Сергей Анисимов - Вариант «Бис» (с иллюстрациями)

• Название: Вариант «Бис» (с иллюстрациями)
• Автор: Сергей Анисимов
• Жанр: Альтернативная история

Итак. Год 1944-й. Советские войска победно вступают в Западную Европу – и движутся к Брюсселю.

Вам кажется, что все было НЕ СОВСЕМ ТАК?

Вы, конечно, правы!

Но – вы когда-нибудь задумывались, ЧТО БЫЛО БЫ, если бы все вышло ИМЕННО ТАК?…

---

Многие советские офицеры с некоторым напряжением ожидали репрессий, арестов членов королевской семьи, священников, лавочников – но ничего этого не было. Нет, несколько дюжин коллаборационистов, не сумевших сбежать с хозяевами и замаранных в борьбе с подпольем, были повешены при большом стечении народа, и хотя некоторая часть местного населения считала, что это, может быть, слишком сурово, никаких претензий быть не могло. Каждое такое дело разбиралось при активном участии датских гражданских судебных органов и велось вполне достойно, без всякого давления с советской стороны. В общем, Дания отделалась от войны сравнительно легко. На ее земле не было каких-либо масштабных боев, попытки датской регулярной армии к сопротивлению тевтонам были чисто номинальными и воспринимались немцами именно так, сдающиеся части получили официальные, положенные по протоколу почести, и кампания 1940 года закончилась.

Отсутствие значительной, по европейским меркам, промышленности позволило Дании избежать опустошающих бомбежек, больших попыток создать партизанское движение тоже не наблюдалось, что было вполне объяснимо. Теперь освобожденная страна могла продемонстрировать свою благодарность советским воинам и делала это со всей искренностью. Молодые, быть может, не очень хорошо одетые, но веселые и жизнерадостные славяне и прибалты быстро завоевали любовь населения, преградой к которой не могли стать даже различия в языке и отдельные случаи глушения рыбы гранатами, выменивания всяких полезных в военном деле вещей на алкоголь и прочего. Половина фонарных столбов страны была обклеена изображением улыбающегося русского генерал-лейтенанта, военного коменданта Дании, вместе с текстом обращения, гласящего, что советская армия пришла как друг и освободитель, и с отдельными ее несознательными бойцами, нарушающими местные законы, равно как и законы военного времени, он будет разбираться своей властью при содействии местных органов власти.

В тех случаях, когда датским официальным лицам приходилось разговаривать с русскими официальными лицами, как военными, так и гражданскими, по понятным причинам стремящимися использовать индустриальный потенциал страны, чтобы чуть облегчить бремя, под которым сгибались плечи огромного Советского Союза, обычно пользовались немецким языком. Был мобилизован флот траулеров и катеров, еще при немцах переоборудованных на местных заводах и местными силами в тральщики. Принятые на государственную службу рыбаки и каботажные моряки, все обновление к обмундированию которых составлял золоченый значок с королевской флотской эмблемой, так же серьезно и вдумчиво, как они привыкли ловить треску, вычищали многочисленные бухточки и фарватеры от сотен засоряющих их мин, действуя рука об руку с русскими моряками из тральных дивизионов. Жизнь была нормальной и жизнь была хорошей, война была почти не видна. Паровозоремонтные и танкоремонтные заводы работали теперь на русских, судоремонтные мастерские чинили поврежденные катера и тральщики; на пригородных пустырях, под руководством боевых офицеров, преимущественно прибалтов, тренировались батальоны возрождаемой армии – все это было правильно и давало надежду на нормальную человеческую жизнь. Большая часть русских частей снова ушла на юг, оставив на побережье авиацию и почти все легкие силы флота. Эсминцы, осторожно перешедшие свежепротраленными фарватерами в Марья-гер-Фьёрд, остались гарантом того, что немцы не будут слишком стремиться к ответным набегам на датские берега. Торпедные катера и подводные лодки, переброшенные на западное побережье, в Тиборен и Рингкебинг, могли теперь действовать в Северном море как на своем заднем дворе, топя пробирающиеся вдоль германского и норвежского берегов суда с железной рудой и всякую охраняющую их военную мелочь. Суммарный тоннаж потопленных судов, возможно, не был особенно велик, но этого было вполне достаточно, чтобы до предела осложнить жизнь германской металлургической промышленности, до этого вполне безмятежно пользующейся плодами оккупации Норвегии в самом начале войны.

– Кое-кто, возможно, не понимает, – говорил Сталин, – почему в Дании коммунистическая партия не руководит страной, а руководит ею король… А ответ очень прост.

Как обычно, он произносил фразы с большими, вдумчивыми паузами, позволяя слушающим проникаться каждым словом.

– Это происходит по той же причине, по которой коммунистическая партия не правит Финляндией – нам это выгодно. Что, мы не смогли бы сейчас справиться с Финляндией? Смогли бы! А зачем? Финляндия сдалась, мы получили Петсамо и никель, мы получили новые военно-морские базы, мы освободили огромную массу войск, которая лупит сейчас немцев в хвост и в гриву, а немцы – наоборот, – он ткнул в висящую на стене карту черенком трубки, как стволом пистолета. – Немцы завязли там и тратят свои последние ресурсы… Вот некоторым товарищам, видите ли, не терпится поскорее сделать из Дании новую Бессарабию… Не понимают эти товарищи, что мы сейчас с Дании имеем все, что захотим. Датчане народ неглупый, европейский – они что, не понимают, что мы сами все возьмем, если пожелаем? Понимают, конечно! И все дают, что мы попросим, и даже больше. Такие искренние люди, как их Гитлер обидел, собака такая…

Сталин сокрушенно поцокал языком.

– Теперь вот рвутся поскорее в бой, отомстить Гитлеру… Что, мы будем им препятствовать? Да никогда! Что мы, звери, что ли? – Когда Сталин увлекался, его акцент становился заметнее, а движения быстрее. Все присутствующие на заседании Ставки Верховного Командования следили за ним, как привязанные ниточками за глазные яблоки.

– Если им хочется носить королевскую корону на плече, пускай носят, если это их подбадривает. Вон у нас сколько уже союзников, и у всех свои знаки. А делаем общее дело. А когда несколько людей из таких разных стран делают общее дело, то это называется действующий интернационализм. Вот у нас есть Поплавский, Сверчевский, они хорошо воюют?

– Хорошо, товарищ Сталин, – подтвердили из-за стола.

– А чехи как воюют?

– Тоже хорошо…

– Ну так и что, из-за того, что у чехов не стрелковый корпус, а армейский корпус, мы 18-ю армию себе во враги запишем?

– Никак нет…

– Вот и я так считаю! Поэтому пусть датчане воюют, когда пора придет, и пусть у них свой боевой флаг развевается, и все, глядя на него, плачут от умиления. Сейчас они проливы чистят от мин, для себя, между прочим, стараются, и видят, как советские моряки им помогают… И рыбой кормят все Прибалтийские фронты. На то они и Прибалтийские, что рядом с морем, хотя скоро их в Присевероморские переименовывать придется.

Маршалы посмеялись. Осложнения советская армия испытывала южнее. Взяв – к общему удивлению, без особо кровопролитных боев – Киль, Любек и Гамбург, которые должны были защищать уничтоженные на побережье дивизии, фронты развернулись на юг, начав продвижение к Бремену, Ганноверу, с последующим выходом к Магдебургу. Но в этот момент по перерастянутым коммуникациям развивших невиданный темп наступления армий нанесли удар освободившиеся после голландской мясорубки немецкие части и свежие дивизии, продвигающиеся со стороны Бранденбурга и Саксонии. Снова, в который уже раз, немцы нашли где-то топливо и бросили в бой сотни самолетов, и снова истребительные части отчаянно пытались очистить небо над своими войсками, а перемешанная русскими словами французская речь «Нормандии» мешалась в эфире с чистейшим русским матом и немецкими проклятьями.

Все это оттягивало и оттягивало силы от задачи номер один: создания станового хребта противовоздушной обороны в виде многочисленных и укомплектованных опытными летчиками полков. Обещанные сначала к сорок третьему, а затем к сорок четвертому году высотные разработки бюро Микояна и Гуревича так и остались в виде единичных опытных экземпляров – что МИГ-7 и МИГ-11, что все остальные. Заказанные под них моторы и оборудование ставилось на ПЕ-3 и высотные ЯКи, это позволило как-то выйти из положения, но перетяжеленные машины начали терять свои главные преимущества – скорость и маневренность. В итоге следовало ожидать значительных трудностей в борьбе с американскими истребителями на большой высоте…

Новикова вывел из задумчивости слегка скрипучий голос Штеменко, что-то отрывисто сообщившего. Что именно – главный маршал понять не успел, но Сталин ответил очень резко: «Возражаю». Напрягшись, Новиков попытался понять, как же он смог настолько отвлечься от происходящего, что обстановка в комнате успела от общего смеха перейти к напряженному ожиданию.

– Возражаю категорически, – повторил Сталин. – Если Лучинский не способен удержать свои позиции, значит, армии нужен другой командующий. Никаких подкреплений ему не будет. У вас вполне достаточно сил, чтобы справиться с немцами, не привлекая резервы Главного Командования. Вам недостаточно мехкорпусов было дано? Почему Чанчибадзе может удержать позиции, а Лучинский не может?