Дэнис Аллен - Его сильные руки

• Название: Его сильные руки
• Автор: Дэнис Аллен
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-014721-Х

Женихи буквально преследовали юную великосветскую красавицу Энни Уэстон. Однако, втайне мечтая стать женой настоящего мужчины, она не просто отвергла всех поклонников, но и бежала в далекий, опасный, магически-притягательный Новый Орлеан.

Туда, где любовь – по-прежнему высшая ценность жизни. Туда, где страсть – по-прежнему суть и смысл бытия. Туда, где неотразимый креол Люсьен Делакруа готов вновь и вновь покорять сердце Энни. Покорять ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ…

---

Он не осмеливался представить себе, что будет потом. Достаточно лишь посмотреть на нее. Или, может быть, один раз поцеловать…

Внезапный порыв ветерка охладил разгоряченное лицо Люсьена. Он запрокинул голову и закрыл глаза, наслаждаясь ночной свежестью. Она напомнила ему горный ветер, дувший через заснеженные долины Швейцарии в сторону северной Франции, или бодрящую речную прохладу побережья Темзы. Люсьен услышал в ветре насмешливый шепот прежних мест и отзвук давних времен.

Как бы ему хотелось снова стать самим собой, таким, каков он был в Европе! Как бы ему хотелось поговорить с Энни начистоту, чтобы между ними не было ничего, кроме правды! Этот отвратительный маскарад разрушал его душу…

В дверь постучали. Люсьен отпустил на вечер слуг и не ждал в гости никого. Он прошел через комнату с уверенностью знакомого с обстановкой человека и с беззвучной грацией атлетически сложенного мужчины, привыкшего передвигаться в темноте. Приоткрыв дверь, он выглянул в щель.

– Люсьен, я знаю, что мне не следовало приходить, но…

Люсьен схватил человека за руку и втащил в комнату, после чего выглянул в коридор, нет ли слежки, и запер дверь на замок.

– Господи, Арман, тебе действительно не надо было приходить!

– Меня никто не видел.

– Ты уверен?

– Я был очень осторожен, – кивнул он и бросил на Люсьена умоляющий взгляд. – Я должен был прийти.

Люсьен внимательно разглядывал друга при свете единственной свечи в настенном канделябре. Высокий и гибкий, с темными волосами и медно-коричневой кожей, с печальными миндалевидными глазами, Арман был по-настоящему красив. В его негритянской крови чувствовалась какая-то примесь. Он не был рабом и носил приличествующую джентльмену одежду: ладно скроенный серый костюм, подходящий скорее для публичных балов, куда пускали по билетам. По вискам у него струился пот. Люсьен предположил, что скорее от волнения, чем от жары.

Арман был явно чем-то очень расстроен. Люсьен привык верить каждому его слову, потому что Арман не только великолепный разведчик, но, что гораздо важнее, человек, на которого можно положиться, и друг, о котором может только мечтать любой мужчина. Они познакомились в интеллектуальных кругах Парижского университета, где Арман учился на физика. Он был сыном квартеронки и богатого американского банкира из Нового Орлеана.

В Париже они с Люсьеном сблизились, выяснив, что их воззрения на проблему рабства сходны. Когда Люсьен поделился с ним своей идеей начать по возвращении в Штаты подпольное аболиционистское движение, Арман выразил желание принять в нем участие.

После нескольких лет, проведенных в Париже, он стал более походить на француза, чем на американца. Теперь французское влияние проявлялось в легком акценте и поэтической краткости английских фраз.

– Что стряслось?

– Боден. Он снова это сделал.

– Что? Изнасилование? – стиснул зубы Люсьен.

– Хуже. Он убил всех троих мужчин, которых мы собирались перевозить на следующей неделе. Один из них проговорился девочке-мулатке – полагаю, он хотел уговорить ее бежать, – которая пользуется особыми привилегиями Бодена за то, что доносит на других.

– Дурак! – вымолвил Люсьен, растирая затекшие мышцы шеи. – Он же знал условия нашего соглашения! Неужели он не понимал, что рискует и подвергает опасности не только себя, но и жизни двух своих товарищей?

– Может быть, он и дурак, но очень смелый человек. И двое других тоже. Наш соглядатай в Бель-Флер видел все собственными глазами и сообщил мне эту печальную новость всего час назад. Боден жестоко избил их. Он хотел, чтобы они сказали, где у нас назначена встреча. Он надеялся преподнести тебе сюрприз, сделать так, чтобы ты вместо рабов наткнулся на отряд вооруженных палачей. С тех пор как мы выкрали его рабов с «Бельведера», Боден объявил тебе вендетту. Но те трое не назвали места встречи, Люсьен, – голос Армана дрожал от еле сдерживаемой злости и возбуждения, – мы должны быть благодарны им за это.

– Менее всего я готов испытывать сейчас благодарность! Хочется взять у Бодена кнут и оставить несколько рубцов на его бесценной шкуре, а потом вздернуть его на этом же самом кнуте! Теперь в Бель-Флер поселится панический ужас. Не найдется ни одного человека, который осмелится попробовать вырваться на свободу, хотя плантация Бодена, готов побиться об заклад, самое проклятое место для рабов на всем Юге.

Арман достал из жилетного кармана платок и вытер лоб.

– Со временем страх начнет сходить на нет, – сказал он. – Жестокость Бодена и порядки, которые он завел в Бель-Флер, заставят рабов взбунтоваться, и скоро найдутся новые храбрецы, способные рискнуть и решиться на побег. Тем более что ты прекрасно умеешь эти побеги организовывать и вывозить рабов за пределы штата. Это ведь твой первый… провал.

– Даже один провал – это много, Арман, – сокрушенно вздохнул Люсьен и направился к французским дверям, ведущим на балкон, чтобы еще раз глотнуть свежего воздуха и услышать шепот прохладного ветра. Арман остался позади в тени.

В комнате повисла долгая, мучительная тишина.

– Может быть, это было предзнаменование, – сказал наконец Люсьен, скорее самому себе, чем Арману.

– Что, mon ami?

Люсьен обернулся к Арману и мрачно, самоуничижительно усмехнулся:

– Погода стоит необычно жаркая для этого времени года. Слишком душно, я целый день задыхаюсь. Вышел на балкон и задумался о… разных вещах, и вдруг подул прохладный ветерок. Знаешь, Арман, я уловил в нем запах швейцарских гор. И резкое дуновение ветра с берегов Темзы. Меня охватило жуткое, мистическое чувство. Теперь я понимаю, что это было предзнаменованием, предвестием твоей дурной новости.

– Черные, креолы – все мы суеверны. Возможно, это действительно было предзнаменованием, но не обязательно плохим.

– Мне лично так не кажется! – гортанно хмыкнул Люсьен.

– Нет, Люсьен. Избиение рабов было вчера. Может быть, этот прохладный ветер – твое спиритическое перемещение в те места, где ты был счастлив и безмятежен, – добрый знак. Возможно, что-то хорошее ждет тебя впереди, что-то, что придет из Европы.

Люсьен тут же подумал об Энни, и сердце быстрее забилось в его груди, но он решительно отогнал от себя глупую, тоскливую мысль и сделал кислую мину:

– Мой друг, это слишком вольная интерпретация прихоти речного ветерка!

– Возможно. – Арман пожал плечами и улыбнулся – чисто французский жест. – Я не предсказатель. Если хочешь узнать свое будущее, тебе нужно сходить к колдунье, королеве вуду.

– Единственное, что я вижу в будущем для себя и Юга, – это борьба и опасности, – покачал головой Люсьен.

– Так будет не всегда, mon ami. Ты сможешь сделать так, чтобы на эту землю пришли перемены. Постепенно, не сразу, но жизнь будет меняться – как меняется, выходя из берегов, по весне Миссисипи. И однажды эти изменения станут необратимыми, и тогда никто не сможет препятствовать им. А пока эти времена не наступят, тебе придется действовать втайне, носить маску и играть чужую роль.

Люсьен вздохнул и, отвернувшись, стал смотреть в ночное небо.

* * *

– Оно очень милое, Энни, но совсем не белое. – Реджи критически рассматривал сквозь очки темно-голубое платье племянницы.

– Не хочешь же ты, чтобы я вырядилась в белое, как какая-нибудь дебютантка, только что вышедшая из-за школьной парты, дядя Реджи? Господи, мне ведь уже двадцать три года!

– Я подумал, что следует придерживаться традиции и в первый раз выйти в здешний свет в платье соответствующего цвета. Все юные леди, насколько мне известно, впервые показываются в свете на открытии сезона в опере. Там будет море белого и, возможно, всего лишь одно пятнышко темно-голубого.

– Прекрасно, – ответила Энни, надевая золотой браслет поверх перчатки, которая доходила ей до локтя. – Мне не хотелось бы выглядеть еще одним клочком пены на поверхности этого белого моря. Мне нравится отличаться от других. Если же там действительно будет так много совсем молоденьких девиц, то лучше мне надеть что-нибудь оригинальное, чтобы выделяться из толпы. Старая дева вроде меня должна любыми средствами привлекать к себе внимание!

– Какая глупость! – раздался мощный голос Кэтрин, и вслед за этими словами она появилась на пороге гостиной. – Ты всегда будешь оригинальна, дорогая, вне зависимости от того, какое выберешь платье. Ты прекрасна. Ты пошла в мою породу.

– Ты тоже замечательно выглядишь, тетя Кэтрин, – отозвалась Энни, оценив ее наряд. – В фиолетовом ты настоящая королева.

– Я думаю, что это из-за роста и груди, – согласилась Кэтрин, поправляя волосы, подобранные наверх и уложенные в нарочито простую прическу, которая подчеркивала строгую элегантность ее платья и пелерины.

– Эхм. – Реджи сдавленно хмыкнул и покраснел.

– В чем дело, Реджинальд? – Кэтрин обернулась и смерила его взглядом с головы до пят. Реджи смущенно теребил ус. – Ах да, конечно. Ты тоже наряден. Всем мужчинам очень идет черный цвет.