Александр Чаковский - Мирные дни

• Название: Мирные дни
• Автор: Александр Чаковский
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1964

---

Одна из этих конструкций показалась нам очень подходя­щей для закалки «лесенки», и мы решили снова попробовать закалить эту деталь…

В тот вечер к нам в лабораторию зашёл Иванов. Высокий, чуть сутуловатый, в прожжённой, надвинутой на лоб кепке, он прошёл прямо в комнату, где сидели мы с Ириной, и угрюмо спросил, не здороваясь:

– Ну как? Все пятнышки? Не даётся сталь. А?

Ирина раздражённо пожала плечами. Она могла говорить, не теряя самообладания, о чём угодно, кроме закалки.

– А ты не злись, инженерша, – успокоил её Иванов. – Да­вай-ка вечером покалим. Может, заговорю я твою сталь.

– Иван Иванович, вы этим делом не шутите, – заметила я, – мы места себе не находим четвёртый месяц.

Иванов промолчал.

– Но в чём же твой секрет, Иваныч? – разволновалась Ирина. – Что ты хочешь сделать?

– Сталь хочу закалить, и чтобы без пятен, – пробурчал Иванов.

Ирина пожала плечами.

– Как ты полагаешь, додумался? – спросила она меня, когда Иванов ушёл.

– Кто его знает, – ответила я. – Ты ведь Иваныча знаешь. Только мне кажется, что если он сам пришёл и так опреде­ленно сказал, значит…

– Неужели выйдет? – мечтательно проговорила Ирина, отодвигая в сторону микроскоп, в который разглядывала срез металла. – Я просто представить себе не могу, что завтра про­снусь – и первая моя мысль не будет связана с неудачей.

Мы едва дождались вечера. Пришли к агрегату и подгото­вили все для закалки.

Появился Иванов. Он ничего не сказал, только сдвинул па затылок кепку и оглядел нас и всё, что было в этой комнате, своими маленькими колючими глазками.

– Ну, – нетерпеливо крикнула Ирина, подбегая к нему, – ну, говори, что делать, Иваныч?

– Это я с тобой хотел посоветоваться, что делать, – отве­тил Иванов, присаживаясь на подоконник.

– Иваныч! – в отчаянии воскликнула Ирина.

Лицо старика как-то незаметно изменилось. Не дрогнул ни один мускул. Иваныч не улыбнулся, а прищурился, но вне­запно во взгляде его мелькнуло что-то отечески доброе. Впро­чем, может быть, мне это только показалось.

– Лет сорок тому назад, – спокойно начал он, не обращая никакого внимания на наше разочарование, – служил я у хозяина. Получили мы заказ на деталь машины. Заказ был до­рогой, важный, и условие было: закалить деталь так, чтобы комар носа не подточил. Ну, закаливали, конечно, огоньком, без всяких там штучек-дрючек. – Иванов усмехнулся. – Хо­зяин по целковому на брата обещал, если заказ как следует выполним. Ну, закалили, не впервой. Отправили заказ. На дру­гой день его к нам обратно: не соблюдено, говорят, условие. Пятна.

Я увидела, как вздрогнула Ирина, когда Иванов произнёс это слово: пятна.

– Пятна, значит. Хозяин на себе волосы рвёт. Раньше на эти пятна и внимания бы никто не обратил, а тут особый за­каз, для точной машины… Ну, мы опять калим, из огня, зна­чит, в воду – и все пятна… И вот тогда подручный мой, Санька Волков, мне и говорит: «Дядя, говорит, Ваня, а что, если нам не в воде закаливать, а в чём другом?» Я на него цыкнул: «В киселе, говорю, для тебя калить аль в вине, может?» А он пристал: «Не в воде, не в воде, говорит, надо».

– А в чём же? – в один голос выкрикнули мы с Ириной.

– Ну, думаю, была не была, дай попробую, – продолжал Иванов. – Заменили воду, стали закаливать – и нет пятен.

– Чем, чем заменили воду? – закричала Ирина.

И вот тут лицо Ивана Ивановича приняло растерянное, ви­новатое выражение. Он потёр что-то между ладонями и сказал совершенно необычным тоном:

– Не помню, Аринка, не помню. Сорок лет прошло. И не по моей ото теперь специальности. Это уж ты додумывай. А только не вода была, не вода!

Мы с Ириной переглянулись. Было ясно, о чём говорил Ива­нов. Он предлагал использовать вместо воды щёлочь, она да­вала менее плотную, чем вода, паровую рубашку вокруг зака­ливаемой детали. Иванов, не будучи термистом, думал, что открывает нам нечто новое. Но в этом не было никакого сек­рета: мы и сами прекрасно знали свойства щёлочи. Однако грубоватая и вместе с тем душевная заинтересованность Ива­ныча в нашем деле была так искренна, что мы выслушали его без тени улыбки.

В прошлом мы не раз пробовали заменить воду щёлочью, но нас подводила конструкция индуктора. Сегодня у нас был новый индуктор, хитроумно облегающий все выступы «ле­сенки», и, таким образом, напоминание Иваныча о щёлочи ока­залось весьма своевременным.

Щёлочь хранилась в лаборатории.

Я выбежала из комнаты и понеслась по заводскому двору в лабораторию. Почти у самых дверей наткнулась на Каргина. И, точно девочка, закричала:

– Василий Степанович, мы додумались, додумались нако­нец! Сейчас ставим опыт.

Не слушая его ответа, я одним махом взбежала по лестнице и уже через минуту примчалась обратно с пакетом щёлочи в руках.

– Включай! – крикнула Ирина.

Я помедлила, наверно, не дольше двух секунд. У меня за­хватило дыхание, и я просто была не в силах нажать пусковую кнопку.

– Да в чём же дело? – нетерпеливо спросила Ирина.

Включила ток. Отошла в сторону. Я просто была не в со­стоянии глядеть на закалку, но, даже не глядя на агрегат, я видела, чувствовала, как появляется красный венчик на зажа­той в индукторе детали. Я была в таком состоянии, что, не удайся наш опыт, разревелась бы, послала все к чёрту и, по­жалуй, подала бы заявление о переводе меня из лаборатории в цех. «Да скорее же, скорее! Почему она не спускает деталь в щёлочь? Уже пора», – подумала я и всё-таки не выдержала и обернулась.

Края схваченной индуктором «лесенки» были уже не крас­ными, а белыми. Ирина стояла у агрегата, не спуская с детали глаз, и в зрачках её отражались светлые огоньки. Иванов по-прежнему спдел на подоконнике, только весь подался вперёд.

И вдруг Ирина дёрнула за рычаг. Раздался стук падающей в бак детали, пар заполнил комнату, потом рассеялся. Мы стояли у закалочного бака.

Я подхватила из бака цилиндр и понесла его к прибору Роквелла. Когда алмаз стал давить на металл, мне неудержимо захотелось как-то облегчить его давление, я, кажется, готова была подложить свою руку, только чтобы алмаз не давил с та­кой силой на металл.

На этот раз стрелка индикатора не прыгала. Она показывала равномерную твёрдость металла.

– Этого мало, – подчёркнуто спокойно проговорила Ири­на, – проверим дальше.

Я, конечно, поняла её. Прибором Рбквелла не везде можно было проверить равномерность закалки, а Ирина хотела абсо­лютной уверенности.

Мы приближались к победе.

Первым нарушил молчание Иванов. Он сказал:

– Ну вот, значит, то щёлочь была.

– Иваныч, – воскликнула Ирина, и в голосе её слышался яе то упрёк, не то восклицание, – какой же ты чудесный чело­век! Что же ты нам раньше не помог?

Но Иванов уже стал прежним Ивановым. Кепка его – я и не заметила когда – снова оказалась низко надвинутой на лоб, и уже ничего, кроме больших усов, не было видно.

Он бросил:

– Только у меня и делов. – И, не прощаясь, вышел из комнаты.

В дверях Иванов столкнулся с Каргиным. Василий Степа­нович посторонился, пропуская Иванова, и что-то сказал ему в коридоре. Затем он вошёл к нам в комнату.

– Василий Степанович, – обратилась я к Каргину (мне очень хотелось сообщить ему первой), – а ведь мы добились всё-таки. Вот посмотрите. – И я протянула ему закалённую деталь.

Каргин внимательно рассмотрел металл, улыбнулся и сказал:

– Ну вот, видите.

В этот момент я посмотрела на Ирину, и мне показалось, что она изменилась, помолодела, что ли, и стала выше ростом. И в лице её было что-то красивое и, пожалуй, упрямое. Я по­думала, что вот именно так выглядел Андрей Фёдорович, когда Саша очнулся после шока.

– Ну вот, Ира, – проговорила я, – завтра утром у тебя уже не будет той мысли.

Ирина промолчала, точно не слышала моих слов, но Каргин спросил:

– Что такое? Какой мысли?

– Ирина говорила, что каждое утро, как только просы­пается, первая мысль, которая приходит ей в голову, – мысль о неудаче. Вот я и сказала, что теперь её первой мыслью будет мысль об успехе.

Каргин покачал головой:

– Вы в этом уверены? А я – нет. Ведь вам ещё так много надо сделать. Надо доказать, что закалка применима в повсе­дневной работе завода, и здесь вас ждут трудности.

«Что он такое говорит? – раздражённо подумала я. – Вме­сто того чтобы поздравить нас с успехом, – ну если не нас, то хоть Ирину, которую он любит, – этот человек говорит о новых трудностях». Я спросила:

– Так, значит, только трудности, неприятности, разочаро­вания и снова трудности?

– Нет, – спокойно ответил Каргин, – и радость победы.

Я заметила, как он дотронулся до руки Ирины и вышел.

Мы открыли окно. Были видны Нева, и плывшая по ней ма­ленькая моторная лодка с едва заметным красным фонариком на носу, и прибрежный гранит, словно подножие скалы, вы­ступающей из тумана.

На окнах мелькали отблески огней мартеновского цеха, рас­положенного рядом с нами, и стекла время от времени вздра­гивали от далёких ударов электромолота.