Дженнифер Блейк - Запретные мечты [Очарование золота]

• Название: Запретные мечты [Очарование золота]
• Автор: Дженнифер Блейк
• Издательство: ЭКСМО-Пресс, Александр Корженевский
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-04-004124-1, 5-87917-063-2

Юная красавица Сирена Уолш попала в безвыходную ситуацию. Если бы не случайная встреча с игроком и владельцем салуна Вардом Данбаром, ее ждала бы верная смерть в пустынной прерии. Дерзкий, циничный, не верящий в любовь, он спас ее от смерти, но не от самого себя. Сгорая от страсти, он сделал Сирену своей пленницей. Но что принесет ей эта любовь — спасение или гибель? Разочарование или счастье?

---

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1.

Сухой вечерний ветер гулял по равнинам, трепал парусину фургонов, старинных крытых повозок, кружил пыль, поднятую копытами фермерских лошадей и мулов, перемешивая ее с серо-голубым дымом, поднимавшимся от жаровен.

Ветер взъерошил траву, подкрался по земле к девушке, стоящей на невысоком холмике, и принялся играть ее иссиня-черными волосами, заставляя щуриться от своего пыльного дыхания.

Сирена Уолш поплотнее закуталась в шаль.

Ветер спускался с гор, как мягкое лавандовое облако. После знойного дня он казался прохладным и свежим, напоминая о приближающейся осени, хотя летние степные цветы еще тихонько покачивали головками под его дуновением.

Совсем скоро, через два или три дня, они достигнут Пайк-Пик, Сверкающей Горы испанских землепроходцев, названной так в честь первых увидевших ее белых. У ее подножия находится городок, где живут обычные люди; верующие, но не фанатики. Там она, слава богу, распрощается с этими едва ползущими повозками, с этими грубыми мужчинами, с женщинами, вечно опускающими глаза, и с их детьми, которые, похоже, совсем не умеют улыбаться.

Сирена откинула со лба темные волосы. Взгляд ее казался вызывающим, а серо-голубые глаза смотрели решительно. Она не принадлежала к секте мормонов. И она никогда не станет одной из них. Пусть им не нравится, что она не завязывает волосы и не покрывает голову, пусть им кажется непристойной ее независимость, пусть они поджимают губы, увидев ее яркое облегающее платье. Ей все равно.

Платье и вправду было узковато; она немного пополнела с тех пор, когда мать сшила его (Сирене тогда исполнилось шестнадцать). Тут уж ничего не поделаешь. Три года. Их уже не вернешь. Три года ушли безвозвратно. Даже не верится, что всего три года назад она жила в своем доме обычной человеческой жизнью. Кажется, прошла целая вечность.

Кто-то окликнул Сирену по имени. Услышав его, она резко повернула голову. Какая-то женщина стояла, скрестив на груди руки, и пристально глядела на девушку. Даже отсюда Сирена видела злобное, мстительное выражение, исказившее ее лицо.

Вторая жена старейшины Гриера, Беатриса, считала своим долгом спасти заблудшее создание, которое поручил ей муж, наставить его на путь истины. Она не понимала, почему Сирена не желает помогать готовить ужин для мужчин. Ей казалось, что девушка слишком высоко себя ценит, и, конечно, она не упускала случая намекнуть ей об этом.

Сирена же не понимала, как можно осуждать ее за то, что она нравится мужчинам. Ведь это происходило только потому, что она слишком отличалась от этих бесцветных, покорных женщин. Мужчины любили наблюдать за ней из-под широких полей черных шляп. Но ей даже в голову не приходило попробовать их завлекать.

Взять хотя бы старейшину Гриера, с каким-то нерешительным видом разливающего воду, чтобы напоить лошадей после дневного перехода. Как же он старается скрыть взгляд, притворяясь, что стирает пот со лба грязным платком! Даже предводитель каравана не может удержаться от искушения поглядеть на нее.

Похоже, сегодня на вечерней проповеди опять всплывет история об искусительнице Иезавели и ее печальном конце.

Беатриса еще раз окликнула ее раздраженным, резким голосом.

Сирена сделала вид, что не слышит. Она не просила, чтобы ее принимали в семью Гриера, когда отец с матерью три недели назад умерли от тифа. Наоборот, она наотрез отказалась от этого сомнительного гостеприимства.

Но собравшиеся старейшины не стали обращать внимания на ее возражения, заявив, что ей нужна поддержка и покровительство. Она ведь даже не умела править повозкой. Ей был необходим кто-то постарше и поопытнее, чтобы направить ее на путь истинный и уберечь душу от греха. Они доверили эту задачу старейшине Гриеру, точнее, он сам себе ее доверил, так как считался предводителем «святых». Сирене пришлось войти в его семью.

У старейшины было три жены: стареющая Агата — скромная, с мягким, тихим голосом; Беатриса — с короткими русыми волосами и круглыми карими глазами, полными страха и злобы; и, наконец, Лесси — молоденькая девушка, светловолосая, голубоглазая. В ее взгляде не было и намека на мысль, но фигура уже вполне оформилась.

Сирена была младше Лесси на год или около того, одного возраста с первенцем старейшины. Но, несмотря на возраст, к ней относились как к взрослой женщине, и это настораживало Сирену, особенно когда старейшина разглядывал ее, склоняя над ней свою серебряную голову, и говорил елейным голосом о ее теле, касаясь руки влажными назойливыми пальцами.

Как только она примет их веру, сказал он однажды, она воссоединится с ним самим и с его семьей. Сирену примут в ее лоно и освятят этим союзом. Он будет целиком принадлежать ей, а она — ему.

Она проникнется божественной силой Господа в мужчине; цветок ее девственности будет сорван в пору юности и обретет покой в чистом храме ее женского достоинства.

В отличие от столь прекрасных слов и голоса, исполненного благоговения, во взгляде старейшины сквозила такая животная похоть, что Сирена вырвалась и убежала, вызвав у него приступ ярости.

С этого дня она сама себе готовила, сама мыла посуду и спала в своей повозке, крепко подоткнув под себя одеяло.

Сирене приходилось еще терпеть его общество, когда в жаркие дни он подъезжал верхом к ее повозке и приказывал явиться на субботнее собрание, где ее подолгу с притворной искренностью убеждали принять веру мормонов.

Сирена отказывалась менять убеждения, и по прошествии трех недель среди «святых» стало нарастать возмущение против того, что она не желает понять оказанной ей чести…

Вскоре Сирена начала всем назло делать такие вещи, которые не понравились бы старейшинам и их женам. Например, в жаркие дни она развязывала воротничок, расстегивала пуговицы на рукавах и закатывала их до локтей. Иногда по вечерам она надевала шелковое платье матери, туфли на высоких каблуках и садилась у повозки, положив руки на колени так, чтобы огонь отбрасывал причудливые кремовые тени на обнаженные плечи. Удивительно, как скучные кофточки женщин и лукавые взгляды мужчин превратили платье ее ласковой и скромной матери в нечто неприличное. Высоко зачесав волосы, спадающие каскадами сияющих локонов, Сирена становилась похожей на миниатюрный портрет матери, французской креолки, написанный еще в ту пору, когда та была новоорлеанской красавицей-невестой.

Только глазами и линией рта девушка отличалась от своей матери, чьи глаза были бархатно-карими. Сирена же унаследовала от отца светлые туманно-голубые глаза.

Девушку иногда забавляла мысль, что, если бы Фелиситэ Кревкер не влюбилась в простого ирландского работягу, плотника с отцовских поместий, и не вышла бы за него замуж вопреки запрету семьи, Сирена не оказалась бы сейчас посреди прерий.

Шон Уолш, ее отец, не в силах добиться уважения, которого жаждала душа, или богатства, которого заслуживала жена, не хотел надолго задерживаться на одном месте, зарабатывая гроши, и превратил в странников любимую женщину и единственную дочь. Но они никогда не роптали на судьбу.

Они верили человеку, сделавшему из их жизни насмешку, человеку, который любил напевать, чтобы скрасить однообразие пути длиной в многие мили.

Вспомнив об этом, Сирена почувствовала, как у нее защемило в груди.

Отец собирался найти все, к чему стремился, у подножия Сверкающей Горы, Пайк-Пик, в новом городе золотодобытчиков — Криппл-Крик.

Золото… как оно его изменило… Он продал все, что у них было, заложил оставшиеся украшения жены, даже унизился до того, чтобы пойти на поклон к грозным креольским родственникам. Он начал новую жизнь с киркой в руках, не погнушавшись присоединиться к этой бродячей секте, когда обнаружил, что ему не хватит денег, чтобы оплатить дорогу жене и дочери. Жаль, что он не стал ждать еще немного, чтобы заработать летом необходимые деньги. Тогда они бы уже добрались до места, мать с отцом не отравились бы зараженной водой. Но нет, Шон Уолш был слишком нетерпелив, чтобы чего-то ждать, он не представлял жизни без движения…

С севера донесся шум проходящего поезда. Сирена представила, как паровоз выпускает клубы дыма, застилающие освещенные окна. А внутри вагонов мужчины и женщины смеются, едят, пьют или, может быть, готовятся ко сну. Среди них наверняка есть и торговцы, и банкиры, и владельцы рудников, люди, уже заработавшие состояние на серебряной лихорадке в Колорадо. Теперь они возвращаются в Денвер или, ободренные удачей, едут в Криппл-Крик, чтобы попытаться стать еще богаче. А вместе с ними едут жены и дочери — одетые по последней моде Парижа и Нью-Йорка, избалованные, обласканные и усыпанные тысячами маленьких сокровищ женщины.

При мысли об этом быстром поезде Сирену охватило беспокойное нетерпение. Каким бы малоприятным ей это ни казалось, но она не могла не признать, что унаследовала от отца не только глаза. Ей так же, как и ему, не терпелось обрести богатство и уважение в Криппл-Крике.