Сильвия Бурдон - Праздник любви

• Название: Праздник любви
• Автор: Сильвия Бурдон
• Издательство: Интердайджест
• Жанр: Эротика
• Год: 1993
• ISBN: 5-86595-075-4

Своеобразным манифестом в защиту сексуальной свободы можно считать книгу француженки Сильвии Бурдон «Праздник любви».

---

Теперь я много снимаюсь: «Секс, который говорит», «Сахарная проститутка» и другие, снятые по достаточно инфантильным сценариям, но уже имеющие особый отпечаток изысканности. Продюссеры и постановщики меня знают: некоторые считают меня сексуальной хищницей, фанатичным монстром и меня боятся.

Каждый раз, когда я предаюсь разврату перед камерой, они стыдливо опускают глаза. Я думаю, что когда-нибудь заставлю этих деликатных режиссеров по-другому смотреть на жизнь. Работая под светом юпитеров: я иногда бросаю на них влекущие взгляды, но не знаю, смогут ли они оценить их. Каждый раз, когда режиссер звонит мне, приглашая сниматься в новом фильме, я всегда спрашиваю его, есть ли у него актер, с которым мне было бы интересно заниматься любовью. Подобные вопросы задаю только одна я, ведь только я одна из всех актрис порнокино утверждаю, что люблю жуировать перед камерой. Техническая группа это знает, за это они меня уважают, и у нас превосходные отношения. У меня всегда спокойная совесть. Для оператора основной задачей является хорошо разместить объект в кадре – будь то половые органы, бедра, грудь, – ему все равно. Я люблю профессионализм и недолюбливаю комплексующих молодых постановщиков, под псевдонимом снимающих картины, которые принесут им много денег. И что уж такого стыдного, наконец, в порнокино – ведь это только отражение реальной жизни.

Я заметила, что, если в фильме представлен половой акт типа семейного, мы страстно дышим, стонем от восторга – все это воспринимается как норма. Но если разыгрываются сцены садомазохизма, зоофилии или геронтофилии, люди приходят в ярость. Однажды во время сцены с Яном, моим голландским рабом, ставшим моим постоянным партнером, какой-то старый кот, неоднократно ходивший смотреть меня в кино, ринулся ко мне: «Вы больны, и, если вы не прекратите заниматься этим, я засажу вас в психушку». Этот рогоносец ничего не понял, перепутал садомазохизм с насилием над личностью. Еще один пример человеческой ограниченности и даже расизма. Я знаю шестидесятилетнего актера, Роберта Лержа, который очень элегантно играл в порнокартинах и даже сцены эрекции выходили у него очень благородно. Однако под предлогом того, что это почти старик, многие девушки испытывали к нему отвращение и отказывались сниматься с ним. Я считаю, что у них просто сыр вместо мозгов.

Надо было увидеть и почувствовать атмосферу, которая царила на площадке, когда начали снимать первую французскую порноленту с демонстрацией любовного акта между женщиной и собакой. Я знаю, что отныне в антологии французский кинематографии появятся эссе кинокритиков, застегнутых на все пуговицы, с философским анализом собаки в качестве объекта и некой Бурдон в качестве субъекта. Я была единственной французской актрисой, внесшей реальный вклад в защиту животных, но не за круглым телевизионным столом, а воплощенным на практике нежным отношением к этим добрым существам. Дорогие кинолюбители, пришла пора разрушить лицемерие и ханжество, заключающееся в претензиях на любовь к собакам, но без истинного сродства тел и душ. За этот эпизод мне, правда, заплатили по-королевски, но все равно я провела эту сцену с истинным удовольствием, так как это была одна из моих воплощенных фантасмагорий. И здесь у меня нет конкурентов.

Я знаю некоторых актрис, пардон, комедианток, которые требуют, чтобы все покинули площадку, когда снимается сцена соития с их участием. Также грустно констатировать, что многие режиссеры в этих сценах идут на обман, который становится прибежищем для проходимцев в киноискусстве и отнюдь не свидетельствует об их мастерстве постановщиков. Лично я не могу сказать, что мне когда-либо вставляли палки в колеса. Мне предоставляли почти полную инициативу: режиссеры знают, что я могу делать все и мне не надо имитировать наслаждение, потому что я действительно испытываю его. Операторы хорошо чувствуют, что я бываю на седьмом небе и перед камерой, и перед юпитерами, и перед ассистентами, и под микроскопом. Я никогда не была в роли статиста: каждый раз я воплощаю то, что чувствую и представляю сама собой. Это очень облегчает работу. Сцена, представление – это действительно мое дело. Даже в театре я была в авангарде: почти четыре года я играла роль субретки в Театре Любви на улице Лафонтена в пьесе «Замок разврата». Я не могу утверждать, что диалоги в этой пьесе были на уровне пьес Ануя, а костюмы, как у Леоноры Фини, но все равно это была забавная постановка. В то время в театре еще не занимались любовью на голых досках, и режиссер ужасно боялся, что я чересчур раздвину ноги, представляя таким образом мою Антигону, распростертую перед Креоном. Я видела, что каждый раз, когда я начинала импровизировать, директор театра хватался за голову. И так как я не хотела быть виновницей его инфаркта, то с грустью подавляла свои способности. Потом я совсем порвала с театром: ведь имитация чувств на подмостках сцены не может сравниться с буйством фантазии на сцене реальной жизни.

Я считаю себя честным человеком. Зритель может сам убедиться, что я никогда не обманываю его и думаю, что таким образом я содействую распространению свободы нравов. В этом смысле я всегда была последовательной и страстной сторонницей передовой либеральной демократии.

Я не знаю, совпадает ли это со всеобщей государственной программой, но причудливая коалиция коммунистов и христиан и усиление морализаторских запретов отнюдь не свидетельствуют о распространении свободы.

Надо отдать им должное: они действительно заботятся о теле, и когда я слышу, как папа называет маструбацию смертным грехом, а синдикалист Жорж Сеги мечет громы и молнии против унижающей достоинство порнографии, я вижу, как на горизонте вырисовывается силуэт креста с серпом и молотом, и вижу другую опасность – завтрашнего дня, когда нас может занести сильно влево.

В любом случае порнокино это только этап в моей жизни. Я не особенно расстроюсь, если меня однажды перестанут приглашать сниматься.

А пока Жан-Франсуа Дэви попросил меня сняться в фильме, который задуман им как правдивый репортаж об одном дне моей жизни.

После этого остается только, чтобы я воплотила еще более безумную идею: когда мне исполнится семьдесят лет, рассказала бы о своих сексуальных опытах моим внукам. А в данный момент мне хорошо, я путешествую по всему миру с киногруппой, и меня мало заботит будущее.

СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ – ИМПРОВИЗАЦИЯ

Жерар был большим поклонником нудизма. Вместе с ним мы посещали самые заветные уголки французского нудизма. Остров Левант, Агджа… Нет ничего приятнее, чем предоставить ветру и солнцу изменить свое тело по самым святым законам матери-природы, которые мы отвергли когда-то. Но к этой первобытной радости примешивается чувство раздражения тем, что бедные нудисты загнаны в гетто. У меня никогда не было желания стать нудисткой и влиться в уже сформированные когорты, чтобы встретить там мужчин и женщин, со священным трепетом распространяющихся о Нудизме с большой буквы. Женщины говорят, что прежде они не осмеливались раздеваться полностью, но однажды они поняли, хвала Господу, что это нормально и свято. Лично я не люблю дикого нудизма. Вспоминаю, как однажды утром я ехала в такси и внезапно на мосту Сюлли попросила шофера остановиться. «Видите ли вы то, что вижу я?»– спросила я у шофера. «О да, это эволюция нравов».

На берегу Сены совершенно голые девушки и юноши принимали солнечные ванны: кто-то бренчал на гитаре, кто-то играл на губной гармошке, некоторые целовались. Великолепный спектакль, который никто не прерывал. Я счастлива, что наконец-то начинают срывать пломбу лицемерия, навешенную когда-то иудейско-христианским табу на человеческое тело. Одеваться следует либо тогда, когда этого требует холодная погода, либо когда надо обольщать: я ценю язык моды как средство коммуникации для целей привлечения внимания и с точки зрения эстетики. Так, я обожаю сапоги, блузоны с глубоким вырезом и широкие пояса. Время от времени я ношу длинные черные перчатки, но Жерару не нравится, когда я, не снимая их, начинаю ласкать его член.

Что меня шокирует в некоторых общинах, которые я посещала, так это господствующее там пуританство. Эрекция – явление одно из натуральнейших – вызывает у многих почти инсульт: паника в стаде паршивых овец. Честно говоря, мне кажется, что желание полностью раздеваться бывает только у импотентов.

Чтобы вернуться обратно к природе, надо сначала полюбить кого-нибудь, так как все последующее проистекает из любви, а этого нет на острове Левант. Но если на острове Левант вам захочется заняться любовью на свежем воздухе, вы должны будете забраться в глубь леса или дождаться ночи и уйти подальше по пляжу, убедившись предварительно, что за вами никто не наблюдает. А оргии нудистов возбуждают не больше, чем заседания Совета Безопасности ООН в момент голосования.