Олег Дарк - Second Hand

• Название: Second Hand
• Автор: Олег Дарк
• Жанр: Современная проза

---

Олег ДАРК SECOND HAND

Н.Байтову, А.Воркунову, О.Дарку, П.Капкину, Л.Костюкову

События следовали следующим образом. Молодая девушка, невинная и неопытная, как все они в таких случаях говорят, да вдобавок студентка-художница, в соседней столовой познакомилась с приезжим. Она: под мышкой этюдник, неизменная вязаная шапочка и худые ягодицы в джинсах. Вот в них-то, как потом выяснилось, и было все дело. Он: ничего особенного, прыщавый-правда-высокий. Но он был из Прибалтики и говорил с акцентом, что уже само по себе привлекательно.

А он ведь еще и рассказывал: Рига, Таллинн — святые для русского студенчества места. Вильнюс — меньше, в него и ездили реже. Другое дело — Каунас, где все названия магазинов — латинскими буквами, как будто настоящая заграница. Начал издалека, очень обходительно, имея, видно, немалый опыт в подобных делах, что ее с самого начала приятно насторожило. Какие у тебя джинсы да что за фирма — а ей их три дня как родители прислали. Постепенно выяснилось, что первый курс, значит, тоже здесь недавно, а квартиру снимает.

Проглотив пищу, вышли вместе. Съездили на вокзал, в камеру хранения, а у него там в чемодане — эстонские сигареты. Потаскав ее по городу — она к нему жмется, он говорит не останавливаясь — сам свернул к ее дому, потому что запомнил. Млела от внимания. Дует, слякоть, замерзла немного, а он ее спрашивал об этом. Она сказала, что ничего, дом же скоро. У дома замедлила шаги.

А он поднимается с ней на этаж. У двери она сказала, что пора прощаться, она же не может его к себе пригласить. Но я же тут первый день, никого не знаю и пойти мне некуда, взмолился эстонец. Я тебя не могу к себе пригласить, потому что снимаю с подругой, не сдавалась девушка. Он сказал, что ему оттого некуда пойти, что он тут не знает никого, и она его пропустила в дверь. Сонная Катя — уже заперлась, и они ей стучали — выскочила в ночной рубашке, исчезла и вернулась в свитере.

Эстонец стал играть на гитаре и петь по-своему. Моргавшей Кате какие-то даже понравились. А Свете нравились песни все. Сморившись, подруга полезла к себе, и они остались в углу вдвоем. Он ее целовал и обнимал, и она окончательно возбудилась. Рылся в ее новеньких джинсах, но она почти не волновалась, потому что там заветный крючочек, о котором надо знать. Когда, утомившись, он бросил попытки ее расстегнуть, они легли спать.

Тесно в джинсах, неудобно и душно, еще — жарко. Она-то думала, когда он заснет, то переберется к Кате. Но он ее сторожил и всякий раз ловил за руку. Наконец она все-таки, убедившись, что спит, встала осторожненько, с облегчением стянула джинсы и пристроилась к подружке под бочок. Та пошевелилась. Полуспала, полугрезила, а в пять часов (но это — дудки, откуда она могла знать время?) эстонец проснулся. Очень недовольный, видишь ли, и тон переменился. То есть совсем иначе стал разговаривать. Это вы почему там да кто тебе разрешил уйти. Пристал. Ну-ка быстро, ты — сюда. Проснувшаяся Катя послушно перелегла, а он полез к Свете.

Та — сопротивляться да изворачиваться. Катя, видя, что подруге плохо и она не хочет, вцепилась приезжему в волосы. Да он ее сбросил как пушинку, и все, обратно на диван. Комната же узкая, за стеной бабка-хозяйка проснулась, слушает, что у нее в доме происходит. Схватил табуретку и полуопустил со всего размаха на голову. Подумала было, что он ей ее там размозжил, а он подержал на весу, почти коснувшись, проявив немалый опыт в подобных делах, и поставил на место. Не каждый же сможет. После этого та и пошевелиться боялась.

А ты лежи давай, сказал лежащей Свете. Покурил в горсть, сидя на той же табуретке, сволочь, проверяя себя. Убедившись, что все у него нормально и идет своим чередом, потушил о стол и полез обратно. Она — опять отбиваться, боялась громче кричать, только шептала, что в городе много девушек, ты же себе еще найдешь, зачем я тебе, только не трогай меня, пожалуйста, и прочую тошнотворную чушь, которую они без стеснения все повторяют друг за другом. Она-то, оказывается, даже не знала, какой он бывает в такие наши минуты, думала, что он мягкий, влезает, конечно, но мягкий и нежный, а не орудие пытки, только верится с трудом, врет, должно быть, как всегда.

Подхватив одежду, Катя сбежала, а она и не видела. Пожалуйста, хватит, я не могу больше, взмолилась, когда не стало больше никакой возможности. Только ради тебя, согласился наслаждавшийся эстонец. Как выбежала на лестничную площадку, там одевалась, торопясь, что за ней выскочат, на одной ноге и вдевая в брюки. Приостановил в ней движения своей железной трубы, давая передохнуть. А через полминуты опять задвигался, раздирая, выжимая сколько мог удовольствия из последних мгновений, пока не затих отдуваясь сидел потом рядом и курил как ни в чем не бывало у нее, она потом посмотрела, полматраса была в крови.

Боялась, как объяснит маме, когда приедет. А та приехала, увидела, конечно: Ты поосторожнее все-таки в эти периоды — подумав, что от месячных такое может быть. Молча позавтракав, даже погуляли по городу вдвоем, как будто ничего не произошло. Уйти она боялась. Смотрела вокруг другими глазами, вслушиваясь в себя, женщина теперь, а значит все должно быть иначе. Иначе не было, было интересно. В ее училище заходили зачем-то, она там, может быть, с кем-то и разговаривала. Пообещав, что еще к ней придет, наконец оставил ее. Только этого не хватало. Когда вернулась домой, обнаружила Катю собирающей вещи.

А они ведь раньше друг без друга не могли, всюду вместе. Их и воспринимали в паре все. Теперь начнется, почему да отчего. Как она могла, когда мне так плохо? Чтобы не зарыдать, ушла в кухню, прислушиваясь, когда хлопнет дверь. Через месяц, когда они все-таки, не вытерпев, бросились друг другу на шею и ненадолго опять сошлись, хотя прежнего, конечно, уже не было, Катя сказала, что думала, что тебе это все нравится. Так мало меня знать, обижалась Света.

Он появился на следующий день, и на этот раз легла с ним добровольно. Она уже посоветовалась кое с кем, утаив, конечно, обстоятельства. Ей сказали, что в первый раз всегда так, она хотела проверить. Но было опять так же больно-больно. Она в отчаянье даже подумала, что, может быть, с ней не все в порядке. У него спросила, ну почему у меня так больно. А он ей врал неизвестно для чего, что так теперь будет всегда. Отомстить что ли хотел. Она его спросила, почему он с ними тогда так грубо. А он ей сказал, что боялся, что иначе от нее не получит ничего. Продумав всю ночь перед этой второй их встречей, она теперь не сомневалась, что если он и не настоящий бандит, то по крайней мере все равно какой-нибудь криминальный тип. Перекупщик или, может быть, связной. Гонец, вот еще как это у них называется.

Ему просто жить негде и он таким образом каждый раз устраивается. А может, это для него спорт, вроде хобби, чтобы время до отъезда провести. Встав утром, сейчас же влез в ее джинсы. По квартире ходит. Да он же и затеял это все ради них, и на гитаре играл, по-эстонски пел-старался. Она его просила: сними да сними, извела всего. Мне надеть же будет нечего. Не знаю, как это у него получилось с его размерами. Она же очень худенькая. А иначе он ей, может быть, и вернул бы, специально бы пришел и принес. Он же ей говорил как человеку: похожу только день, мне очень в них походить хочется. Задело его за живое. А она: сними. Я же вот ей и штаны оставил. Ничего штаны, модные, ничего не могу сказать. Но зачем мне мужские штаны? Когда Ян ушел, она решила идти в милицию.

Она, конечно, не станет там говорить, как на самом деле. А то будет суд, ей придется все это рассказывать при всех, будут вопросы задавать. Всем все станет известно. Ее станут обсуждать. Да и впустила она его сама, это тоже надо учитывать. Просто скажет, что он ее обокрал. Теперь она не сомневалась, что джинсы он ей сам не вернет, так хоть джинсы. Она думала о том, как будет объяснять маме, когда приедет. А они ее спрашивают, как да как и при каких обстоятельствах, потому что знали. Да ни при каких, вот я вам его описала-знаю-где у него камера хранения, он туда придет и его можно взять, молчала Света.

Ей потом рассказывали, что его действительно там задержали, но отпустили. То ли он заплатил, то ли отговорился, потому что знали, что ее изнасиловали, выспрашивали, оглядывали, прощупывая глазами, смотрели ей в спину, когда выходила. С квартиры съехала. А он туда потом заходил, тоже ей рассказывали, да с какой-то женщиной. Повезло, что еще успела. Бабка, провожая в дверях, оглядывала испытующе в щель, как ты теперь, потому что знала.

Тогда она решила действовать сама. Через однокурсницу из местных, которой, конечно, тоже ничего не рассказывала толком, но и так ведь знала, потому и согласилась легко помочь, договорилась с какими-то ребятами. Они его выследят, хотя бы изметелят, бог с ними с джинсами. За простую кражу никто разборок устраивать же не станет. Она приблизительно представляла, где он бывает. Но ей опять не повезло. Они его покараулили пару раз, он не приходил, зная. Они же ему и сказали, чтоб переждал, залег пока, а сами как будто следят, чтобы не обижать ту их соседку. Ну нет и нет его, что мы будем, может, он уже уехал вообще. Но она-то знала, что он тут, все время где-то ходит.