Джо Беверли - Сломанная роза

• Название: Сломанная роза
• Автор: Джо Беверли
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы

Благородный рыцарь Галеран Хейвуд возвращается из крестового похода. Он мечтает о встрече со своей красавицей женой и маленьким сыном. Однако дома его не ждут, считая погибшим. Сын умер, а жена, обезумев от горя, бросилась в объятия своего давнего поклонника. Казалось, их жизни сломаны, как сломана хрупкая роза — символ их любви. Гордость не позволяет Джиане признаться, что, несмотря на невольную измену, она любит мужа всем сердцем, а Галеран не в силах просить ее о том, что желает больше всего на свете, — вернуться в его объятия, в его постель, в его жизнь.

---

Тогда его мучили страшные сны об Иерусалиме, но никаких других дурных знаков он припомнить не мог. Даже на миг не сверкнула в сознании догадка, что за тысячи миль от Константинополя случилось непоправимое.

— Кто-нибудь мог сказать, отчего наступила смерть? — внезапно охрипшим голосом спросил он.

— Нет, милорд, никто не мог. Конечно, пошли всякие пересуды о колдовстве, сглазе и прочей чепухе. Вы ведь понимаете, люди есть люди. А после того припадка она… то есть леди Джеанна… стала такой спокойной. Продолжала жить как ни в чем не бывало.

— Она всегда так поступает, сам знаешь.

— Да, милорд, знаю, но для матери, потерявшей единственное дитя, такое поведение довольно странно. А если при этом незадолго до смерти малютки дошли вести о гибели мужа, оно странно тем паче. И даже хуже, чем странно.

Галеран смотрел на расстилающийся перед ним пейзаж, тающий в надвигавшейся ночи. Вдалеке в лагере отца мерцали костры. Галерану стало вдруг безумно жаль, что он так и не увидел своего первенца, что был так далеко от Хейвуда, когда стряслась беда.

А если б он был дома, беды могло и не случиться.

Возможно ли, чтобы любовь — или наваждение — позволила женщине потворствовать убийце собственного сына?

Но нельзя мучить себя!..

— Итак, Грегори умер, и Лоуик занял его место, — будто очнувшись от кошмара, заговорил Галеран. — Это случилось — дай подумать — спустя два месяца после моего отъезда.

— Да, господин.

— И тогда же леди Джеанна узнала о том, что понесла…

Галеран запнулся, затаил дыхание.

Понесла — от кого?

Столько лет бесплодных попыток, а тут вдруг, как по волшебству, — дитя. А потом, без всяких затруднений, еще одно. Неужели Джеанна спозналась с Лоуиком, как только распрощалась в Лондоне с мужем? Или даже была уже в тягости, когда убеждала его принять обет?

Нет, конечно, нет, и не подобает ему давать волю таким подозрениям. Галлот появился на свет через девять месяцев после той, последней ночи, почти день в день.

Ведь так?

— Галлот родился в день Святого Стефана, верно? — Так ему писала Джеанна.

— Да, милорд, мы все хорошо помним этот день. Воистину, счастливый был день.

Слава богу… После можно было бы проверить, сразу ли Джеанна вернулась в Хейвуд из Лондона. Но с нею вместе ехали лорд Вильям, ее дядя Губерт, еще десять вооруженных всадников, три женщины… Нужно обладать дьявольской сноровкой, чтобы при стольких свидетелях суметь уединиться с мужчиной.

— Сэр Раймонд всегда был сметлив, — промолвил Галеран. — Должен признать, он хорошо управлял Хейвудом.

— Да, милорд, — проворчал Мэтью.

— Отчего ты хмуришься?

— Он одержим гордыней и поступал так, будто все в замке принадлежит ему.

— Имел ли он основания?

Мэтью понял, о чем его спрашивали, и покачал головой.

— Не думаю, милорд.

Слышать это Галерану было приятно.

— Итак, следующим событием была весть о моей смерти.

— Да, господин мой. Нам рассказал об этом монах; до него дошли вести из Рима о гибели христианских рыцарей от рук неверных, и он счел вас одним из погибших. То была ночь слез, господин мой. — Мэтью закашлялся и отвел взгляд.

И Галерану было приятно, что его так оплакивали.

— А через несколько дней умер Галлот.

— Да, господин.

Галеран спрашивал, а сам втайне тревожился, как будут истолкованы его вопросы. Но Мэтью он доверял. Мэтью человек честный и преданный, он умеет держать язык за зубами.

— Как отнеслась жена к вести о моей смерти?

Старый слуга задумался и ответил не сразу.

— Господин мой, вы ведь знаете леди Джеанну. Ее поступки непредсказуемы. Эта новость потрясла ее, мы видели. Она задала монаху великое множество вопросов и была очень опечалена. Но потом собралась с духом и объявила, что не поверит в вашу смерть, пока не получит неопровержимых доказательств, а после как будто бы вовсе перестала думать об этом, только молилась больше обыкновенного. Помню, сэр Раймонд все уговаривал ее, все убеждал смириться с горем, но она лишь пожимала плечами. С сэром Раймондом она обходилась круто. Он все же убедил ее поговорить с вашим отцом, но до чего они тогда договорились, я так и не знаю. Леди Джеанна вернулась из Брома как ни в чем не бывало, и мы все приняли ее начало. Никто из нас не хотел верить, что вы погибли, милорд.

— Спасибо, Мэтью.

— Но после ее возвращения, — продолжал тот, — сэр Раймонд осмелел. Думаю, тогда-то он и возомнил, что отныне замок принадлежит ему.

— А потом умер Галлот.

— Да, милорд. И госпожа переменилась.

— Надо думать…

Галерану хотелось спросить, на самом ли деле Джеанна сделала Лоуика своим любовником, но промолчал, ибо знал, что так она и поступила.

Еще ему хотелось знать, в самом ли деле она допустила его к себе в постель почти сразу после вести о возможной гибели мужа, после, увы, бесспорной смерти сына. Но именно так и было, иначе девять месяцев спустя она не родила бы второго ребенка.

Почему, почему?

Но об этом, как понял Галеран, он не мог еще говорить даже с Мэтью. Поэтому он задал ему другой вопрос.

— Мэтью, скажи честно, как ты думаешь, отчего умер мой сын?

— Как на духу, господин мой, — не знаю. В колдовство и наговоры я не верю, а других объяснений у меня нет.

— Колдовство и сглазы — это все бабские бредни!

— А как же чудеса, господин мой?

— Чудеса — может быть.

— Но тогда и козни дьявола действуют?

Галеран вздохнул.

— Превосходный вопрос.

— Одно я знаю точно, милорд. Было бы куда лучше, если б леди Джеанна ложилась почивать с горем и тоской, а не с сэром Раймондом.

Галеран не хотел больше слушать, но слуга упрямо продолжал.

— В тот самый день, когда похоронили мальчика, она провела ночь с сэром Раймондом, и все об этом знали.

Галеран отвернулся, обрывая невыносимый разговор.

— Где похоронили Галлота?

— Во дворе церкви, у стены, милорд. Там камень.

Галеран знаком отослал слугу, а сам долго еще стоял на крепостной стене. Его мысль бесцельно блуждала среди разрозненных обломков прошлой жизни. Потом он спустился в церковный двор, нашел могилу сына и сотворил молитву у камня, отметившего краткое земное существование его первенца.

Кто-то посадил у могилы розовый куст, низенький и чахлый. Но этот куст все же будет жить, а Галлот — нет.

Целый час Галеран провел у камня. Вечерело, и ему хотелось уловить в сгущавшихся сумерках незримое присутствие того, кто меньше года тому назад был его плотью и кровью, но тщетно. Тогда он заставил себя подняться. Всю вчерашнюю ночь он молился и думал, а заснув на свежем ночном ветерке, совсем продрог. Было бы неумно повторить этот опыт нынче, когда ему так нужны силы и ясность мысли.

У дверей спальни Галеран замедлил шаг. Несмотря на все доводы разума, ему не хотелось проводить ночь в комнате, которую он столько счастливых лет делил с Джеанной. Он вовсе не был уверен, что сможет заснуть, окруженный воспоминаниями о былых радостях, но понимал, что, выбери он другую опочивальню, это породит новые толки и пересуды. Джеанна и ее ближайшие подруги отправятся спать в смежную комнатку вместе с ребенком. Можно будет вызвать ее к себе…

Нет, не стоит. Кроме того, изнеможение наконец перебороло чувственный голод.

Галеран разделся и улегся в постель.

И тут же ему захотелось вскочить, столь знакомо оказалось прикосновение к телу прохладных простыней. Пахло травами и чистым бельем, и эти запахи влекли за собою воспоминания. Его супружеское ложе осталось таким же, как три года назад.

Галеран со стоном перевернулся на живот, закрыл лицо руками. Когда-то он заставил себя верить, что отправляется в далекий поход по божьей воле, что по Его велению надолго оставляет Англию, дом и жену. Но если все его несчастья свершились по божьей воле, то определенно на небесах шутки были жестокими.

Он проснулся отдохнувшим, но с тяжелой от слишком долгого сна головой. Яркий свет слепил глаза даже сквозь сомкнутые веки, за окошком слышался скрип колес, разговоры — звуки наступившего дня. Давно пора вставать, но Галеран не спешил открыть глаза, не спешил потянуться, прогоняя сон. День нес с собою лишь новые тревоги и заботы.

Но снова засыпать тоже не хотелось, ибо сны — хотя он едва мог вспомнить, что ему снилось, — тоже были безрадостны. То ему виделся Иерусалим, реки крови, то Джеанна, то плач ребенка. Младенец рыдал так далеко, что невозможно было подоспеть вовремя и спасти его от германских рыцарей.

Самая мысль об этих снах разрывала голову, и Галеран открыл глаза…

…И увидел, что на его постели, скрестив ноги, сидит Джеанна и пристально смотрит на него.

На ней была только тонкая шелковая рубашка; распущенные волосы ниспадали на плечи, и летний ветерок играл тонкими светлыми прядками.

Сердце у Галерана забилось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди, мускулы окаменели от напряжения.