Вера Крыжановская - Смерть планеты

• Название: Смерть планеты
• Автор: Вера Крыжановская
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Безнравственность, постоянное нарушение Законов мироздания, жестокость людей приводит к гибели планеты Земля, что является естественным финалом. Это закономерный акт космической эволюции, не терпящей зла и насилия. В каком-то смысле «Смерть планеты» можно рассматривать как роман-предупреждение.

---

Вы, кажется, удивляетесь, принц? Но я придерживаюсь этого взгляда. И я также – сумасшедший, подобно остальным; по многим пунктам мой мозг ненормален.

Крайне любопытно изучать начало социального безумия, не считавшегося отнюдь опасной и страшной психической эпидемией и проявлявшегося в различных видах. Сначала появилась необузданная спекуляция, погоня за золотом и игра на бирже, которая обогащала или разоряла в несколько дней, а порой и часов, потрясая до основания нервную систему людей. Азартные игры приводили к тому же. Потом та же жажда новых ощущений породила безумие и всякого рода спорт: велосипеды, автомобили, авиация, состязания на скорость и т.д.

По мере усиления зла, появилась эпидемия убийств, самоубийств, противоестественные пороки, оргии и эротические безумства. Революции с их жестокими и кровавыми взрывами, бесцельные убийства, человеческие гекатомбы возбуждали страсти, и людей обуял дух разрушения. Вражда против Бога стала лозунгом, Творцу объявили войну, оскверняли Его храмы, убивали служителей Его, и все это проделывалось под лукавым знаменем мнимой «свободы». Совершали это, несомненно, орды безумцев, только их так не называли, а многих из них даже считали умными людьми.

К несчастью, среди оставшихся здоровыми не нашлось достаточно твердой и энергичной руки, достаточно могучего ума, чтобы остановить гангрену. Увы, ей дали развиться, и она охватила мир. С совершенно непонятными мне равнодушием и апатией современники допускали эти события, видели все неестественные поступки и не только не карали их, но даже не запирали тех сумасшедших в больницы; словом, не реагировали всеми возможными средствами на больных, чтобы вызвать в них спасительную реакцию. Таким-то образом возник, вырос и разлился по лицу земли этот великий невроз, губительный подобно тончайшему яду, и никто энергично не восставал против неистовства свободы, разгула и отрицания.

Великое нашествие желтых хотя и вызвало реакцию, но не надолго; зло слишком глубоко укоренилось и возродилось затем еще сильнее прежнего. И снова остались безучастными все те, кто бы мог и должен был воздействовать. Пожаром охватил мир этот психоз и зажег все сверху донизу общественной лестницы. Никто не боролся с ним, а все ограничивались тем, что смотрели и любовались грандиозным зрелищем разнузданной стихии, не желая даже вдуматься в эту опасность и давая ей громкие и пустые названия.

Следствием всего этого явилось наше современное общество… – профессор умолк, задумчиво поникнув головой, и глубоко вздохнул.

– Простите, принц, что я так увлекся своими мыслями, – сказал он после минутного молчания, проводя рукою по лбу.

– О! Совершенно естественно, что вы задумались; все вами сказанное слишком грустно, чтобы не думать о нем, – ответил также со вздохом Супрамати.

– Да, чтобы понять настоящее, я тщательно изучал прошлое народов и подошел к вопросу: не стоим ли мы у предела существования земли или, по крайней мере, накануне какой-нибудь страшной катастрофы, которая изменит вид нашего мира. Настоящее человечество, несомненно, осуждено на смерть. Это – люди неестественные, точно растения без корня, или вот кустарники, которые выращивают искусственно, чтоб они покрылись цветами; а затем, из-за отсутствия жизненных соков, те засыхают, едва цветение заканчивается.

Все вокруг нас указывает на одряхление. Земля, столь плодородная прежде, становится все бесплоднее, беднее, и нас захватывает пустыня; климат стал так неправилен, что иногда кажется, будто перепутались все времена года; смертность растет в страшных размерах, деторождение все сокращается, и уж, конечно, не люди, фабрикуемые доктором Шамановым, дадут нам могучую физически и нравственно расу.

Исключая крайне ограниченное число ученых, которые еще трудятся и любят науку, все остальные бегут от умственной работы, не желая ничего в жизни, кроме наслаждений, удовлетворения своих животных инстинктов и похоти.

Порой я горько сожалею о прошлом, с его верой в Бога-Творца, с его кастами, любовью к родине, честолюбием и даже, если хотите, войнами – кровавыми, конечно, зато полными упоения славой и геройством. В той обстановке, должно быть, лучше жилось, чем теперь, без войны… А почему? Потому что изобрели такие ужасные орудия истребления, что во время последних войн уничтожались с неслыханной притом холодной жестокостью целые города со всем их содержимым и даже целые армии.

– Я замечаю, доктор, что в вас оживает прочная закваска атавизма, – улыбнулся Супрамати. – Впрочем, я совершенно согласен с вами, прежде жили лучше. А теперь, будьте добры сказать, какого рода болезни породило нынешнее состояние общества; нет ни холеры, ни чумы, ни дифтерита – говорите вы? Что же их заменило?

– Да ведь болезни являются всегда последствиями вызвавших их причин. Прежде холера и чума являлись от отсутствия гигиены, с одной стороны, и неизлечимости их – с другой; а теперь постоянное возбуждение нервной системы, излишек электричества вызывают болезни нервных центров, летаргию и общую разбитость организма.

Мы боремся с этими болезнями, искусственно усыпляя больного на несколько недель или даже месяцев; он просыпается только для принятия пищи. Таким образом, предписывая безусловный покой, мы даем отдых всем функциям тела и восстанавливаем силы больного. Больных также отправляют в горы, в область снегов, где резкий и свежий воздух оживляет их; а страдающих избытком электричества закапывают по шею в свежую землю, или делают специальные ванны.

На что еще нужна эта праздная, израсходовавшая свою нервную энергию и переутомленная жизнью «интеллигентная» толпа с надорванными мозгами и обреченная, по-видимому, на уничтожение, – покажет будущее. Мое же убеждение, повторяю, таково, что мы приближаемся к какой-нибудь катастрофе.

Супрамати с любопытством вглядывался в умное лицо молодого ученого, одного из последних представителей науки на этой умирающей Земле.

Обсудив еще несколько интересовавших его вопросов, Супрамати простился. Городской воздух точно давил на него и казался ему зараженным; чувствовал он себя хорошо только дома.

За ужином он передал Ниваре свой разговор с молодым врачом и высказал мнение, что надо непременно постараться спасти этого труженика, который будет полезен в новом мире, потому что в душе его, кажется, еще тлеют искры добра.

– О! Не один еще обратится и покается, когда настанут дни ужаса, божественное светило перестанет освещать землю и людям негде и нечем будет отогреться; это будет слишком поздно, разумеется, но ты прав, учитель, доктор Резанов достоин того, чтобы его вовремя обратить.

Часть вторая Глава десятая

Через несколько дней, проведенных также в объезде города и окрестностей или посвященных разным визитам, Супрамати решил побывать в сохранившихся еще святых местах, и прежде всего в Иерусалиме. Рассказ Нивары о произошедшей там странной и чудесной катастрофе возбудил в нем живейший интерес.

Грустным задумчивым взором смотрел Супрамати на залитый электричеством город, когда уносивший их воздушный корабль поднялся над столицей.

– Когда я вернусь сюда вновь, и над моим дворцом заблестит лучезарный крест, который отметит приют магов-миссионеров, тогда наступит решительная тяжелая борьба света с тьмой. Сколькие восторжествуют и сколькие падут, Один Бог ведает, – подумал он со вздохом.

Иерусалим очень изменился. Гора, где некогда Давид соорудил свой укрепленный город, раскололась вследствие землетрясения, и та часть, где стоял храм Гроба Господня, осела, образовав огромную котловину, в глубине которой и стояла теперь древняя святыня.

Различные разрушения почвы нагромоздили вокруг скалы, образовавшие словно ограду глубокой лощины, и там, вокруг почерневшего от времени храма, расстилался христианский городок. Он был невелик и состоял из тонувших в густой чаще кипарисов бедных домиков верных слуг Христовых.

За пределами скалистой ограды земля казалась необработанной, и только кое-где вдали заметны были поля или огороды с чахлой растительностью.

Невыразимо грустное впечатление производили эти места. Сатанисты избегали их ввиду вредных для себя последствий, и если случайно попадали туда, долго чувствовали потом недомогание; кроме того, непонятный внутренний страх гнал их прочь.

Скалы, окружавшие долину, были населены не менее города; в каждой большой расщелине, каждой маленькой пещере жил отшельник, проводивший жизнь в посте и молитве.

В каждом из таких убежищ было Распятие или образ Спасителя и теплилась лампада, а лица обитателей дышали той горячей и безграничной верой, которая двигает горы.

У естественных ворот, образованных рухнувшими скалами, которые преградили всякий другой вход в долину, сторожил старик. Он служил также и проводником иноземным странникам, приходившим на богомолье или скрывавшимся от преследований.