Данте Алигьери - Божественная комедия (илл. Доре)

• Название: Божественная комедия (илл. Доре)
• Автор: Данте Алигьери
• Жанр: Европейская старинная литература
• Год: 1892

«Комедия», ставшая для потомков «божественной книгой» — одно из величайших художественных произведений, какие знает мир. Это энциклопедия знаний «моральных, естественных, философских, богословских», грандиозный синтез феодально-католического мировоззрения и столь же грандиозного прозрения развертывающейся в то время новой культуры. Огромный поэтический гений автора поставил комедию над эпохой, сделал ее достоянием веков.

---

Божественная комедия

Dante Alighieri1265 — 1321

Ад

Песнь первая

Лес — Холм спасения — Три зверя — Вергилий

1

Земную жизнь пройдя до половины,*
Я очутился в сумрачном лесу,
Утратив правый путь во тьме долины.

4

Каков он был, о, как произнесу,
Тот дикий лес, дремучий и грозящий,
Чей давний ужас в памяти несу!

7

Так горек он, что смерть едва ль не слаще.
Но, благо в нем обретши навсегда,
Скажу про все, что видел в этой чаще.

10

Не помню сам, как я вошел туда,
Настолько сон меня опутал ложью,
Когда я сбился с верного следа.

13

Но к холмному приблизившись подножью,*
Которым замыкался этот дол,
Мне сжавший сердце ужасом и дрожью,

16

Я увидал, едва глаза возвел,
Что свет планеты,* всюду путеводной,
Уже на плечи горные сошел.

19

Тогда вздохнула более свободной
И долгий страх превозмогла душа,
Измученная ночью безысходной.

22

И словно тот, кто, тяжело дыша,
На берег выйдя из пучины пенной,
Глядит назад, где волны бьют, страша,

25

Так и мой дух, бегущий и смятенный,
Вспять обернулся, озирая путь,
Всех уводящий к смерти предреченной.

28

Когда я телу дал передохнуть,
Я вверх пошел, и мне была опора
В стопе, давившей на земную грудь.

31

И вот, внизу крутого косогора,
Проворная и вьющаяся рысь,
Вся в ярких пятнах пестрого узора.

34

Она, кружа, мне преграждала высь,
И я не раз на крутизне опасной
Возвратным следом помышлял спастись.

37

Был ранний час, и солнце в тверди ясной
Сопровождали те же звезды вновь,*
Что в первый раз, когда их сонм прекрасный

40

Божественная двинула Любовь.
Доверясь часу и поре счастливой,
Уже не так сжималась в сердце кровь

43

При виде зверя с шерстью прихотливой;
Но, ужасом опять его стесня,
Навстречу вышел лев с подъятой гривой.

46

Он наступал как будто на меня,
От голода рыча освирепело
И самый воздух страхом цепеня.

49

И с ним волчица, чье худое тело,
Казалось, все алчбы в себе несет;
Немало душ из-за нее скорбело.

52

Меня сковал такой тяжелый гнет,
Перед ее стремящим ужас взглядом,
Что я утратил чаянье высот.

55

И как скупец, копивший клад за кладом,
Когда приблизится пора утрат,
Скорбит и плачет по былым отрадам,

58

Так был и я смятением объят,
За шагом шаг волчицей неуемной
Туда теснимый, где лучи молчат.*

61

Пока к долине я свергался темной,
Какой-то муж* явился предо мной,
От долгого безмолвья словно томный.

64

Его узрев среди пустыни той:
«Спаси, — воззвал я голосом унылым, —
Будь призрак ты, будь человек живой!»

67

Он отвечал: «Не человек; я был им;
Я от ломбардцев низвожу мой род,
И Мантуя* была их краем милым.

70

Рожден sub Julio,* хоть в поздний год,
Я в Риме жил под Августовой сенью,*
Когда еще кумиры чтил народ.

73

Я был поэт и вверил песнопенью,
Как сын Анхиза* отплыл на закат
От гордой Трои, преданной сожженью.

76

Но что же к муке ты спешишь назад?
Что не восходишь к выси озаренной,
Началу и причине всех отрад?»

79

«Так ты Вергилий, ты родник бездонный,
Откуда песни миру потекли? —
Ответил я, склоняя лик смущенный. —

82

О честь и светоч всех певцов земли,
Уважь любовь и труд неутомимый,
Что в свиток твой мне вникнуть помогли!

85

Ты мой учитель, мой пример любимый;
Лишь ты один в наследье мне вручил
Прекрасный слог, везде превозносимый.

88

Смотри, как этот зверь меня стеснил!
О вещий муж, приди мне на подмогу,
Я трепещу до сокровенных жил!»

91

«Ты должен выбрать новую дорогу,* —
Он отвечал мне, увидав мой страх, —
И к дикому не возвращаться логу;

94

Волчица, от которой ты в слезах,
Всех восходящих гонит, утесняя,
И убивает на своих путях;

97

Она такая лютая и злая,
Что ненасытно будет голодна,
Вслед за едой еще сильней алкая.

100

Со всяческою тварью случена,
Она премногих соблазнит, но славный
Нагрянет Пес.* и кончится она.

103

Не прах земной и не металл двусплавный,*
А честь, любовь и мудрость он вкусит,
Меж войлоком и войлоком* державный.

106

Италии он будет верный щит,
Той, для которой умерла Камилла,
И Эвриал, и Турн, и Нис убит.*

109

Свой бег волчица где бы ни стремила,
Ее, нагнав, он заточит в Аду,
Откуда зависть хищницу взманила.

112

И я тебе скажу в свою чреду:
Иди за мной, и в вечные селенья
Из этих мест тебя я приведу,

115

И ты услышишь вопли исступленья
И древних духов, бедствующих там,
О новой смерти тщетные моленья;*

118

Потом увидишь тех, кто чужд скорбям
Среди огня, в надежде приобщиться
Когда-нибудь к блаженным племенам.

121

Но если выше ты захочешь взвиться,
Тебя душа достойнейшая* ждет:
С ней ты пойдешь, а мы должны проститься;

124

Царь горних высей, возбраняя вход
В свой город мне, врагу его устава,
Тех не впускает, кто со мной идет.

127

Он всюду царь, но там его держава;
Там град его, и там его престол;
Блажен, кому открыта эта слава!»

130

«О мой поэт, — ему я речь повел, —
Молю Творцом, чьей правды ты не ведал:
Чтоб я от зла и гибели ушел,

133

Яви мне путь, о коем ты поведал,
Дай врат Петровых* мне увидеть свет
И тех, кто душу вечной муке предал».

136

Он двинулся, и я ему вослед.

Песнь вторая

Сомнения Данте — Ответ Вергилия

1

День уходил, и неба воздух темный
Земные твари уводил ко сну
От их трудов; лишь я один, бездомный,

4

Приготовлялся выдержать войну
И с тягостным путем, и с состраданьем,
Которую неложно вспомяну.

7

О Музы, к вам я обращусь с воззваньем!
О благородный разум, гений свой
Запечатлей моим повествованьем!

10

Я начал так: «Поэт, вожатый мой,
Достаточно ли мощный я свершитель,
Чтобы меня на подвиг звать такой?

13

Ты говоришь, что Сильвиев родитель,*
Еще плотских не отрешась оков,
Сходил живым в бессмертную обитель.

16

Но если поборатель всех грехов
К нему был благ, то, рассудив о славе
Его судеб, и кто он, и каков,

19

Его почесть достойным всякий вправе:
Он, избран в небе света и добра,
Стал предком Риму и его державе,

22

А тот и та, когда пришла пора,
Святой престол воздвигли в мире этом
Преемнику верховного Петра.

25

Он на своем пути, тобой воспетом,*
Был вдохновлен свершить победный труд,
И папский посох ныне правит светом.

28

Там, вслед за ним. Избранный был Сосуд,*
Дабы другие укрепились в вере,
Которою к спасению идут.

31

А я? На чьем я оснуюсь примере?
Я не апостол Павел, не Эней,
Я не достоин ни в малейшей мере.

34

И если я сойду в страну теней,
Боюсь, безумен буду я, не боле.
Ты мудр; ты видишь это все ясней».

37

И словно тот, кто, чужд недавней воле
И, передумав в тайной глубине,
Бросает то, что замышлял дотоле,

40

Таков был я на темной крутизне,
И мысль, меня прельстившую сначала,
Я, поразмыслив, истребил во мне.

43

«Когда правдиво речь твоя звучала,
Ты дал смутиться духу своему, —
Возвышенная тень мне отвечала. —

46

Нельзя, чтоб страх повелевал уму;
Иначе мы отходим от свершений,
Как зверь, когда мерещится ему.

49

Чтоб разрешить тебя от опасений,
Скажу тебе, как я узнал о том,
Что ты моих достоин сожалений.

52

Из сонма тех, кто меж добром и злом,*
Я женщиной был призван столь прекрасной,
Что обязался ей служить во всем.

55

Был взор ее звезде подобен ясной;
Ее рассказ струился не спеша,
Как ангельские речи, сладкогласный:

58

О, мантуанца чистая душа,
Чья слава целый мир объемлет кругом
И не исчезнет, вечно в нем дыша,

61

Мой друг, который счастью не был другом,
В пустыне горной верный путь обресть
Отчаялся и оттеснен испугом.

64

Такую в небе слышала я весть;
Боюсь, не поздно ль я помочь готова,
И бедствия он мог не перенесть.

67

Иди к нему и, красотою слова
И всем, чем только можно, пособя,
Спаси его, и я утешусь снова.

70

Я Беатриче,* та, кто шлет тебя;
Меня сюда из милого мне края*
Свела любовь; я говорю любя.

73

Тебя не раз, хваля и величая,
Пред господом мой голос назовет.
Я начал так, умолкшей отвечая:

76

«Единственная ты, кем смертный род
Возвышенней, чем всякое творенье,
Вмещаемое в малый небосвод,*

79

Тебе служить — такое утешенье,
Что я, свершив, заслуги не приму;
Мне нужно лишь узнать твое веленье.

82

Но как без страха сходишь ты во тьму
Земного недра, алча вновь подняться
К высокому простору твоему?»

85

«Когда ты хочешь в точности дознаться,
Тебе скажу я, — был ее ответ, —
Зачем сюда не страшно мне спускаться.

88

Бояться должно лишь того, в чем вред
Для ближнего таится сокровенный;
Иного, что страшило бы, и нет.

91

Меня такою создал царь вселенной,
Что вашей мукой я не смущена
И в это пламя нисхожу нетленной.

94

Есть в небе благодатная жена;*
Скорбя о том, кто страждет так сурово,
Судью* склонила к милости она.

97

Потом к Лючии* обратила слово
И молвила: — Твой верный — в путах зла,
Пошли ему пособника благого. —

100

Лючия, враг жестоких, подошла
Ко мне, сидевшей с древнею Рахилью,
Сказать: — Господня чистая хвала,

103

О Беатриче, помоги усилью
Того, который из любви к тебе
Возвысился над повседневной былью.

106

Или не внемлешь ты его мольбе?
Не видишь, как поток, грознее моря,
Уносит изнемогшего в борьбе? —

109

Никто поспешней не бежал от горя
И не стремился к радости быстрей,
Чем я, такому слову сердцем вторя,

112

Сошла сюда с блаженных ступеней,
Твоей вверяясь речи достохвальной,
Дарящей честь тебе и внявшим ей».

115

Так молвила, и взор ее печальный,
Вверх обратясь, сквозь слезы мне светил
И торопил меня к дороге дальней.

118

Покорный ей, к тебе я поспешил;
От зверя спас тебя, когда к вершине
Короткий путь тебе он преградил.

121

Так что ж? Зачем, зачем ты медлишь ныне?
Зачем постыдной робостью смущен?
Зачем не светел смелою гордыней, —

124

Когда у трех благословенных жен
Ты в небесах обрел слова защиты
И дивный путь тебе предвозвещен?»

127

Как дольный цвет, сомкнутый и побитый
Ночным морозом, — чуть блеснет заря,
Возносится на стебле, весь раскрытый,

130

Так я воспрянул, мужеством горя;
Решимостью был в сердце страх раздавлен.
И я ответил, смело говоря:

133

«О, милостива та, кем я избавлен!
И ты сколь благ, не пожелавший ждать,
Ее правдивой повестью наставлен!

136

Я так был рад словам твоим внимать
И так стремлюсь продолжить путь начатый,
Что прежней воли полон я опять.

139

Иди, одним желаньем мы объяты:
Ты мой учитель, вождь и господин!»
Так молвил я; и двинулся вожатый,

142

И я за ним среди глухих стремнин.

Песнь третья