Екатерина Белецкая - Романтики с Хай Вея

• Название: Романтики с Хай Вея
• Автор: Екатерина Белецкая
• Жанр: Фэнтези

Двум друзьям попадают в руки странные материалы о таинственных смертях сотрудников одного засекреченного научного института. Смерти произошли в 60-х годах. Уже почти не осталось свидетелей. Но с этим институтом связан отец одного из героев. Кстати – стоило копнуть тайны – и смерти продолжились. А еще появляются таинственные люди с вертикальными зрачками…

---

Смешно. Смешно, господа. Вы забыли про то, что есть еще чердаки и подвалы. Помните? В каждом доме есть чердак и подвал. Это аксиома…

Романтики с Хай Вея

Прелюдия к разговору

Страх почти всегда неоправдан. Это хорошо известно тем, кто его никогда толком не испытывал. Всегда можно потолковать всласть о том, как важно вовремя принять правильное решение, как мудро поступить этак, а вовсе и не так, как поступил кто-то из знакомых. И – венец всему! Новая (и старая, кстати), коронная фраза: умный человек всегда правильно организует жизнь вокруг себя. А что, скажите на милость, организовывать? Если ничего не осталось. Если внезапно ты оказался в пустыне, где нет даже тени… хотя бы намёка на тень.

Символы под пальцами складывались во что-то невообразимое. Ну, Женька, ну, мартышка, придумала шрифт!… Тоже мне, Пикассо… Или ещё кто, похуже. Дали… в смысле тот, который рисовал всяких там то ли лебедей, то ли слонов. Кто-то там кем-то отражался… В общем, та же муть, что и в этом шрифте. Что это за «м» такая? Зачем эта палка спереди? И зачем, Бога ради, нужно было так уродовать клавиатуру – рисовать на ней маркером эти чёртовы закорючки?! И, главное, просит – напечатай мне то-то и то-то, а то мне очень нужно… Для чего?! Чёрт побери…

Стас откинулся перед монитором, закурил. Курил он немного – набрался дури от Сашки, но больше трёх сигарет в день не получалось. И то хорошо. Ему хотелось вылезти из-за машины и пойти на улицу, в тёплый летний полдень. Выпить пивка, похрустеть чипсами, перекинуться парой слов с соседями по подъезду. Но там, на улице, с некоторых пор стало неуютно. С тех пор, как Саша Кормилкин приволок эту чёртову дискету. С досье. Ту самую дискету, которую ему достал Казанцев, да чтоб ему, паразиту… тьфу, право слово. И говорить не хочется. Кто же знал, что с их предками в своё время такое случилось. Да даже и не с предками, а так… седьмая вода на киселе. Да и что, собственно, такого особенного на этой дискете? Только перечень сотрудников какого-то отдела. Даты поступления на службу и даты увольнения. И что? Что, скажите на милость?! Мало ли из-за чего совпала дата увольнения? Может, это была какая-нибудь хитрость того времени. Может, так надо. Октябрь 1967 года. Седьмое октября, если быть точным. Казанцев заинтересовался этими данными только потому, что обнаружил в списке имя Сашкиного отца. Он, Казанцев, постоянно забывал фамилию Стаса. Чего уж говорить про Женьку!…

Всего в списке было семнадцать фамилий. Некоторые – совершенно незнакомые, три – просто свои в доску, остальные… Стас помнил обладателей этих фамилий по детству, глубокому, ещё детсадовскому. Помнил, потому что ходил в ведомственный сад. А потом – перестал. Тётя Даша умерла, и его забрали из этого садика. И стали водить в другой, самый что ни на есть обычный. Фамилии… Самохина Ю.В… Не знаю. Белов В.Г. и Белова В.А… Кто такие? Муж и жена? Может быть… Дальше идут Панов и Фридман. Однако еврей молодец, коли сумел в шестьдесят седьмом пролезть… и не один он лез, кстати. Вот ещё один… палестинец. Айзенштат. Кстати, напротив его фамилии стоит только дата зачисления. Не уволили? Бывает… Викторов… это наш человек, его и уволили со всеми… А почему возле него восклицательный знак? Да и дата другая… ого, однако. Дата смерти – сентябрь 1966 года. Никто не увольнял этого Рема Валерьевича, сам он помер. Про этого человека Стас не помнил ничего. Кто ещё? А, вот и тётя Даша. Ольшанская Д.И. Дарья Игнатьевна. Хорошая была тётя. И лет ей было, кстати, совсем немного – меньше, чем маме. Как Стас сейчас понимал, ей было не больше двадцати пяти. И – на тебе. Всякое с людьми бывает. Список был куцым, коротким и не содержал, по сути, никакой полезной информации. Саша дал его просто так – посмотреть. От нечего делать. Вот только осадок в душе после этого чтения остаётся неважный. К слову сказать, Стас листал этот список уже не впервые. И, хотя раньше хотел его уничтожить, почему-то рука не поднялась. Пожалел. Из-за тёти Дашиной тени пожалел. Зачем, скажите, гробить тётю, если список и половинки листа не занимает? Пусть будет. Ну его…

Стас закрывал ненужные окошки и принюхивался. Кажется, борщ. Точно!

– Стасик, иди кушать! – позвала Женька с кухни. – Суп вкусный остывает!…

– Сейчас, – откликнулся он.

Так… теперь – знакомые, вернее, свои. Первый – Кормилкин В.Л., Сашин отец. Второй – дед Игоря. Что очень интересно само по себе. Игорь, кстати, о своих родственниках предпочитал тактично умалчивать. Надо идти, а то нехорошо получается – Женька волнуется, суп стынет, время идёт.

Стас выключил компьютер и отправился на кухню.

* * *

Всё началось с того, что к Игорю Юрьевичу как-то зашёл совсем молодой парнишка, который жил со следователем в одном подъезде. Отношения у них были чисто соседские, парнишка иногда стрелял у Казанцева сигареты, Игорь Юрьевич интересовался, как у Васи дела в школе, как успехи… в шутку интересовался, конечно, его этот вопрос нисколько не занимал. Так… дружили по обстоятельствам. Но тут Вася пришёл сам, причём без звонка.

– Игорь Юрьевич, – начал он с порога. – Я тут бумажки старые выкидывал, мать сказала, ну и… нашёл кое-что, что ещё прадед писал. Интересно, но я ничего не понял. Может, посмотрите?

– Много там? – Игорь Юрьевич покосился на часы. Светлана должна была придти через полчаса.

– Нет, три листочка только. Но интересные…

Игорь Юрьевич со вздохом принял от подростка пожелтевшие и потёртые на сгибах листочки. Старые, что говорить. Ладно, поглядим. Хоть подчерк ничего, не совсем пропащий…

Первый листок был датирован 1967 годом. Порядочно, конечно. Начало какого-то отчёта, который потом, вероятно, был написан начисто. Черновик. «В результате операции «Захват» к нам поступили пять… (зачёркнуто, жирно и агрессивно, прямо-таки со злобой) существ (вопросительный знак в скобках). Пять человек, прибывших из… (снова вычеркнуто). Пятеро пленных. По словам доставивших их агентов, владеют нужной информацией по проекту «Сизиф». (В скобках – опять вопрос и приписка: «именно что по словам»). Агрессивности и враждебности не проявляли. Уравновешенны, спокойны. На контакт не идут, общаются только между собой… Просим санкции на проведение плана А1, т е. беседы».

– И что это такое? – спросил Игорь Юрьевич. – Бред какой-то… Беседы, пленные, санкции… Что ещё?

– Вот, пожалуйста.

Второй листок – медицинское заключение, тоже вчерне. Коротко, скупо. Датировано 1975 годом. Но оно гораздо понятнее, чем первый листок.

– Игорь Юрьевич, я понял только, что в кого-то стреляли, а вот эти каракули не разобрал, – протянул Вася. «Кривляется, – подумал Игорь Юрьевич. – Хитрюга». А вслух сказал:

– Это не каракули, это латынь. Слыхал?

– Наверное… А вы на ней читаете?

– Я-то нет. А вот Света… должна, по крайней мере. Подождёшь?

– Можно. Я только домой поднимусь, предупрежу, что я у вас.

Оставшись один, Игорь Юрьевич снова прочёл то, что было на листке. Хорошо кому-то досталось, бесспорно. Очень хорошо – пулевое ранение в область правой половины груди, разрыв лёгкого… пневмоторакс… Что это такое – пневмоторакс, скажите на милость? Интересно, этот, в которого стреляли, после такого жив-то остался?… Смотри-ка, остался. Только его доставили в «базовое здание», этого кого-то… почему вместо имени или чего ещё всегда стоит N5?… А вот с осложнением – непонятно. Про осложнение написано по латыни.

Третий листок оказался самым свежим. Осень 1985 года, октябрь. Это был не отчёт, ни заключение, ни письмо… стоп. Почти что письмо. Записка. Вернее, её первая половина. Адресована какой-то Вале.

«Здравствуй, Валя! Прости, что я столь долго держал тебя в неведении, но что мне оставалось ещё делать? Я всеми силами старался отвести от тебя беду, но теперь, когда ситуация столь сильно осложнилась, когда я и сам запутался в ней, как муха в паутине, я не вижу иного выхода, как рассказать тебе всё, что знаю сам. Я присутствовал при задержании тех пятерых, девятнадцать лет назад (не удивляйся, их и в правду было пятеро, об этом отдельно и позже). Почти год их держали на первом, там, где раньше работала ты. Деталей операции я не знаю. В том году, 1967, их никто и пальцем не трогал, обращались с ними очень хорошо – была надежда, что они станут сотрудничать, это во-первых, а во-вторых – подробно расскажут, кто они и откуда. Видимо, этот вопрос несказанно волновал наших руководителей. Ещё бы! Стоит подробней описать всех пленников, чтобы понять, почему. Двое, их звали весьма странно: Ирден и Ноор, были по всем показателям, прекрасными представителями именно людской породы: высокие, статные, красивые парни, один – светловолосый, черты похожи на скандинавские, серые глаза… второй: черноволосый, тоже сероглазый, очень яркое, запоминающееся лицо, точёные брови, одним словом – красавец, так принцев рисуют. Двое других – Лин и Пятый, тогда они были совсем не такими – братья-близнецы, рыжий да чёрный, складные, ловкие, подвижные, очень весёлые. Почти во всём – люди, только вот глаза подвели – выдали истинную породу их обладателей… Они, похоже, тогда так и не поняли, что же произошло. И последний пленник. О нём стоит рассказать отдельно. Это был не человек, Валя. Хотя у него было две руки, две ноги, голова, и всё такое прочее, но человеком он не был. Небольшого роста, хрупкий, светловолосый… но черты! Описать невозможно! Видела в детских книжках эльфов? Похоже. Те же остроконечные уши, пушистые волосы, полупрозрачное лицо… хотя лицо не похоже. В книжных эльфах от человека значительно больше, чем было в Арти. Он, кстати, был мозговым центром всей компании, это стало видно сразу. Остальные относились к нему с почтением, советовались, как со старшим. Он был очень умён. Я говорил с ним, Валя. На чистом русском языке. Во время очередного допроса. И я понял, почему остальные так к нему относились. Это иное существо. И не из-за своих странных глаз оно было таким. Арти, по-моему, всё знал заранее. Он попросил меня впоследствии, после его смерти, позаботится об остальных. Я спросил, почему он должен умереть? Что он ответил, я не расскажу. Просто не могу. Но он оказался провидцем.