Ани Сетон - Моя Теодосия

• Название: Моя Теодосия
• Автор: Ани Сетон
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-88590-363-8

В центре романа – история жизни и любви Тео Бэрр – дочери американского политика, вице-президента в кабинете Джефферсона. Тео боготворит отца, нежно привязана к сыну, уважает и ценит мужа, но никак не может привыкнуть к чуждой ей обстановке американского Юга, где ей приходится жить.

---

Он вновь налил Джозефу бренди.

– Тост за мою дочь!

Оба встали и выпили. Джозеф нахмурился, обратившись к прежним мыслям.

– Но я ей не нравлюсь, полковник. Она избегает меня.

– Фи, дорогой мой! Таковы женщины. Вы должны действовать не спеша. Почитайте ей стихи; они любят это. Спойте с ней дуэтом, преподнесите ей цветочки, поглазейте на нее с любовью во взоре, но уважительно. Не напугайте ее.

Джозеф выглядел опустошенным, и Аарон продолжал:

– Поступайте в точности, как я говорю, и вы увидите. Уступайте ей. Извините меня за то, что я скажу, но вы чуть-чуть высокомерны. Женщины любят комплименты и приятные речи.

Джозеф поразмыслил над всеми рекомендациями полковника и, наконец, кивнул:

– Попытаюсь сделать так, как вы советуете.

Аарон похлопал его по плечу. «Жаль, что он так серьезен, – думал он. – Тео должна научиться слегка оживлять его». И все же с высоты своего положения он чувствовал по отношению к своему предполагаемому зятю определенную симпатию, ибо тот должен стать членом семьи Бэрров.

Через несколько дней Тео призналась себе, что м-р Элстон изменился и стал приятнее, чем казался при первом знакомстве, и она умерила свою враждебность. Она начала относиться к нему с холодным достоинством, которое постепенно таяло и уступало место терпимости. Ибо Джозеф, в свою очередь, относился к ней так, будто она была одной из статуэток стеклодувного производства барона Штигеля и могла разбиться от прикосновения. В разговорах они никогда не касались сцены в саду, и память о ней потускнела.

После того, как ему разъяснили, что к чему, Джозеф понял, что сильно влюблен в нее, но его врожденная леность в сочетании с нервозностью мешала ему сделать какие-то попытки к сближению.

Летние дни проходили весело, и Тео привыкла к его постоянному присутствию. Они много катались верхом по песчаным холмам и лесам острова Манхэттен. Джозеф был хорошим наездником и лучше всего чувствовал себя в седле, так как при этом грузность и неуклюжесть были менее заметны.

Он не умел читать стихов или петь с ней дуэтом, но зато он умел слушать, что и делал обычно. Хотя музыка утомляла его, он слушал с отменной деликатностью, наблюдая за округлостью ее пухлых ручек или очаровательной линией подбородка, когда она преодолевала инвенции Баха или еще что-то, называемое ею сонатой молодого немца по фамилии Бетховен.

Натали держалась в стороне. Она поняла ситуацию, и хотя считала молодого плантатора немного угрюмым и довольно скучным, в целом она одобряла план папы Бэрра. Судя по всему, мистер Элстон был самой подходящей партией.

На кухне слуги держали пари насчет свадьбы, а в гостиных Нью-Йорка проявляли немалый интерес к предстоящему браку.

Лишь Теодосия ничего не замечала.

Первого августа Джозеф неожиданно сделал ей предложение. Памятуя о советах Аарона, он попытался склонить Тео прогуляться в какое-нибудь романтическое местечко. Но по молчаливому согласию оба избегали сада, а в вечернее время у него не хватило изобретательности, так что подходящий момент подоспел, когда на небосклоне вовсю сияло полуденное светило, а они только что слезли с лошадей и находились возле конюшни.

Признавшись, что она проголодалась, Тео направилась было к молочной ферме, чтобы выпить стакан холодного молока, когда он удержал ее за руку.

Она удивленно обернулась.

У него было красное от жары и верховой езды лицо. Сбившиеся в пряди темные завитки волос прилипли ко лбу.

– Мисс Бэрр… Тео, мне нужно что-то сказать вам, – выдохнул он.

– А это не подождет до дома? – спросила она, забавляясь.

– Нет! – крикнул он в приступе отчаяния. – Вы должны выслушать меня сейчас.

– Тихо… слуги, – рассмеялась она, уже предчувствуя что-то неладное.

Он провел ее по тропинке за угол молочной фермы, подальше от любопытных глаз мальчика-конюха.

– Теодосия, я очень нежно к вам отношусь; вы не окажете мне честь стать моей женой? – он проговорил это разом, на одном дыхании. Она сдержала готовый вырваться смех, осознавая, что сказанное им прозвучало так, словно он зубрил эту речь в течение нескольких дней, – а ведь так оно и было.

– Вы очень добры, мистер Элстон, и я чрезвычайно благодарна за честь, оказанную мне, – ответила она, – но я не собираюсь выходить замуж. Теперь, – улыбнулась она, переходя на обычный тон, – пойдемте в дом.

Секунду он был в замешательстве.

– Идти в дом?

– Да, я хочу изменить своей привычке. Затем я пошлю Алексиса приготовить вам ромового пунша; он будет прохладным, – добавила она, зная, как он любит эту смесь.

– Но вы мне не ответили. Я хочу жениться на вас.

– Ответила. Я очень высоко ценю оказанную мне честь, но у меня нет намерения выходить замуж.

Он нахмурился.

– Вы прекрасно знаете, что это чушь. Фактически мы обручены. Все относятся к нам именно так. Я не заводил об этом речь, потому что ваш отец сказал, что я должен дать вам время подумать.

Она резко повернулась, глядя на него во все глаза.

– Мой отец! – воскликнула она. – Вы говорили с отцом?

– Конечно. В день моего приезда. Он дал мне разрешение просить вашей руки. Нет, более того, он сказал, что мое сватовство ему весьма приятно.

– Я этому не верю! – Ее голос пылал гневом, и в нем звучал неожиданный испуг.

Сбитый с толку, он потянулся к ее руке. Она вырвала ее и, спотыкаясь, бросилась по тропинке к дому.

Аарон что-то писал в библиотеке, когда она ворвалась к нему. Голова его склонялась над столом. Она не стала ждать, пока он обернется, и, задыхаясь, выпалила:

– Это правда, что ты хочешь, чтобы я вышла за Джозефа Элстона, и что ты ему об этом сказал?

Он промокнул написанную фразу, закрыл портфель, подошел к ней и обхватил ее лицо обеими руками:

– Совершенно верно, – спокойно сказал он. – И, моя дорогая девочка, скажу, почему.

Он объяснил ей причину. Не всю правду, но близко к правде. Используя холодную логику, он одновременно и убеждал ее силой своего голоса, которому трудно было не повиноваться. Он говорил битых два часа, пока она не почувствовала, что потерпела поражение и не может устоять перед его лаской и безжалостной целеустремленностью.

– Но я не люблю его, – стонала она.

– Это ребячество, Тео. Любовь между мужем и женой рождается на почве взаимных интересов, товарищества и детей. Если ты имеешь в виду, что не питаешь страсти по отношению к нему, то я скажу тебе, что это очень хорошо. Страсть – преходящая вещь, фокус природы, и ничего больше.

– Но я не хочу покидать тебя. Я никогда не думала… что ты позволишь мне уйти.

Боль, прозвучавшая в ее голосе, задела его за живое, и все же он упорно продолжал:

– Я не собираюсь расставаться с тобой. Ты будешь приезжать сюда ко мне, а я буду навещать тебя. Ты ведь знаешь, не правда ли, что забота о тебе всегда была моим главным, моим самым важным делом.

Она попыталась улыбнуться:

– Да, я так и думала.

– Конечно, ты знаешь об этом. Ты помнишь о письме, которое я написал тебе прошлой зимой из Олбэни, я говорил, что в тебе все счастье моей жизни; ради чего же еще или ради кого еще я живу?

Она уткнулась лицом ему в плечо.

– И разве ты не убедилась в том, что мне виднее, что для тебя лучше?

Да. Она в этом никогда не сомневалась. И как это было всегда, она, успокоившись, подчинилась его воле.

– О, папа, я знаю, что ты самый лучший и самый мудрый из всех. Конечно, я сделаю так, как ты считаешь правильным, но…

Он улыбнулся ей:

– Никаких «но», мисс Присей. Лучше пойди и осчастливь своего серьезного ухажера. Я вижу, как он с горя прячется за орешником возле молочной фермы.

Теперь, после разговора с отцом, Теодосия обнаружила, что помолвка не такое уж неприятное дело. Дату свадьбы не назначили, так что все это отдалялось в туманное будущее. Ничего не изменилось, кроме того, что теперь она временами называла мистера Элстона «Джозеф» и вынуждена была соглашаться на уважительный поцелуй в щеку или руку.

Под руководством Аарона и по своему собственному разумению Джозеф сводил любовные дела к минимуму. Он чувствовал страсть и определенную привязанность к невесте. Но такая потеря самообладания, какая произошла с ним в день ее рождения, никогда не должна повториться. Конечно, после свадьбы ситуация автоматически изменится, и он с нетерпением ждал этого. Однако как раз теперь он страдал от небольшого приступа лихорадки, которой периодически подвергались все каролинцы, живущие в зоне приливов, и еще Аарон забирал большую часть его энергии.

Ежедневно до самого обеда Джозеф и Аарон закрывались в библиотеке. Аарон не жалел сил, чтобы подготовить своего будущего зятя к новой политической роли. Он посвящал его в сложности продвижения по службе, обучал его одному из своих личных шифров и ослеплял его сугубо драматичной ситуацией, сложившейся в стране. Он, кроме того, одалживал у него деньги, но с таким обаянием и лестью, что Джозеф воспринимал возможность одолжить ему деньги как привилегию. В каких-то делах Джозеф оказался даже более полезен, чем мог надеяться Аарон. Молодой человек проявил неожиданный талант к составлению писем. Его речь была столь же цветиста и пространна в письменном виде, сколь немногословна в разговоре.