Но при этом совершенно уверена, что вам по силам нанять хорошую няню или гувернантку, которая сумеет научить ваших сестер приличным манерам, и при этом гораздо быстрее и лучше, чем я, — пробормотала она, опустив глаза. — У меня тоже характер не из легких.

Дарби сел на диван рядом с ней. Краем глаза она заметила, как тонкая ткань обтянула мощные мышцы бедер.

— Но я тоже кое-что приобрету от нашей сделки, — заверил он. — Вы необычайно красивы, умны, и мне даже нравится жесткая прямота, которую вы временами проявляете. Кстати, не думаете, что вам следует называть меня Саймоном?

Генриетта долго молчала, прежде чем поднять голову.

В его глазах сверкало такое лукавство, что ее обдало жаром. Как он может хотеть ее? Никто никогда…

Он поцеловал ее нежно, едва коснувшись губами. И она растаяла.

Он хотел ее. Теперь она была уверена в этом.

Глава 32 Мед… Нектар богов

Ничего не поделаешь, заснуть не удавалось.

Эсме широко раскрытыми глазами смотрела в потолок.

Кровать никогда еще не казалась такой большой и такой одинокой.

И она была голодна. Она все время хотела есть, что, впрочем, неудивительно для ее состояния. Но этот неотступный голод, словно орудие пытки, терзал внутренности и твердил, что она ни за что не заснет, пока не съест тост с маслом.

Конечно, можно позвонить и разбудить несчастного слугу, которому придется подниматься наверх, а потом идти вниз, на кухню, и готовить ей тосты. Но она не из таких хозяек и никогда не третировала слуг без всякой на то необходимости.

Но к чему ей сейчас спорить с собой?

В конце концов, у нее имеется раб, не так ли?

Недаром она — нимфа Калипсо, а там, на крошечном острове, в хижине садовника… идея! Пусть садовник и готовит ей тосты. Он не имеет права жаловаться, что она разбудила его, или утверждать, что она жестокая госпожа. Пусть попробует… что-нибудь выкинуть, и его немедленно выбросят с острова, велев убраться.

Она с трудом отыскала ротонду при свете единственной свечи и очень долго надевала башмаки. Обычно их застегивала горничная, поскольку Эсме больше не могла дотянуться до собственных щиколоток, но она решила и эту задачу, оставив пуговки не застегнутыми.

Наконец, она потихоньку вышла из комнаты. Дом был большим, и каждый звук отдавался эхом от стен. Эсме прошла по коридору в вестибюль. Черно-белые мраморные плитки холодно сверкали в лунном свете. Эсме подошла к входной двери, но оказалось, что Слоуп запер ее на ночь. Тогда она повернулась, прошла через Розовую гостиную и выскользнула из боковой двери в оранжерею, производя не больше шума, чем мышка, бегущая по знакомой тропинке.

Снаружи было не слишком темно, потому что луна, похожая на отрезанный с одной стороны кружок лимона, ярко сияла на небе. Перед ней простирался газон, ведущий прямо в розарий. Сейчас в нем было нечто странное и почти магическое. Где-то заливалась ночная птица, то и дело замирая и снова принимаясь петь, словно забывая и вспоминая мелодию.

Эсме принялась осторожно спускаться. Башмаки оставляли маленькие темные следы на инее.

В хижине, разумеется, царил полный мрак. На какой-то момент Эсме стало совестно. Себастьян, должно быть, устал после тяжелого дня. Ему нужно выспаться. Но она проделала такой долгий путь и не уйдет без своего тоста!