Борис Четвериков - Котовский (Книга 1, Человек-легенда)

• Название: Котовский (Книга 1, Человек-легенда)
• Автор: Борис Четвериков
• Жанр: История

---

- Может, монахи какие?

- Не похоже, чтобы монахи. И пулеметов много.

Свернули на Казимировку. Здесь дорога была еще хуже. Ухаб на ухабе. Вскоре показалась деревня. Котовцев встретили ружейным и пулеметным огнем.

Один эскадрон спешился и пошел в атаку. Дело привычное, воевали не первый год. Да и белокрестиков, видать, немного. Однако огонь был жесток. Атакующие откатились. Пошли второй раз, третий. И снова неудачно.

- А ведь и вправду удивительные! Виданное ли дело, чтобы мы по три раза в атаку ходили? Да у них и артиллерии нет, да мы не таких в бегство обращали!

Выкатили орудия, грохнули. Молчат! Стали с флангов щупать пулеметами. Начали наконец злиться: тоже неприступная крепость нашлась, соломенная Казимировка! Решили бросить роту в обход, выгнать их из деревни, на чистом месте покончить канитель привычной конной атакой. Но и тут белокрестики подпустили не сразу.

Ну, тогда бросились конники на "ура", до того-то действовали с прохладцей. И, конечно, вскоре по всему выгону возле Казимировки только фуражки с белыми крестами валялись. Очень рассердились конники.

А белокрестики, как увидели, что конец, сами стали расстреливать себя из винтовок. А не то приставят запаленную гранату к голове - трах, и готово. Осколками многих котовцев переранили.

Часть белокрестиков взяли котовцы в плен и решили тут же расстрелять их за нанесение урона. Поставили к забору. Только что собрался кто-то произнести им краткое напутственное слово, как прискакал на взмыленном коне Котовский с обнаженным клинком:

- Отставить! Уж не у Махно ли н-научились обращению с пленными? Да такого достойного противника надо за урок благодарить! Кто так умеет драться? Т-только русские!

И Котовский протянул огромную ручищу бледному офицеру, стоявшему впереди.

Тот поднял взгляд. И вдруг на его лице появилось удивление:

- Котовский?! Вот это встреча!

- Я же говорил, что мы встретимся. Насколько я помню, в последний раз мы расстались в Одессе, на Итальянской улице. Вы спасли меня в тот раз от патруля и сказали, что завидуете моей вере в народ, в свободу, в справедливость...

- Да, да, я помню все это...

Бойцы ничего не понимали. Чуть не пустили в расход хорошего человека!.. Белокрестики - и уважать! Пленные - и командир пожимает руку!

Но дальше произошли еще более удивительные события.

- Кто старший по чину? - спросил пленных Котовский.

- Я, - выступил вперед Орешников.

- Вот и хорошо. Предлагаю, капитан Орешников, под личную ответственность и ваше честное слово доставить пленных в штаб и явиться с донесением о выполнении задания.

Вскоре Орешников был зачислен в одну пехотную дивизию. Вначале ему казалось, что все относятся к нему с подозрением. Он пристально приглядывался к каждому, и в любом слове ему чудился какой-то намек, что-то касающееся его, обидное и оскорбительное.

Между тем никто и не думал на что-нибудь намекать или чему-нибудь удивляться. Пожалуй, у некоторых бойцов даже было особое почтение к бывшему белому офицеру.

- Рассказывают, в Одессе Котовскому помогал! Значит, не очень-то белый.

- Надо же! Из офицеров, а какой обходительный!

- А что же, по-твоему? Не все же они четвероногие!

Орешников сначала работал в штабе. Делал он все скромно, без лишних разговоров. Даже старый писарь Онищенко проникся к нему расположением, на что уж отличался неуживчивым характером.

Вскоре Орешников отпросился в строй. Ему дали сначала взвод, а потом он стал командовать ротой. И хороший командир из него получился!

- Радуюсь, что мы наконец в одном лагере, Николай Лаврентьевич! сказал однажды Котовский, случайно встретив его. - Вы знаете, у меня всегда было убеждение, что мы шли врозь только по недоразумению. Как вы себя чувствуете? Обжились маленько?

- Откровенно говоря, все еще никак не могу акклиматизироваться, признался Орешников. - Наш брат интеллигенция очень мнительны...

- И щепетильны.

- Да, да, и это есть. И с болезненным самолюбием.

- И с вечным самоанализом. Знаю!

- То мне думается, не слишком ли я подыгрываюсь. То грызут сомнения, что не лучше ли было так и умереть белым, даже в том случае, если это была непростительная ошибка...

- Ничего, это пройдет. Главное, вы запомните, что вы совсем не являетесь редким исключением. Очень много офицеров царской армии с первых же дней революции сражаются в наших рядах. И еще как сражаются! Немало царских генералов, и, заметьте, талантливых, в Реввоенсовете, в академиях. Они обучают новые кадры, разрабатывают стратегические планы... Ведь не одни же на свете Деникины да колчаки? Есть и генерал Александров, и генерал Николаев, гнавшие Юденича. А Шапошников? А Егоров?

Несмотря на то что жила дивизия самым обыкновенным образом, строго, деловито, по-военному, Николаю Орешникову все казалось необычным, все вызывало острый интерес.

"Вот они какие, красные, - думал он постоянно. - Вот они какие, большевики!"

Совершенно особое впечатление произвел на Орешникова "Интернационал". Он присутствовал на митинге-концерте. Лектор ему не понравился, концерт был посредственный. Но вот по предложению председательствующего был исполнен гимн... Орешникова поразил даже не самый мотив, не слова, а выражение лиц исполнявших гимн. Пели все присутствующие, весь зал, причем все встали, и была в этом пении суровая торжественность и, как казалось Орешникову, что-то религиозное, восторженное.

Общее настроение увлекло его, и он сам незаметно стал подтягивать:

Добьемся мы освобожденья

Своею собственной рукой!..

Он весь день находился под впечатлением этого пения.

Когда дивизия участвовала в ликвидации бандитских шаек и Орешникову пришлось на деле столкнуться с возмутительными фактами, самому увидеть жестокость, дикость бандитов, самому снимать с виселиц пойманных бандитами комсомольцев, председателей сельсоветов, сельских активистов, когда самому Орешникову пришлось и вылавливать этих разбойников и даже выдержать несколько настоящих сражений с ними, - Орешников утратил чувство настороженности.

И когда в числе других он был награжден орденом, он уже с полным достоинством и удовлетворением принял эту награду.

Его от души поздравляли.

- Служу трудовому народу! - отчетливо и громко произнес он.

7

Начинали сеять хлеб на полях. Котовский настоятельно требовал, чтобы Красная Армия помогала трудовому крестьянству.

- Мы должны и подводу дать бедняку, у которого бандиты лошадь угнали, и сами встать рядом с ним, поработать. Нужно, чтобы народ полюбил красноармейца, чтобы понял, что красноармеец - его друг и защитник.

Однако в посевной кампании котовцы не успели принять участия. Перед ними была поставлена новая трудная задача: ехать в Тамбовщину для борьбы с кулацкими бандами Антонова. Бригаду Котовского посылали на этот участок по рекомендации Фрунзе.

- Если ему поручить - значит, дело будет сделано. У него на врагов революции тяжелая рука! - говорил Фрунзе, выдвигая эту кандидатуру.

И вот уже отпечатаны на машинке строки приказа: "24 апреля начать отправку в Тамбовщину бывшей Отдельной кавбригады, выделив ее из состава Семнадцатой дивизии".

Поданы вагоны. Отдельная бригада размещает коней. Некоторые кони спокойно занимают свои места в новом стойле на колесах. Другие встают на дыбы, отбиваются, шарахаются от железнодорожного состава... Хохот... окрики... ржание... топот копыт...

Котовский сам наблюдает за погрузкой. Новый командир Семнадцатой дивизии, прощаясь, благодарит Котовского:

- Под вашим руководством, как начальника дивизии, все части получили единую спайку...

- Не сюда, не сюда! - кричит Котовский, поглядывая на платформу. - В следующий вагон заводите!

Свисток паровоза. Тронулся последний эшелон. Замелькали поля.

Эх, миленький, усатенький,

В рубашке полосатенькой,

Шапочка с наборчиком,

Гармошка с колокольчиком!

Заливается песня, переборы двухрядки такие, что хватает от разъезда до разъезда. Каждая теплушка поет. В каждой своя песня и свой припев:

...Шел отряд у берега,

Шел издалека,

Шел под Красным знаменем

Командир полка...

...Смело мы в бой пойдем

За власть Советов!..

Зеленеют озими. Садят картошку на огородах. Летят, спешат облака, а всё отстают от поезда.

Штабной вагон такой же, как и все остальные, только стол посредине. Котовский и комиссар Борисов перечитывают приказ командования, обсуждают задачи, знакомятся с обстановкой и районом мятежников.

- Воспользовались, негодяи, что войска переброшены на фронт! говорил, хмурясь, Котовский. - Смотри, как разгулялись!

- Да, - разглядывал карту Тамбовской губернии комиссар, - Тамбовский, Кирсановский, Борисоглебский уезды захвачены антоновцами.

- Что это за газета?

- "Известия" Тамбовского губисполкома. Пишут, что бандиты расхищают имущество кооперативов и коммун... убивают семьи красноармейцев... Пленным красноармейцам сдирают кожу на руках - делают "перчатки", вырезают полосы на теле - "ремни"...