Генри Бейтс - Натуралист на Амазонке

• Название: Натуралист на Амазонке
• Автор: Генри Бейтс
• Издательство: Государственное издательство географической литературы
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1958

Одиннадцать лет провел в девственных лесах Амазонки Генри Бейтс, замечательный английский натуралист. Вернувшись в Англию, он в 1863 г. выпускает книгу «Натуралист на реке Амазонке», второе издание которой понадобилось уже через год, в 1864 г. Книга эта вошла в золотой фонд литературы о путешествиях и исследованиях. Наряду с обильным фактическим материалом и тонкими наблюдениями над животным миром автор дает множество ярких картин тропического леса, описывает жизнь многочисленных индейских племен, их быт и хозяйство, охоту за неизвестными животными и насекомыми, около 8000 новых видов которых он собрал во время плавания по Амазонке и притокам этой самой многоводной реки мира. Прошло более ста лет со времени возвращения Бейтса из путешествия по Амазонке, но книга, написанная им, до сих пор сохраняет интерес и научную ценность для самых широких кругов читателей.

---

Всего больше неудобств испытывал я вследствие трудности получения новостей из цивилизованного мира с низовьев реки из-за нерегулярной доставки писем, посылок с книгами и периодических издании, а к концу моего пребывания вследствие недомоганий, связанных с плохим и недостаточным питанием. Отсутствие интеллигентного общества и смены переживаний, свойственных европейской жизни, также чувствовалось очень остро, и ощущение это не затихало, а, наоборот, усиливалось со временем, пока не стало почти невыносимым. В конце концов я вынужден был прийти к заключению, что одного только созерцания Природы недостаточно, чтобы заполнить человеческое сердце и мысли. Меня вполне устраивало получение посылок из Англии с пароходом раз в два или в четыре месяца. Я обращался обыкновенно очень экономно с запасом материала для чтения, стараясь, чтобы он не кончился до прибытия следующей посылки и я не оставался в полном отчуждении. Я прочитывал периодические издания, например «Атенеум»[З6], с большой осмотрительностью, принимаясь за каждый номер по три раза: в первый раз поглощал самые интересные статьи, во второй раз — все остальное, а в третий читал от начала и до конца все объявления. Если проходило четыре месяца (два парохода), а свежей посылки не было, я чувствовал себя совершенно расстроенным. Всего хуже в этом отношении был первый год — 1850-й, когда прошло 12 месяцев без писем и денежных переводов. К концу этого срока платье мое износилось в лохмотья; я был бос — большое неудобство в тропических лесах, несмотря на утверждения противоположного, свойства, опубликованные некоторыми путешественниками; слуга от меня сбежал, и я истратил почти все мои медные деньги. Тогда мне пришлось спуститься в Пара, но, покончив с исследованием средней части Нижней Амазонки и Тапажоса, я вернулся вместе со своим сантаренским помощником в 1855 г., лучше снаряженный для составления коллекций в верховьях реки. Это второе посещение преследовало цель выполнить упомянутый выше план подробного исследования всей долины Амазонки, составленный мной в Пара в 1851 г.

В течение столь долгого пребывания здесь я был, разумеется, свидетелем многих перемен в городе. Некоторые из тех добрых друзей, которые радушно встретили меня в первый приезд, умерли, и я проводил их останки к месту последнего успокоения на маленьком сельском кладбище у опушки окрестного леса. В общем, я прожил там так долго, что видел, как стали взрослыми молодые люди, побывал на их свадьбах и на крестинах детей и, наконец, прежде чем уехал, увидел их немолодыми, отцами многочисленных семейств. В 1850 г. Эга была всего-навсего деревней, состоявшей в подчинении Пара — расположенной за 1400 миль отсюда столицы неразделенной провинции. В 1852 г. с созданием новой провинции Амазонки Эга стала городом, получила право избрания представителей в провинциальный парламент в Барре, свой суд присяжных, своих местных судей и превратилась в главный город комарки,или округа. Год спустя, а именно в 1853 г., на Солимоинсе появились пароходы, а с 1855 г. один пароход стал регулярно курсировать каждые два месяца между Риу-Негру и Наутой в Перу, заходя во все деревни и совершая плавание вверх па реке на расстояние около 1200 миль за 11 дней. Однако ремесла, торговля и население с этими переменами не выросли. Люди стали «цивилизованнее», т.е. начали одеваться по последним модам Пара, вместо того чтобы прогуливаться в деревянных башмаках на босу ногу и в одной рубашке, приобрели вкус к деньгам и чинам, разделились на партии и утратили отчасти былую простоту нравов. Но когда в 1859 г. я покидал городок, он оставался почти таким же, каким был в первый мой приезд в 1850 г., — полуиндейским селением, где в нравах и понятиях жителей было больше общего с маленьким провинциальным городком в Северной Европе, чем с южноамериканским поселением. Местность здесь здоровая, насекомых-паразитов почти нет; городок окружает вечная зелень: почва отличается сказочным плодородием, даже для Бразилии; бесконечные реки с лабиринтами протоков изобилуют рыбой и черепахой; в озере, имеющем беспрепятственное водное сообщение прямо с Атлантическим океаном, в любое время года может бросить якорь целый флот паровых судов. Какая будущность ожидает эту сонную деревушку в тропиках!

После всего, что было сказано об Эге как о городе, не может не показаться несуразной общая численность жителей — всего около 1200 человек. Там ровно 107 домов, около половины из них — жалкие глинобитные лачуги, крытые пальмовым листом. Четверть населения почти всегда в отсутствии, будучи занята торговлей или сбором продуктов по рекам. В окрестности радиусом 30-миль, где расположены две другие деревни, насчитывается, вероятно, еще 2000 человек. Поселение — одно из самых старых в стране, оно основано в 1688 г. отцом Самуилом Фрицем, чешским иезуитом, который убедил некоторые сговорчивые племена индейцев, в то время рассеянные по окрестной области, поселиться в этом месте. Затем 100 или 200 акров отлогой земли вокруг было расчищено от леса, но такова наступательная мощь растительности в этой стране, что место вскоре вновь превратилось бы в джунгли, если бы жители не выдергивали молодые побеги, как только они вырастают. Существует строгий местный закон, обязывающий каждого жителя очищать от сорняков определенное пространство вокруг своего жилища. Каждый месяц, пока я жил здесь, надзиратель с жезлом — символом власти — совершал обход и штрафовал каждого, кто не соблюдал закона. Индейцы окрестной местности никогда не относились враждебно к европейским поселенцам. Поэтому мятежникам из Пара и с Нижней Амазонки в 1835-1836 гг. не удалось возмутить туземцев Солимоинса против белых. Когда человек 40 мятежников, поднявшись с этой целью по реке, добрались до Эги, то их не встретили сочувственно, как в других местах: небольшой отряд вооруженных жителей окружил их и расстрелял без пощады. В то время военным комендантом, который оказался главным инициатором организованного сопротивления анархии, был отважный и верный негр по имени Жозе Патрисиу, офицер, известный по всей Верхней Амазонке неподкупной честностью и любовью к порядку; я имел удовольствие познакомиться с ним в Сан-Паулу в 1858 г. Эга служила главной квартирой большой научной комиссии, которая работала с 1781 по 1791 г. над установлением границ между испанской и португальской территориями в Южной Америке. Глава комиссии с испанской стороны дон Франсиско Рекена жил одно время в селении со своей семьей. Я встретил в Эге только одного человека, а именно моего старого Романа ди Оливейру, который имел какие-то сведения о том замечательном времени, когда многочисленный штат астрономов, топографов и чертежников подробно обследовал окружающую местность в сопровождении крупных отрядов солдат и туземцев.

Более половины жителей Эги — мамелуку, и в крови их не больше четвертой или пятой части от белого человека; число негров и мулатов, вероятно, немного меньше, а остальное население состоит из чистокровных индейцев. Каждый глава семьи, в том числе индейцы и свободные негры, пользуется правом голоса в муниципальных, провинциальных и имперских выборах и должен выполнять обязанности присяжного и служить в национальной гвардии. Эти гражданские права и обязанности в настоящее время стоят, по-видимому, невысоко в глазах невежественного цветного населения. Впрочем, в этом отношении совершается постепенное улучшение. Перед моим отъездом происходила довольно острая борьба за место председателя муниципального совета, и большинство избирателей живо ей интересовалось. Происходили также выборы депутатов от провинции в имперский парламент в Рио-де-Жанейро, и каждая партия прилагала все усилия, чтобы провести своего кандидата. На этот раз правительственная партия прислала из столицы одного неразборчивого в средствах адвоката, чтобы держать оппозицию в страхе перед кандидатом партии; многие метисы во главе с моим старым другом Жуаном да Куньей, поселившимся в то время в Эге, горячо, но вполне в рамках законности и без озлобления боролись против этого могущественного влияния. Успеха они не добились, и, хотя правительственный агент совершил много тиранических и незаконных действий, проигравшая партия спокойно перенесла свое поражение. В городе более крупном, я полагаю, правительство не осмелилось бы и пытаться так воздействовать на выборы. Мне думается, я достаточно повидал, чтобы сделать уверенный вывод, а именно, что механизм конституционного правления будет после несколько более продолжительного опыта отлично действовать среди смешанного.индейского, белого и негритянского населения даже и в этом глухом уголке Бразильской империи. Кроме того, до отъезда я посетил несколько судебных заседаний в Эге и был очевидцем нового для меня зрелища: негр, белый, метис и индеец чинно сидели рядом на скамье присяжных.

Очень интересен вопрос о том, как ведут себя цветные расы в условиях свободной гражданской жизни. Бразильские государственные деятели, по-видимому, отказались от мысли, если когда-либо она владела ими, превратить эту тропическую империю в нацию белых с невольничьим трудящимся классом. На Амазонке всего труднее с индейцами. Вследствие непреклонности характера и ненависти к ограничениям цивилизованной жизни раса эта чрезвычайно неподатлива. Впрочем, некоторые индейцы, выучившись читать и писать и преодолев под влиянием какого-нибудь обстоятельства, действовавшего в первые годы жизни, нерасположение к жизни в городах, превращаются в очень хороших горожан. Я уже упоминал о священнике, являющем неплохой пример того, какое влияние может оказать воспитание с ранних лет. Не может быть никакого сомнения в том, что если с восприимчивыми амазонскими индейцами их белые сограждане будут хорошо обращаться и дадут им образование, индейцы не станут с такой поспешностью, какую проявляли до сих пор, покидать города и возвращаться к полудикой жизни при приближении цивилизации к их поселениям. Непреклонность характера, пусть, вероятно, врожденную, удается, как видно, иногда преодолеть. Главный кузнец в Эге сеньор Маседу, также индеец, был весьма благоразумным малым. Иногда он занимал второстепенные должности в местном управлении. Он частенько заходил ко мне домой поболтать и всегда добивался основательных сведений о вещах. Когда появилась комета Донати, он очень ею заинтересовался. Всего лучше мы видели комету с 3 по 10 октября (1858 г.), когда она появлялась с западной стороны горизонта сразу же после захода солнца; хвост ее тянулся широкой дугой к северу, являя великолепное зрелище. Маседу справлялся во всех, какие только имелись в городе, старых календарях, чтобы убедиться, была ли эта та же комета, что и в 1811 г., которую он, по его словам, хорошо помнил[37]. До того как широкие массы индейцев удастся цивилизовать, они, по всей вероятности, исчезнут как раса; но гораздо меньше трудностей с мамелуку, которые, даже если доля белой крови невелика, становятся иногда людьми предприимчивыми и разносторонними. Многие из эгских индейцев, в том числе вся домашняя прислуга, — дикари, доставленные с окрестных рек Япура, Иса и Солимоинса. Я встречал здесь представителей по меньшей мере 17 различных племен; большая часть была куплена в детстве у туземных вождей. На этот вид работорговли, хотя и запрещенный бразильскими законами, власти смотрят сквозь пальцы, потому что здесь нет иного способа раздобыть прислугу. Вырастая, индейцы становятся свободными, но никогда не обнаруживают ни малейшей склонности вернуться к первобытной дикой жизни. Впрочем, юноши обычно бегут на челны торговцев; с девушками же нередко скверно обращаются их хозяйки, ревнивые, вспыльчивые и дурно воспитанные бразильянки. Почти все распри, возникающие между жителями в Эге и в других поселениях, вызываются спорами об индейской прислуге. Тот, кто жил только в давно заселенных странах, где нанять прислугу очень легко, не может и вообразить себе, какие трудности и неприятности возникают в стране, где сословие слуг ни во что не ставит деньги и прислугу можно заполучить, лишь сманив ее у других хозяев.