Француаза Бурден - Хрустальное счастье

• Название: Хрустальное счастье
• Автор: Француаза Бурден
• Издательство: Рипол Классик
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-7905-2799-Х

«Ничто не заменит семью», – говорит Клара, дама весьма преклонного возраста, основательница клана Морванов. Но захотят ли молодые люди, ее наследники, последовать этому завету? Клара привыкла добиваться в жизни желаемого, ее не только любят, ей беспрекословно подчиняются все члены семьи.

А что будет потом? После ее смерти? Два ее сына раскололи семью: один оказался доносчиком, другой – убийцей. Что, если эта трещина в отношениях внуков превратится в пропасть? Тогда ее жизнь прошла напрасно?

Клара завещает свое любимое имение на юге Франции в неделимое владение всем пяти внукам. И каждое лето, что бы ни случилось в их жизни и в отношениях, они вместе с чадами и домочадцами съезжаются в Валлонг.

Семейная хроника Морванов охватывает события 60—80 годов XX века, эпилог отнесен автором к 2001 году.

---

Он почувствовал, как она выпрямилась, шелковая прядь коснулась его щеки.

– Скажи мне что-нибудь приятное…

Не дождавшись ответа, она приложила свои губы к его губам и страстно поцеловала.

– Беатрис, уже очень поздно, – возразил он, когда она дала ему возможность вздохнуть.

На этот раз она отпрянула, отвергнутая его грубым отказом, и он воспользовался моментом, чтобы потушить свет. В темноте он услышал, как она вздохнула, устроилась на своей подушке. Он не испытывал никакого сочувствия, она ведь не была его жертвой. И он решил, что если она раздражена, то только потому, что он ее избегал. Так как она повернулась к нему спиной, он сделал вывод, что она надулась, и не догадался о настоящем горе, которое ее переполняло.

Готье попытался непринужденно улыбнуться.

– Ну вот, мама, по тому, что я прочитал, ты чувствуешь себя, скорее, хорошо…

Напротив него Мадлен спокойно ждала вердикта. Каждый раз, когда она ходила к врачу, она приносила Готье результаты исследований и анализов. Это была возможность увидеть его за работой, в больнице. Ничто не делало ее такой гордой, как визит к доктору Морвану. Хотя он сто раз объяснял ей, что он был хирургом, не желал заниматься ее здоровьем и обсуждать предписания терапевта, она не упускала ни одной возможности зайти к нему.

В очередной раз он пробежал письмо, адресованное ему сослуживцем, потом поднял глаза на свою мать. Он видел ее достаточно регулярно и должен был бы первым заметить симптомы. Но он, конечно, не сильно ею интересовался, раздраженный этим ненавистным излишним вниманием, которое она ему уделяла, и главным образом, будучи не в состоянии забыть ее частичную вину в смерти Филиппа. Ее манера дурачиться с Пьером, с последним малышом, которому не было еще и пяти лет, злила Шанталь. Ему самому удавалось с большим трудом терпеть ее бесконечные сетования.

– Все хорошо, значит? – настаивала она плаксивым голосом. – Потому что, ты знаешь, у меня иногда создается впечатление, что я теряю память! Это возраст?

– Нет, не совсем. На самом деле тебе надо бы…

Он прервался, обескураженный. Как он мог сказать ей, что у нее, без сомнений, была болезнь Альцгеймера? Что это страшное заболевание в своем разрушительном процессе постепенно достигнет клеток ее нервной системы? Что целые пласты ее памяти растают один за другим? Вплоть до того, что она перестанет узнавать все вокруг? Что исход через несколько лет будет фатальным?

– У тебя прекрасный врач, мама, ты можешь ему доверять.

Опечаленный тем, что не нашел, что сказать, он закрыл ее карточку и отдал ей, оставив себе письмо.

– Мне надо подняться в блок, медсестра вызовет тебе такси…

Сначала он собирался по душам поговорить об этом с Шанталь, потом с Аленом и Мари. Вместе они подумают, какое принять решение. Так как они все завтра уезжают в Валлонг, он мог составить более определенное мнение в течение лета.

– Ты уезжаешь с Мари, как обычно? – спросил он легко.

– Путешествие? – переспросила она.

Ее потерянный вид продлился только мгновение, но взволновал его.

– Ах да, какая я глупая! – воскликнула она. – Конечно, она меня повезет… Мне еще надо собрать чемоданы, я ухожу. Очень мило с твоей стороны было меня успокоить, я доверяю только тебе…

Она, правда, растолстела и двигалась неуклюже, покачивая сумкой в руке. Почему у него не получалось ее пожалеть? Он нагнулся к ней, поцеловал в обе щеки, потом открыл дверь, чтобы доверить ее медсестре. Когда он вернулся и сел за стол, он глубоко вздохнул, прежде чем закрыть свой ежедневник. У него больше не было визитов до начала каникул, он не войдет в двери больницы в течение четырех недель, он солгал ей, чтобы от нее избавиться. Он нервно набрал номер этажа педиатрии и попросил к телефону Шанталь. Как только он услышал ее голос, он почувствовал себя освободившимся от части своей тревоги.

– Мы можем оставить детей одних сегодня вечером, мне хочется поужинать наедине – Веселый смех жены окончательно его расслабил.

Она ответила:

– Ты знаешь цену, дорогой! Когда Поль сидит с Пьером, его надо вознаградить. Если это в твоих силах… А откуда этот приступ романтизма? Мысль выносить племя все лето начинает вызывать в тебе панику?

Она по-доброму над ним смеялась, как обычно. К тому же она сама настояла на проведении отпуска в Валлонге. После смерти Филиппа они какое-то время не ездили на юг, потом уступили мольбам Клары и, наконец, снова стали там бывать. Для Поля это была возможность повидаться с кузенами, а для них, несмотря ни на что, находиться в семье.

– Я заканчиваю через час, встретимся на стоянке, – решила она.

Он повесил трубку, потом убрал письмо врача в портфель. У него не было никаких причин ему звонить, он думал о следующих месяцах исходя из развития болезни, вылечить которую было невозможно. Состояние Мадлен будет мало-помалу ухудшаться, неумолимым образом до конца ее дней. Ее трое детей должны будут заботиться о ней. Бедняжка все-таки потеряла мужа, деверя, свекровь, и отныне ей некому было доверить свою судьбу, ей, которая всегда чувствовала себя не в состоянии управлять своей жизнью.

– О да, она знает… – пробормотал он вполголоса.

Она даже без труда ему это высказала: она доверяла только ему. Потому что он выбрал медицину, как и Эдуард, потому что он не противостоял, как Мари и Ален.

Он поднялся, окинул взглядом кабинет, чтобы убедиться, что ничего не забыл. Покидать больницу было тяжело, если бы у него не было жены и двух сыновей, он никогда бы не уходил в отпуск. Смирившись, он отправился в обход в отделение хирургии, чтобы попрощаться со всей своей бригадой.

VIII

Валлонг, июнь 1976

Солнце жгло Прованс уже несколько недель и ночи не приносили никакой свежести. Каждое утро то же однообразно голубое небо уносило всю надежду на дождь, желанную грозу; потрескавшейся земле не хватало влаги, и оливковые деревья начинали серьезно страдать.

София и Даниэль выносили близнецов только в тень патио, где размещалась семья. Сиесты затягивались. Простыни были пропитаны потом, ставни оставались закрытыми весь день.

Безразличный к жаре Ален единственный шагал по холмам, предусмотрительно взяв с собой флягу с лимонадом. Уже на следующий день после приезда Винсен захотел пройтись с ним до оливковой рощи, и они ушли из дома сразу после завтрака, когда температура достигла уже отметки в двадцать восемь градусов, и начали стрекотать цикады. Оба были в джинсах, холщовых туфлях и белых рубашках, рукава которых были закатаны. Они не задумывались над тем, что были одинаково одеты и шагали в ногу. Время от времени Ален останавливался, чтобы показать что-то Винсену. На самом деле он делал это, чтобы дать тому отдышаться.

– Смотри, там миндальные деревья, которыми твой сын особенно интересуется. Я посадил их, когда миндальное печенье снова вошло в моду, ты помнишь?

Ну вот, Виржиль заботится о новых клиентах, более прибыльных, как ему кажется… Я ему позволяю, у него много идей!

– А у тебя много терпения. Я не знаю, как ты с ним ладишь, он всегда такой агрессивный!

Молодой человек принял своего отца и мачеху скорее холодно, что касается Сирила, того он решительно проигнорировал.

– Пускай он злится на меня из-за Беатрис, что уже глупо, но он больше не разговаривает с Тифани!

Ален снова остановился и повернулся к Винсену.

– Тебе разве не было трудно принять ситуацию, а?

– Да… Конечно да. Но это моя дочь, и я желаю ей счастья, но ведь, кажется, только Сирил способен сделать ее сегодня счастливой. Может, у них это пройдет. Они такие молодые!

– У тебя было время с ним поговорить?

– За кого ты меня принимаешь?

– За торопящегося человека.

– Ален…

– Или очень занятого, если хочешь.

– С тех пор, как Мари поставила меня в известность, я говорил с Сирилом.

– Я знаю. Он от этого пришел в плохое состояние, он мне звонил до и после.

Удивленный Винсен заинтригованно взглянул на него и пробормотал:

– Тогда зачем ты задаешь мне этот вопрос?

– Судя по тому, что он мне рассказал, ты говорил не с ним. Ты произнес нравоучительную речь, нет?

– Но… да! Я должен был его поздравить? Он спал с Тифани, когда она была еще ребенком! Однако у меня не было ни малейшего желания его затыкать, он одновременно умирал от страха и дико храбрился, чтобы убедить меня, очень трогательно…

– Точно так же, как и ты, когда притащил Магали в кабинет твоего отца.

Имя его бывшей жены, так же как и напоминание о молодости, увлекли Винсена в ностальгические размышления.

– Как давно это было… – сказал он почти шепотом. Его очевидное смятение заставило Алена улыбнуться, и он ласково подтолкнул его.

– Пойдем, не будем стоять на самом солнце.

Они медленно зашагали дальше, спустились в первую оливковую рощу и добрались до тени деревьев. Деревьев, которые росли и тридцать пять лет назад, когда они были беззаботными детьми.