Грег Бир - Эон

• Название: Эон
• Автор: Грег Бир
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2001
• ISBN: 5-87917-113-2, 5-309-00191-3, 0-812-53174-4

Начало 21 века. Земля разделена на два лагеря, и уже давно находится на грани ядерной войны. Напряжение растет. И тут, неожиданно в околоземном пространстве появляется гигантский (300 км в диаметре) астероид. На его разведку выслана совместная русско-американская и ООНовская экспедиция. Патриция Васкес, молодая ученая-математик, один из лидеров экспедиции, и именно она открывает тайну астероида. Оказывается астероид, названный «Пушинка», это космический корабль, попавший сюда из далекого будущего, да еще и с параллельной Земли. Внутри «Пушинки» находятся семь огромных камер, в шести из них находятся покинутые города, а в седьмой ученые обнаружили странное устройство, открывающее Путь – некий туннель, идущий вне времени и пространства через всю Вселенную...

---

– Для чего все это?

– Когда Камень только проектировался, в шестой камере должен был быть еще один город. Но строители установили, что он может создавать тяготение лишь до трех процентов «же». Незадолго до того, как Камень был оборудован – и перед завершением разработки камер, – они нашли способ, как позволить Камню ускоряться за пределами его возможностей. Метод был сложным и дорогостоящим, но это дало Камню такую подвижность, от которой проектировщики не могли отказаться. Так что шестая камера была оборудована специальной амортизирующей аппаратурой, и то, что мы видим, лишь малая ее часть. – Он кивнул на панораму за окном. – Вот почему ни в одной из камер поверхность не наклонена, и ни один пруд или река не имеет защитных барьеров. Они просто не нужны. Шестая камера может избирательно подавлять инерционные эффекты любого объекта внутри Камня. В общих чертах можно сказать, что она компенсирует эффект ускорения и замедления всего корабля. Вот почему в поезде отсутствовали инерционные эффекты. Система является саморегулирующейся, хотя мы еще не нашли ее мозг.

Дождь ударил по прозрачной крыше и залил сорокапятиградусный склон над лестничной клеткой. Лэньер замолчал, глядя на бисеринки и ручейки воды.

– С тех пор эта аппаратура модифицировалась и увеличивалась. Когда-то она занимала около трех квадратных километров, а остальная часть шестой камеры использовалась для производства и исследований, которыми нельзя было заниматься в городах. Теперь же она обслуживает и седьмую камеру.

Четыре человека в желтых непромокаемых плащах прошли по берегу канала рядом с терминалом. Их машина стояла в нескольких метрах отсюда на приподнятом дорожном полотне.

– Наш комитет по встрече, – пояснил Лэньер.

Они поднялись на верх здания. На лестнице было холодно, и Патриция поежилась под порывом ветра. Над головой мягко шумел дождь. Сквозь ручейки воды на стекле, сквозь разрыв в облаках, она увидела противоположный – северный – купол. Все остальные купола были фактически пусты, лишены каких-либо черт. Этот же пересекал ряд параллелепипедов, расположенных на равных расстояниях, словно крутой лестничный пролет. На поверхности каждого параллелепипеда виднелись очертания эллипса. Параллелепипеды, по ее оценке, были, по крайней мере, километровой ширины, а эллипсы – вдвое меньше.

Первый из четверки, поднимающейся по лестнице, откинул капюшон. Патриция узнала своего бывшего профессора; бородатое лицо его было румяным, глаза маленькими и подозрительными, словно из-за некой давно вынашиваемой обиды. Римская был в точности таким, каким она его помнила. Он взглянул на девушку с каким-то испугом, потом кивнул Лэньеру. Позади него высокая симпатичная блондинка и двое китайцев – мужчина и женщина в зеленых шапках – сняли плащи и стряхнули воду на пол.

Римская подошел к Патриции; каждый его жест выражал отчужденность, если не отвращение.

– Мисс Васкес, – сказал он. – Надеюсь, вы справитесь. Надеюсь, мне не придется чувствовать себя дураком из-за того, что я выбрал вас.

Она открыла и закрыла рот, словно рыба, потом слишком громко рассмеялась.

– Профессор, я тоже на это надеюсь!

– Не обращайте на него внимания, – сказала блондинка приятным и глубоким голосом с легким британским акцентом. – В течение четырех месяцев он не говорил о вас ничего, кроме хорошего. – Она зажала свой плащ под мышкой и протянула Патриции руку. Рукопожатие было крепким и теплым. – Я Карен Фарли, это Ву Чжи Ми, а это Цзян И Син. – Цзян широко улыбнулась Патриции из-под свисавшей на глаза, по последней китайской моде, прямой черной челки. – Мы из Пекинского технического университета.

Римская все еще изучающе разглядывал Патрицию. Его серые глаза сузились.

– Вы здоровы, не страдаете боязнью пространства, эмоциональными расстройствами?

– Я прекрасно себя чувствую, профессор.

– Хорошо. Тогда вы… – он показал на Фарли, Ву и Цзян – …вы позаботитесь о ней. Я отправляюсь в первую камеру отдохнуть. Меня не будет неделю, может быть, больше. – Он протянул руку Лэньеру, и они обменялись крепким рукопожатием. – Я страшно устал, – сказал Римская, – в немалой степени, оттого, что понятия не имею, что все это означает. Мне никогда не хватало воображения, а здесь… – Он содрогнулся. – Может быть, вам это больше подойдет, мисс Васкес.

Он коротко кивнул своим коллегам, потом взял плащ и направился к пандусу, ведущему на платформу.

Патриция в замешательстве смотрела ему вслед.

– Я ему завидую… слегка, – заметил Ву на отличном английском с калифорнийским выговором. Он был примерно одного с ней роста, в меру упитан, со стриженными ежиком волосами и детским лицом. – Я недавно прочитал некоторые ваши статьи, мисс Васкес.

– Зовите меня Патриция, пожалуйста.

– Боюсь, они вне пределов моего понимания. Цзян и я – электротехники. Карен – физик.

– Физик-теоретик. Я очень радостна вас видеть, – сказала Фарли.

– Рада, – поправил Лэньер.

– Да. – Фарли улыбнулась, видя удивление Патриции. – Я тоже китайская гражданка. Большую часть времени мне удается дурачить людей. Поправляйте меня, пожалуйста, когда я ошибаюсь.

Патриция осовело переводила взгляд с одного на другого. Она еще не чувствовала себя готовой к знакомствам с новыми людьми, ей не хватало открытости и общительности.

– Мы готовы сопровождать Патрицию в седьмую камеру, – объявил Лэньер. – Но, быть может, она хочет немного отдохнуть.

– Нет. – Патриция решительно покачала головой. – Я хочу сегодня же увидеть все.

– Таковы женщины, – заметила Фарли. – Самоубийственное упрямство. Нечто, чем я восхищаюсь. То же можно сказать и о Цзян. Однако Чжи Ми – мы называем его Счастливчиком, – Чжи Ми ленивый парень.

– И она, и профессор Римская – надсмотрщики над рабами, – пояснила Цзян. Ее английский был, явно, менее совершенен, чем у Ву и Фарли.

Она достала два пакета с дождевыми плащами из кармана своего собственного и протянула их Лэньеру и Патриции. Они быстро оделись и покинули свое укрытие.

В воздухе чувствовался запах дождя, свежести и металла. Дождь стих до мелкой мороси, снегопад кончился. Вода по наклонным металлическим скатам под приподнятой дорогой стекала в желоба, попадая затем в водосборный бассейн. Патриция заглянула туда и увидела исчезающий в темноте водоворот.

Машина на дороге была точной копией той, на которой они пересекли первую камеру. Фарли предложила Патриции место рядом с собой, остальные уселись сзади, сдвинув в сторону ящики с научной аппаратурой. Фарли тронула машину с места и плавно набрала скорость.

Дорога расширялась в широкую ленту, извивавшуюся между резервуарами и серыми сооружениями, скрытыми в быстро распространяющемся тумане. Ву наклонился вперед.

– Эта штука выглядит, как асфальт, но это не так. Это астероидная порода, из которой удалены все металлы, раздробленная и смешанная с растительным маслом. Очень прочная, никаких трещин. Интересно, кто намерен это запатентовать?

Каким-то образом Патриция обнаружила, что однообразная картина придает ей силы. Из-за голубоватого оттенка тумана ей казалось, что она находится внутри кристалла сапфира. Дождь возобновился, и стук капель по крыше машины вместе с легким дуновением теплого воздуха из обогревателя, создавал ощущение безопасности. Казалось, что происходящее не более серьезно, чем фильм по видео.

Она быстро стряхнула с себя это ощущение. Лэньер наблюдал за ней. Патриция повернулась к нему, потом отвела взгляд. Как можно считать ее столь важной персоной? Что она, собственно, может сделать со столь монументальной тайной?

Достаточно масштабов окружающего, чтобы парализовать любую мысль. Глядя сквозь разрывы в облаках на противоположную сторону, она могла с тем же успехом смотреть в иллюминатор шаттла, входящего в атмосферу.

Машина проехала по плавно изгибающейся автостраде и за двадцать минут пересекла шестую камеру. Впереди появились знакомая арка и вход в туннель. Фарли включила фары, и туннель поглотил их.

После штормовой шестой камеры их встретил чистый, ничем не замутненный яркий свет плазменной трубки.

– Еще немного, и послышится пение птиц, – заметила Патриция.

– Хотелось бы, – поддержала ее Фарли.

Они съехали по пандусу. Впереди тянулась прямая, как стрела, дорога, примерно вдвое уже, чем шоссе шестой камеры, с покрытием из того же материала. По обеим сторонам ее на протяжении нескольких километров высились песчаные холмы, покрытые жесткой желтой травой. Невдалеке виднелась рощица невысоких корявых деревьев. На западе, выше по искривляющейся поверхности камеры, Патриция увидела маленькие озера и нечто вроде реки, вытекающей из одного из туннелей купола. Там же плавало несколько кудрявых облаков. Пейзаж был одинаково однообразен и мягок как на востоке, так и на западе – до самых крайних пределов, куда доходил свет плазменной трубки. Сама трубка ярким маяком вырывалась из центра купола.