Джоан Коллинз - Лучшее эфирное время

• Название: Лучшее эфирное время
• Автор: Джоан Коллинз
• Издательство: Изд-во «Новости»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-7020-0845-6

Четыре американские суперзвезды кинематографа и популярная эстрадная певица из Великобритании претендуют на роль главной героини в новом телесериале «Сага», который, по замыслу его создателей, должен превзойти и затмить довоенный многосерийный фильм «Унесенные ветром». Ради своей цели актрисы пускают в ход всевозможные уловки и приемы: подкуп, лесть, клевету, интриги, предательство, торговлю своим телом – все годится, лишь бы заполучить роль, а с ней и новую славу, и большие деньги…

---

Гримерная напоминала растревоженный улей. Было уже семь тридцать, а лицо Сабрины еще не было готово. Бен накладывал розовые румяна на ее веки и щеки, в то время как Барри, третий ассистент режиссера, дергался в дверях.

– Ну, долго еще, Бен? – спрашивал он бородатого великана с нежными пальцами.

– Столько, сколько нужно, Барри.

– И сколько же нужно, черт побери? – кипятился Барри.

Нед, первый помощник режиссера, устроит ему выволочку, если актеры не будут готовы вовремя. Сегодняшний день, со всеми этими дивами и бывшими звездами, явившимися на пробы, для помощника режиссера был сущим адом. Он понял, что в полтора часа, отведенные на макияж и прическу, они явно не укладывались.

Самая молодая и красивая из всех участниц – Сабрина (всякий раз, когда Барри смотрел на нее, у него перехватывало дыхание) нежно проговорила:

– Вот теперь я готова, Барри. – Она одарила его самой обворожительной улыбкой, от которой он едва не лишился сил.

Барри только что пришел в себя после длившегося целый год помешательства на Джекки Смит, которое принесло ему немало бессонных ночей, и он не хотел снова надрывать свое ранимое сердце. Теперь он предпочитал любить издалека.

Роберт Джонсон, актер, который в списке приглашенных на пробы значился в числе прочих, должен был играть в паре со всеми шестью актрисами. Когда-то, в пятидесятых, он был телезвездой, снявшись в сериале Стива Маккуина «Взять живым или мертвым», и теперь его речь изобиловала постоянными ссылками на Стива и в разговоре часто мелькали фразы типа: «Когда мы со Стивом в пятьдесят втором участвовали в велогонках… Когда мы со Стивом шли на яхте… Когда мы со Стивом «сняли» тех шлюх в Акапулько…» Сейчас он стоял, подпирая дверь, и пытался взглядом, правда безуспешно, вовлечь Сабрину в немой диалог.

Сабрине очень хотелось, чтобы этот старикан прекратил раздевать ее своими горящими глазами, но она была слишком хорошо воспитана, чтобы сказать об этом. Она лишь вежливо улыбалась, слушая его вздор.

Рядом в кресле сидела Розалинд, ее волосы были накручены на мягкие розовые бигуди, на плечах – черно-белая полосатая накидка. Нора, второй гример, проворно наносила на ее веки матовые тени. Нора не любила эти тени. Они смотрелись очень просто, да и у тех, кому за двадцать пять, собирались на веках морщинками. Конечно, в рекламных проспектах фирмы «Ревлон», на безупречной юной коже восемнадцатилетних моделей, они выглядели чудесно, но Розалинд лишь старили.

Держа в руках зеркальце, Розалинд наносила на ресницы густой слой черной туши. Она что-то мурлыкала себе под нос в такт музыке, доносившейся из радиоприемника, который она принесла с собой. Она принесла также коробки конфет для гримеров и парикмахеров и большую бутылку шампанского для главного осветителя, вручив ее со словами: «Ну, а теперь, дорогой, пообещай мне, что основной свет ты будешь подавать только сверху, над камерой, хорошо? Да, и не забудь о глазах, милый».

Ласло Доминик, который «освещал» всех самых знаменитых актрис Голливуда, был знатоком своего дела. Он подмигнул Розалинд и согласился на ее просьбу. Он бы в любом случае дал ей именно такую подсветку, но шампанское все-таки было очень кстати, и он подумал, что вполне может уделить ей чуть больше внимания, чем остальным. Ласло невольно присвистнул, когда Сабрина Джоунс, в бледно-розовом атласном пеньюаре, появилась на съемочной площадке. Что за красотка, подумал он, как и все остальные мужчины в студии, которые также приосанились и стали следить за своей речью. Чистота, свежесть и очарование Сабрины пробуждали в мужчинах все лучшее. Марвин Ласки, режиссер, еще один голливудский старожил, обсуждал с Сабриной ее сцену, пытаясь создать непринужденную обстановку. Поскольку она и так чувствовала себя спокойно, во всеоружии своей красоты и сознавая, что совсем не подходит на роль и потому ее не получит, Сабрина с ослепительной улыбкой внимательно слушала наставления режиссера.

– Вас ожидают в гримерной, мисс Кэррьер, – радостно сообщила Дебби.

Хлоя перешла из крохотной коробки в более просторную, которая служила гримерной. Дождь перестал, и в просветленном небе выглянула радуга. Хороший знак, подумала Хлоя, входя в комнату. Первой, на кого она наткнулась, была Розалинд.

– Хлоя, chica, Хлоя, привет! – Розалинд отметила, что Хлоя выглядит неплохо, учитывая даже то, что на ее лице не было следов грима, а волосы стянуты на затылке.

Однако вид у нее был суровый, совсем несексуальный. Немудрено, что Джош загулял, подумала Розалинд.

Хлоя приветливо улыбнулась Розалинд, села в кресло и подставила лицо Бену. Она заметила, что, хотя кругом была непролазная грязь после дождя, Розалинд была в черных босоножках на высоких каблуках, а лак на ногтях ног облупился. Она вспомнила, как Сисси с усмешкой обзывала ее «мексиканской помойкой», и улыбнулась.

– Поторопись же, ради Бога. Мы уже и так опаздываем, – кричала Сисси на своего шофера.

Харри лишь пожимал плечами. Если они и опаздывали, так не по его вине. Ему было приказано явиться к особняку Шарпов «Бель-Эйр» в восемь, и он прибыл туда точно в назначенное время. Мадам появилась в восемь двадцать пять, ругаясь, словно шофер грузовика, и рассчитывая, что ее довезут до студии под проливным дождем за пять минут. Харри совсем не хотелось рисковать своей жизнью и конечностями ради этого. Впрочем, не только своей жизнью, но и этой «старой коровой». Так что он придерживался дозволенного лимита скорости тридцать пять миль в час и вел машину, как всегда, осторожно, невзирая на яростные вопли Сисси.

Почти всю ночь читая и перечитывая список приглашенных на пробы, она едва смогла уснуть – так возмутило ее, что участвуют теперь уже не пять, а шесть актрис. ШЕСТЬ!!! Нелепо. Ей пришлось перевернуть весь город, чтобы добиться приглашения, и от такого унижения она приходила в ярость.

– Ты понимаешь, насколько унизительно для меня участвовать в пробах, особенно на равных с этой мексиканской потаскухой? – кидалась она на Сэма, в то время как он, расслабившись в кресле, пытался смотреть по телевизору бейсбол.

– Да, дорогая, я представляю, – отвечал Сэм, невозмутимо усиливая громкость телевизора. – Но ты же хотела участвовать, Сисси. Ты достаточно поднажала на Эбби, чтобы добиться этих проб. Теперь нельзя выходить из игры, дорогая. Ты будешь выглядеть глупо.

Единственное, чего не могла вынести Сисси, так это предстать в глупом виде. Она бросила взгляд на мужа, который был всецело поглощен бейсболом, и отправилась в постель, пытаясь пораньше заснуть; но сон не шел, несмотря на три таблетки валиума и даже стакан вина, который в отчаянии ей пришлось выпить в три часа ночи. Она крутилась в постели всю ночь, мысли бешено носились вокруг предстоящего испытания. В половине седьмого она наконец уснула.

Ровно в семь часов ее горничная Бонита принесла спартанский завтрак на белом плетеном подносе.

– Buenos dias, senora, – прошептала она, раздвигая портьеры.

За окном дождь безжалостно хлестал про мокшие печальные пальмы.

Сисси что-то пробормотала, переворачиваясь в постели, и продолжала спать, не обращая внимания на стоящие перед ней стакан горячей воды с лимонным соком и нарезанный ломтиками ананас.

Только когда Сэм, отправляясь на очередную игру в сквош, во второй раз пришел ее будить, Сисси выскочила из постели, опрокинув поднос на дорогие белоснежные простыни и осыпая бранью всех, кто попадался на глаза, даже своих любимых пекинесов.

Запахнувшись в новую соболью накидку, в крепдешиновой блузке, габардиновых брюках и лакированных сапогах, с шелковым шарфом фирмы «Гермес» на голове и огромных темных очках, скрывавших ее налитые кровью глаза, она плюхнулась на заднее сиденье «роллс-ройса» и заорала на шофера, чтобы тот поторопился.

– Ваше имя? – спросил полицейский у ворот студии.

Сисси злобно уставилась на него сквозь затемненное стекло «роллса».

Крестьянин, он что, не бывает в кино? Если она получит роль, он немедленно будет уволен.

– Мисс Сисси Шарп, пробы на «Сагу», – почтительно сказал Харри, подмигнув полицейскому.

Сисси сжала зубы. Харри отныне тоже в числе кандидатов на увольнение.

– О да, конечно. Привет, Сисси. – Полицейский фамильярно улыбнулся, махнув им рукой.

Сисси придирчиво оглядела свою гардеробную. Зная, что актерам на телевидении, как правило, достаются крохотные комнатки или трейлеры, она настояла на том, чтобы ей предоставили роскошный фургон мужа. В нем были кровать, плита, телевизор, туалетный столик с зеркалом, подсвечиваемым розовыми лампочками.

Сисси снималась в кино как раз в те времена, когда к звездам относились с особым вниманием – как к изнеженным домашним орхидеям, им угождали во всем. Век телевидения породил новую смену чрезмерно молодых и горячих актеров и дал приют вышедшим в тираж, но благодарным звездам, которых не особенно волновало, где они будут переодеваться – в гараже или еще где, они были рады уже тому, что им дали работу. Потом, в случае успеха фильма, их претензии чрезмерно вырастали. Тогда уж они требовали всего, от личного телефона до личной сауны, а актрисы настаивали также на выходных во время менструаций и перерывах на кормление грудных детей, которых приносили с собою в студию.