Журнал Современник - Наш Современник 2006 #1

• Название: Наш Современник 2006 #1
• Автор: Журнал Современник
• Жанр: Публицистика

---

По сути, это был слегка отретушированный повтор сказанного в своё время одним из главарей аргентинской хунты генералом Виделой: “Террористами являются все (!), кто распространяет идеи, противоположные западной и христианской цивилизации”. Как видим, Буш-младший не был оригинален, возвестив эпоху новых крестовых походов во имя демократии и свободы… в их американском понимании, конечно. Но чтобы позволить себе солдатскую простоту Виделы (ныне объявленного “плохим парнем”), президенту США нужно было дождаться 11 сентября 2001 года.

Зато события того дня — даже в самой Америке вызывающие всё больше вопросов, на которые не следует внятных ответов — политически были отжаты, как лимон; они позволили ей так резко поднять планку своих глобалистских притязаний, что вопрос о новой версии “стратегии напряжённости” напрашивается сам собой. И потому вызывает по меньшей мере удивление, что президент РФ в сентябре ушедшего года счёл нужным поддержать этот выдыхающийся уже и в самих США “пафос 11 сентября”, обозначив международный терроризм как главную угрозу миру и призвав всех членов ООН сплотиться в борьбе против неё, как в своё время народы сплотились против нацизма. Призыв этот прозвучал двусмысленно, так как очевидно был обращён и к тем, кто уже испытал на себе силу глобальной “бомбовой педагогики”, и к тем, кто, проваливаясь в пропасть глобальной же нищеты, именно её воспринимает как главную и отнюдь не фантастическую угрозу жизни своей и своих детей.

Спору нет, терроризм — страшное явление, будь он левый, правый, фундаменталистский или какой-либо ещё. Но самое ли страшное — вот вопрос. И насколько уместно лоббирование грубой американской схемы в мире, раздираемом множеством других конфликтов и противоречий, о которых В. Путин даже не счёл нужным упомянуть? К тому же из всего опыта истории хорошо известно, что терроризм (явление далеко не новое, хотя в эпоху глобализации тоже обретшее невозможные раньше глобальные масштабы), будучи так или иначе всего лишь инструментом достижения цели, но не самой целью, всегда оказывается встроен в сложное переплетение разнообразных политических интересов и запутанную игру спецслужб. Биография Бен Ладена говорит сама за себя, но это всего лишь один — пусть и самый одиозный — из множества примеров1.

А коль скоро это так, то “международный терроризм” можно и трансплантировать туда, где до такого хирургического вмешательства даже признаков его не было — как не было в Ираке при Саддаме Хусейне. И вот новый козырь в пользу продолжения оккупации: теперь Буш говорит, что США не могут вывести свои войска, так как иракцы не справятся с террористами. Поскольку же само понятие террористических акций становится безразмерным и прилагается в том числе к атакам сил сопротивления2, то можно говорить о настоящем “перпетуум мобиле”.

Между тем, по данным некоммерческого международного проекта “Iraq Body Count”, на долю акций сопротивления приходится лишь 9% от общего числа жертв, 36% — на долю уголовных преступлений, которых практически не было при Саддаме, и 37% — на долю действий коалиции.

Такова цена “предотвращения”, стратегия которого ложится теперь в основание военной доктрины США. Ведь после даты-символа 11 сентября преступлением, заслуживающим жестокого возмездия и военного удара, теперь считается сама попытка (притом недоказанная, что и показали события в Ираке) обзавестись ОМУ. А таковой можно счесть любые исследования в области ядерных — и не только — технологий. Никакая лояльность по отношению к существующим международным соглашениям и институтам в области ядерного контроля уже не спасает, и в этом суть общезначимой для мира коллизии, развивающейся ныне вокруг Ирана.

Между тем Иран, как напомнил летом 2005 года один из высших чиновников иранского МИДа, — единственная ближневосточная страна, присоединившаяся ко всем существующим международным соглашениям по разоружению и нераспространению ядерного оружия. “В то же время, — подчеркнул он, — Иран — единственное государство, практически лишенное возможности пользоваться теми преимуществами, которые дает подписание соответствующих документов. Прежде всего речь идет о принципиально неотъемлемом праве применять ядерную энергию, а также химические и биологические вещества в мирных целях”. Ситуация выглядит особенно вопиющей на фоне того режима особого благоприятствования, которым пользуется Израиль, по сути, первым взломавший двери закрытого ядерного клуба. Напротив, США и союзники Израиля в Европе (о чём напоминает в своём “Выборе” и Бжезинский) не только не препятствовали ему, но даже и помогали в разработке израильской ядерной программы. В 1981 году именно Израиль первым взял на себя инициативу прямого вмешательства в соответствующие программы других стран, нанеся воздушный удар по иракскому атомному реактору в Оссираке — “с целью предотвратить перспективу появления у Ирака ядерного потенциала”.

Теперь этот прецедент лег в основание стратегической доктрины могущественной сверхдержавы, руки которой развязаны для действий в любой точке мира, где она может не опасаться сколько-нибудь соразмерного противодействия. Страны же делятся, условно говоря, на “вменяемые” и “невменяемые” — или, выражаясь мягче, совершеннолетние и несовершеннолетние; а последним, как известно, оружие в руки лучше не давать.

Безропотное принятие миром таких притязаний будет означать очередной успех “стратегии напряжённости” как уже не раз оправдавшего себя инструмента в борьбе за мировое господство. А потому, думается мне, оценивать любую действующую в мире серьёзную политическую силу — будь то страна, партия или конфессиональная организация — мы вправе с позиции их стремления и способности противостоять именно этой, самой страшной тенденции глобализма. Сегодня Россия, к сожалению, в целом покорно следует за тенденцией. И это при том, что она сама всё стремительнее превращается в микромодель вспарываемой неравенством планеты! Конечно, по крайней мере в том, что касается общественного мнения, здесь во многом ещё сказывается инерция ощущения себя гражданами сверхдержавы, надежно защищенной от каких-либо посягательств на её права. Что, мол, общего может быть между судьбой Ирака, Югославии или Ирана — и России? Между тем даже и для такого эгоистического самоуспокоения оснований остается всё меньше.

Да, конечно, Россия всё ещё обладает крупным военным и научно-техническим потенциалом — остатком советского наследия. Но это именно остаток, и по многим прогнозам, близкий к исчерпанию: такая мысль отчётливо прозвучала на состоявшемся в Совете Федерации 10 ноября “круглом столе”. Пожалуй, резче других высказался бывший глава Росавиакосмоса Юрий Коптев, по мнению которого доставшийся в наследство от СССР ресурс ракет исчерпает себя к 2015 году. Примерно тогда же окончательно прекратят свою деятельность предприятия ОПК, где средний возраст работающих перевалил за 50 лет — и что ждёт страну за этим рубежом?

Пусть даже о датах можно спорить, пусть произойдёт это пятью или даже десятью годами позже — самый вектор движения оспорить невозможно. И то, что Россия по многим параметрам слабеет и даже деградирует, разумеется, не остаётся незамеченным и соответствующим образом учитывается в глобальных проектах ХХI века. Да и сегодня всё более бдительно выверяются формы и содержание её военно-технологического сотрудничества с другими странами, а в случае Бушера речь идёт уже и о подконтрольности исследований в области мирного атома, что затрагивает жизненно важные интересы не только Тегерана, но и Москвы. Странный проект дообогащения урана для иранской АЭС на территории России ставит Иран в положение если не вполне невменяемой, то несовершеннолетней страны, даже в таком, ставшем в развитых странах рутиной деле, как развитие собственной ядерной энергетики1, страны, нуждающейся в опекуне. Россия же, которой препоручается неблаговидная роль подобного опекуна, оказывается в положении столь двусмысленном, что на страницах мировой печати не без оснований высказывается сомнение в российском происхождении этого плана, увидевшего свет после встречи В. Путина и Дж. Буша в Пусане. Во всяком случае, на нас возлагается львиная доля ответственности за дальнейшее развитие событий. А поскольку Иран тоже отнюдь не является бесхитростным агнцем и, естественно, ведёт свою сложную партию и в Ираке, и в отношениях с Вашингтоном, то, возможно, России за свои услуги в должности “капо” придётся заплатить дороже, нежели это представляется сегодня.

В этих обстоятельствах бессмысленно спрашивать, по ком звонит колокол: не выступив принципиально против селекции человечества на “избранных” и “изгоев”, чего, казалось, позволяли ожидать от России и прежде сыгранная ею духовно-историческая роль, и её реальный потенциал, она, не исключено, в перспективе, притом не столь отдалённой, может и сама оказаться нанизанной на “ось зла”.