Ксения Дронова - Силуэт танцующей звезды

• Название: Силуэт танцующей звезды
• Автор: Ксения Дронова
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-025143-2

Еще вчера Женька была счастлива и любима и до исполнения ее мечты — выйти замуж за любимого мужчину — оставался какой-то месяц, месяц разлуки. Она и не подозревала, что Трофим, с которым она уже столько лет вместе, расстается с ней не на время командировки, а навсегда, что ее одиночество затянется на месяцы, и тем более она не могла предположить, что впереди се ждет новое и глубокое чувство…

---

Под утро Женьке приснился ужасно неприятный сон, как будто она собралась в какой-то круиз и уже почти что забралась по трапу на борт изумительно красивого белого парохода, но тут ее схватили сзади за локти и скинули на землю, и прямо перед ее носом, смеясь ярко накрашенным ртом, прошла Лада в широкой соломенной шляпе. Во сне Женька кричала и билась в истерике, но ничего поделать не могла, потому что на пароходе появился Трофим, загорелый и веселый, и протянул руки навстречу Ладе, и та, шурша белым платьем, величественно взошла на пароход и прижалась к мужчине всем телом. А Женька, лежа на грязной земле, чувствовала себя растоптанной и униженной, и когда пароход уплыл без нее, она застонала от обиды… и проснулась. Повернув голову к будильнику, убедилась, что еще слишком рано, только половина пятого, и снова заснула, на этот раз, слава богу, без сновидений.

Но такие сны надолго лишают покоя. И дело даже не в том, что перед Женькиными глазами снова возникла эта парочка: за прошедшие со вторника дни и ночи она кое-как уже примирилась с мыслью о двойном предательстве, по крайней мере, перестала удивляться происшедшему. Но во сне она имела полное право прокатиться на белом пароходе, у нее был билет, и она желала эту поездку, а ее так бессовестно лишили радости и сбросили с трапа!

Женька хмыкнула и закрыла файлы, на сегодня закончив свою работу. Нет уж, она никому не позволит так с собой обращаться. Это раньше она была наивной, а сейчас она другая, она очень изменилась!.. Пусть себе эти двое едут на белоснежном пароходе куда хотят, лишь бы — подальше от нее, туда, где Женькин взгляд больше никогда их не коснется! А ей без них будет и здесь неплохо.

— Ты очень изменилась, — Трофим сосредоточенно поболтал ложечкой в чашке, разбрызгивая свой кофе по блюдцу. Женьке показалось, что он ищет любой повод, чтобы не смотреть ей в лицо… Звякнув, ложка неловко выскочила из длинных трофимовских пальцев и, проскакав через весь стол, упала на пол. Вздохнув, Трофим, наконец, оторвал взгляд от чашки и задумчиво глянул на Женю.

Это странное свидание, едва начавшись, уже успело раздосадовать ее и вызвать раздражение. Пятнадцать минут назад, когда она вошла в Стекляшку, Трофим поднялся ей навстречу из-за углового столика и, улыбнувшись, попытался поцеловать в щеку, потом сам испугался своего порыва, однако довел начатое до конца… Женьке этот поцелуй не понравился. Конечно, это просто приятельский жест, не более, она все понимает. Их многое связывает и трудно представить, что они будут приветствовать друг друга сухим кивком, но целоваться ей не хочется. Может быть, не так. Когда-то она замирала от одного прикосновения этого мужчины, и он, улыбаясь, часто целовал ее в уголок рта или в скулу, и так легко пробегал по щеке, щекоча ее кожу губами, и она таяла и смеялась, шутливо пытаясь увернуться от этой ласки… А теперь она едва сдержалась, чтобы не отшатнуться от Трофима, с трудом натянула на лицо милую улыбку… Зря она согласилась на эту встречу.

Потом Трофим купил заварные пирожные к кофе и долго уговаривал Женьку съесть хотя бы одно, и ей пришлось сперва терпеливо, потом — раздраженно — объяснять ему, что она в жизни никогда не ела выпечку с масляным кремом. Даже в те времена, когда… Продолжать не хотелось, кофе остыл и покрылся несимпатичной пленочкой, Трофим с каждой минутой становился все более чужим и неинтересным, она не узнавала его — вот его ладонь как-то по-другому взлетела к волосам и пригладила их, и это выражение его лица ей неизвестно, и кудри свои он состриг. Не может быть, чтобы она настолько отвыкла от него, нет, просто не только она изменилась, но и он стал другим!

— Я тебя сначала даже не узнал, а вот твою курточку издалека заметил. Помнишь, как мы с тобой ее покупали? — Трофим улыбнулся ей и протянул руку через весь стол, но в тот момент, когда его пальцы коснулись Женькиного запястья, она решительно вывернулась и поправила манжеты свитера. Может быть, она ведет себя неправильно, наверное, она обижает Трофима, избегая его прикосновений, но… пусть обижается.

— Я все помню, и эту куртку, и… и все на свете. Прости, у меня не так много времени, я иду к подруге на день рождения. Поэтому если тебе есть что сказать, говори, я тебя слушаю, — «Зачем-то ведь ты позвал меня, правда? Что-то же не дает тебе покоя!». Усмехнувшись про себя, Женька нащупала под столом пакет с подарком для Венеры и подтянула его к себе. В конце концов, это не она желала этой встречи, это была идея ее бывшего парня, поэтому она даже пальцем не шевельнет, чтобы помочь ему. Ей нечего ему сказать… больше нечего.

А когда-то слова были, много слов, но потом все они — вперемежку с плачем, упреками, отчаянными мольбами и ненавистью — вытекли из нее, как квас из цистерны, и теперь в ней одна сплошная пустота, гулкая и бессмысленная. Если бы Трофим раньше объявился, хотя бы месяца на три, она бы обрушила на него всю силу своей тоски, гнева, обиды, ненависти и любви!.. Но как хорошо, что он не появился раньше.

— Женя, я понимаю, я поступил очень некрасиво и ты на меня сердишься, тебя трудно за это осуждать. И все-таки я тебя прошу — попробуй меня понять, мне тоже было непросто, — наткнувшись как на препятствие, на Женькин спокойный взгляд, Трофим на секунду замолчал, как будто растерял все свои слова… Хотя ей вообще трудно представить, что можно сказать в этой ситуации.

Как все это нехорошо, какой-то фарс! Женьке захотелось встать из-за стола, подойти к стеклянной витрине и изучить меню имеющихся блюд, — все что угодно, лишь бы не видеть эту маленькую голубую жилку, подрагивающую на Трофимовском виске. Не слышать милую французскую «р», звучащую так неуютно в этом прозрачном глупом кафе. Когда-то все это было уместно, и нервный висок, и полуопущенные тяжелые веки, и мягкий баритон… в те времена она готова была слушать Трофима так долго, что он уставал от разговора, а она все слушала и смотрела нa него не отрываясь… И тогда ей был неважен смысл произносимых им слов, а вот теперь ее угнетает бессмысленность их беседы.

— Ну, хорошо, Трофим, если тебе это нужно, я скажу тебе… Мне было очень плохо, когда ты вот так вот ушел — ни слова, мне не сказав, не объяснив ничего. Мне казалось, что я заслуживаю лучшего, а ты только позвонил, и посчитал дело сделанным. Я, конечно, догадывалась, что дело в другой женщине, но опять-таки, никак не думала, что это Лада. Ну да бог с вами обоими, простить я тебя, не смогу, тут уж извини, но и зла вам тоже не желаю. Все? Зачем тебе была нужна эта встреча, к чему это все?

Нет, она все-таки не выдержала. Начала говорить так спокойно, рассудительно, а закончила речь на высокой дрожащей ноте. Так не годится. Почувствовав, что ее руки сжаты в кулаки, Женька медленно расслабила ладони и положила их на стол перед собой, рассматривая свои тонкие пальцы с узеньким золотым перстеньком, маминым подарком. Разноцветные фианиты блеснули, и Женька со вздохом оторвала от них взгляд и поднялась. Все, с нее хватит. Лучше она потратит время, оставшееся до назначенного Венеркой часа, на прогулку по людному веселому Проспекту. А Трофим пусть остается и торжествует… Она ведь доставила ему удовольствием своим признанием, разве нет? Мужчины ведь любят, когда женщины страдают из-за них, мама ей всегда это говорит.

— Жень, подожди, — Трофим засуетился, пытаясь одновременно помочь одеться Женьке и натянуть свою куртку. Бросив на стол деньги, он поспешил следом за Женькой и даже умудрился открыть ей дверь, когда она выходила. — Я тебя провожу, я не хочу, чтобы ты вот так ушла, мне еще многое нужно тебе сказать!..

Почти до самого Венеркиного дома они шли вместе. Трофим привычно взял ее под локоть, и Женьке пришлось — так, как она это делала всегда… целую вечность назад! — подстраиваться под его широкий шаг и идти с ним в ногу, прислушиваясь к дружному стуку каблуков по мокрому и грязному асфальту. Снег, падающий сверху мокрыми комками, красиво кружился у них перед глазами, изо всех сил намекая на романтику, но, упав на землю, тут же растекался грязными лужами, и Женьке было неприятно на него наступать. Ее серый костюм влажно прилип к ногам, челка, выглядывающая из-под капюшона, в один момент стала мокрой и превратилась в три тоненькие красные сосульки. Но хуже всего оказалось то, что она не могла никуда убежать от Трофима, и вынужденно слушала все, что он говорил ей, с каждым шагом все больше и больше желая одного — ничего не знать, ни о чем не догадываться, не понимать ни единого слова! Или хотя бы услышать и тут же все забыть! О Трофиме, о Ладе, об истории их внезапной любви, которую — зачем? кому это было надо? — ей только что так подробно изложили!

На троллейбусной остановке они распрощались, Женька свернула через арку во двор, а Трофим, постояв немного и поглядев ей вслед печальными глазами, ушел… Правда, через минуту Женьке пришлось бежать за ним, чтобы забрать свой пакет с подарком и туфлями, которые Трофим чуть не унес с собой… Во второй раз ей было сложнее избежать его настойчивости, но на его предложение «встретиться еще раз» она опять сказала, нет. Зачем? Если им и было что сказать друг другу, то все уже сказано.