Эдуард Геворкян - Правила игры без правил

• Название: Правила игры без правил
• Автор: Эдуард Геворкян
• Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• ISBN: 5-17-004951-X

Это — лучшие повести и рассказы Эдуарда Геворкяна. Фантастические донельзя. Парадоксальные — и парадоксально интересные. Произведения, которые читаются на одном дыхании и — заставляют — возможно, не сразу, — снова и снова задумываться о прочитанном. Потому что это — `Черный стерх`. И осатаневшее от жестокости бытие разрушает для мальчишки мир обычный — и топит его в водовороте мира иного… Потому что это — `До зимы еще полгода`. Иной и странный взгляд на историю `Черного стерха`. Потому что это — `Правила игры без правил`. И кто-то — зачем-то — похищает подростков, успевших научиться жить без жалости. Ибо молодые и безжалостные воины — всегда в цене… И — многое, многое еще.

---

Я насторожился. По коридору кто-то шел, один, особенно не таясь. Шаги затихли у моей комнаты. За дверью потоптались и постучали. Плохо! Если бы сейчас ворвалось несколько молодчиков с кастетами или даже пукалками, я бы знал, что делать. Но когда вежливо стучат, значит, безнадежно!

В дверь еще раз стукнули, и темная фигура, возникшая в проеме, спросила голосом директора:

— Вы спите?

Я приподнялся на локте, пружины тонко скрипнули.

— Мне ненадолго, — сказал директор и вошел.

Выключатель находился у изголовья. При верхнем свете директор выглядел представительно: крупная фигура, высокий лоб, опущенные уголками вниз усы и подозрительно спокойные глаза.

Пока я натягивал брюки, он молча сидел у стола, внимательно разглядывая свои ногти. В моей практике ночные визиты кончались обычно тем, что на десерт собеседник пытался меня кокнуть либо подкупить. Впрочем, если бы директор вдруг кинулся выкручивать мне руки, я не поверил бы глазам. Не к лицу! Это дело лысого или даже Пупера, а то есть у них еще такой, физиономия — вылитый Бак-вивисектор.

— Надеюсь, — произнес наконец он, — у вас все в порядке?

— Разумеется, — улыбнулся я, хотя мне стоило больших трудов не послать его к черту, — дело почти формальное. Не хотелось впутывать департамент просвещения, хотя, — здесь я еще раз улыбнулся, — мы воспользовались их вывеской. Ваши парни не ангелы, Джеджер тоже, знаете ли…

— Неужели он что-то натворил? Нам бы сообщили!

— С ним все в порядке.

В этом я как раз и не был уверен, но сейчас меня больше занимал сам факт полночного разговора. Притом столь содержательного.

— Вы уезжаете завтра? — спросил он.

— Если ничего не изменится…

Глаза его чем-то полыхнули, кажется, бешенством.

— Послушайте, вы срываете нам работу. У нас дел по горло!

— У меня тоже. — Я сочувственно развел руками. — Масса дел, Ничего, завтра посмотрю кое-какие бумаги, а после обеда распрощаюсь. — А сам подумал: «Там видно будет!»

— После обеда?.. Вам удобнее выехать утром.

— Этот вопрос, с вашего позволения, я постараюсь решить сам.

Он устало вздохнул, полез в карман, достал круглый пластмассовый жетон и бросил его на стол.

— Утром! — тихо заключил он нашу беседу и вышел.

Минуты две я просидел в легком оцепенении. Во-первых, машину я взял свою, а не служебную, и теперь Шеф черта с два выпишет чек на бензин. Во-вторых, прибавки в этом году можно не ожидать, да и в будущем тоже такой прокол!

Я повертел прозрачный жетон с впрессованной в него золотистой буквой «к» и сунул в карман.

Разочарование было не очень велико, я подозревал нечто а этом роде. Одно смущало: жетонами курии так не бросаются, я поверил бы и на слово. Не такая важная шишка, чтоб жетон… За все время службы я только второй раз видел кругляш. Крайний случай и высший козырь. И вдруг высшим козырем по скромному капитану! Что-то не то! Требуется, чтобы я убирался скорее, значит, могу увидеть или услышать нечто, ради чего меня и прихлопнули жетоном. Как там приговаривал директор, когда обходили классы? «Ребята при деле», — вот что он повторял.

Хорошенькое дельце!

Выпускников прибирает к рукам курия. Еще бы! Славно подготовленные крепкие парни с бурным прошлым, хорошо владеющие оружием. Курии мусор не нужен и просто вреден. То-то в последнее время шатунов стало меньше.

Странно получается с директором. Если бы жетон предъявил лысый или этот Пупер, я бы не очень удивился. Но директор! Я видел его досье: Игнац Юрайда, пятьдесят два года, неженат, педагог, награжден медалью конгресса «За гуманизм».

Этот гуманист швыряется жетонами как заправский «кардинал» — чушь какая-то. В свое время его таскали в комиссию по расследованию антигосударственной деятельности. Протесты общественности, вой прессы. И вдруг такой поворот! Я не ангел и работаю не с ангелами. При случае могу поступиться принципами, бульдозер зонтиком не остановишь, как говаривал старина Бидо, когда его в очередной раз вышвыривали из отделения, ничего не добившись. Не всем же играть благородные роли, но когда короли превращаются в шутов — это как-то не по правилам.

Могли его купить или запугать? Его дом дважды пытались сжечь ультра, где-то на Юге Африки брали заложником сепаратисты, несколько раз в него стреляли. Такого можно сломать, но запугать вряд ли. Да и на что он нужен, сломленный? Курия любит, чтобы себя выкладывали с любовью к делу. А вот какое дело — это уже конклав преподнесет в лучшем виде и надлежащей упаковке. Объяснят так, что сам поверишь и других убедишь в отсутствии иного выхода.

На втором этаже, судя по слабой музыке и еле слышному смеху, не спали. Я посмотрел на часы — поздновато… Звукоизоляция у них хорошая: в зале я видел «Филисдо», тысячеваттный ритмизатор, ко мне же доходил слабый писк.

«Мальчики при деле» — лучше не скажешь! При деле! Да-а, стоило ему лет десять назад пройтись по Арлиму, и если голову не открутят, то молись богу, дьяволу или Национальной декларации, чтобы жуткие полчища юных негодяев занялись чем-нибудь толковым, а не шлялись по улицам, терроризируя весь район. А может, он увидел, как вся его работа, гордые принципы и белые манишки летят ко всем чертям и что высокие идеалы не стоят фальшивой монеты, потому что на каждого порядочного и достойного, выпестованного им, наше общество, образец истинной демократии самого свободного мира, плодит тысячами подонков.

Его могли купить и тем, что организованная преступность, в просторечии — курия, противостоит в первую очередь государству и оспаривает его грабительские прерогативы, облегчая карманы налогоплательщиков. И, прошу заметить, не какая-нибудь там мафия, каморра, триада, а именно «курия»! Для благозвучия или черт знает для чего преступный синдикат присвоил себе имя центральных учреждений папской власти, и взамен «акул», «торпед», «капо» появились «аббаты», «кардиналы»… Он мог выбрать меньшее зло, и меньшим злом для него оказалась курия.

В моих рассуждениях была неувязка. Юрайда, судя по тому, что я о нем знал, скорее примкнул бы к левакам или радикалам, чтобы героически и бессмысленно погибнуть в стычке с полицией, не запятнав чистоты своей совести. Для курии у него характер не тот, хотя что я знаю о его характере? Подозрительно вот что: если ребят прибирает курия, то фамилии менять глупо. И жетон ни к чему. Значит, я наткнулся или могу наткнуться на нечто запретное. Но что задумали в курии — переворот? Зачем тогда начинать со школ, пестовать юнцов, а главное — меня и близко бы не подпустили. Шеф бы придержал. Хоть мы и зовем его за глаза «Трясунчиком», это не очень справедливо, если надо, он и сам полезет в пекло. Долг службы, честь мундира и все такое… Но там, где пахнет курией, он становится тверд и несгибаем, проявляя коварство и отвагу в чудовищных дозах, лишь бы не ходить по минному полю. Нюх у него на курию фантастический, подозреваю, что он на дотации. Что делать! С курией, если идти поперек, шансов просто нет, а это всегда обидно, когда нет шансов. На это дело, будь оно хоть на нитку связано с курией, Шеф не отпустил бы ни при каких обстоятельствах, разве что пожелай он избавиться от меня. Но если меня утопят, в гору пойдет Торл, дурак потомственный и патентованный, а Шеф после курии больше всего боится дураков.

Сверху все еще несся писк ритмизатора и слабый топот.

Что ж, подумал я, если надо уехать, то я уеду. Порадую шефа жетоном. Но еще не утро! А поэтому не будем беспокоить директора Юрайду и предпримем легкий марш-бросок на второй этаж. Чуть позже…

2

Наверху стихло. Минут двадцать я выжидал, прислушиваясь, а затем вышел в коридор. Никого не было, но там, на этажах, у лифта вполне мог сидеть охранник. На всякий случай.

Где у них лестница, я так и не понял, однако днем, обходя здание, обратил внимание на водосточные трубы, гладкие, блестящие, словно отполированные. Несолидно ползать по ночам, но на что только не пойдешь, лишь бы не тревожить занятых людей.

Я был уверен, что на первом этаже, кроме меня, никого нет, но эта уверенность быстро исчезла, я чувствовал затылком, как сзади неслышно и быстро подкрадывается… с кастетом… сейчас врежет! Не оборачиваясь, я резко дернулся вправо и стукнулся о стенку. За мной никого не было. Я пожал плечами и вернулся в комнату.

Взяв из портфеля кое-какие мелочи, я пошел к выходу. У последней двери услышал странные звуки и слегка приоткрыл ее. Из комнаты выполз могучий храп. Я вздохнул и пошел дальше. Дверь во двор, как я и предполагал, была открытой.

Во дворе было темно и глухо. Ежась от прохлады, я прошелся вокруг дома, дважды ударившись плечом о дерево. Можно было подумать, что в здании, темнеющем на фоне безоблачного звездного неба, все вымерло, если бы не тонкие спицы света, местами пробивающиеся на втором и третьем этажах. Луны не было видно, ее загораживал склон.