В Барышников - Вступление Финляндии во вторую мировую войну 1940-1941 гг.

• Название: Вступление Финляндии во вторую мировую войну 1940-1941 гг.
• Автор: В Барышников
• Издательство: Издательство СПбГУ
• Жанр: Политика
• Год: 2003
• ISBN: 5-288-02845-1

В монографии рассматриваются ранее не исследовавшиеся российскими историками события, связанные со вступлением Финляндии во вторую мировую войну на стороне Германии. Скрытая подготовка к этому в 1940–1941 гг. раскрывается на основе финских, немецких и российских архивов, а также других источников. В книге прослеживаются этапы сближения в военном, экономическом и политическом отношениях Финляндии и Германии накануне Великой Отечественной войны. Особо исследуются перемены в позиции СССР по отношению к Финляндии в предвоенный период.

Для историков и всех интересующихся историей Финляндии и второй мировой войны.

---

Развивая эту аллегорию и превращаясь в одного из ярких представителей «национальной школы историков», А. Корхонен в конце 50-х годов издал еще одну работу — «Пять лет войны».[136] Книга имела солидный объем, но носила весьма популярный характер и была рассчитана, судя по всему, на широкий круг читателей. Существенным в ней представляется то, что, подводя итоги, касавшиеся участия Финляндии во второй мировой войне, автор воспроизводил знакомую уже мысль Блюхера: Финляндия «все же оказалась во власти мощного течения… и судьба страны стала связанной этим общим движением».[137] Делал это Корхонен явно с целью полностью оправдать финляндское руководство, вовлекшее страну в войну.

Так, концепция Корхонена, являясь по существу единственной объясняющей причины участия Финляндии во второй мировой войне, заняла господствующее положение в финской историографии. Более того, ее стали придерживаться и зарубежные авторы. Еще в 1952 г. Берт Р. В. Хейдман в Мичиганском университете США подготовил диссертацию, в которой рассматривалось участие Финляндии во второй мировой войне. Эта работа сразу же привлекла внимание в Финляндии (ее рукопись затем была даже микрофильмирована для Национального архива Финляндии). А. Корхонен, оценивая эту работу, заметил, что автор «стремился понять положение Финляндии между двумя великими державами и вытекающие из него трудности финляндского политического руководства».[138]

Появилась в 1957 г. работа и другого американского историка профессора Чарлза Леонарда Лундина.[139] В ней, однако, взгляды А. Корхонена он подверг суровой критике. Прежде всего Лундин отметил, что у Корхонена «нет иных взглядов, кроме только тех, из которых следует его искренняя слепая вера в те суждения, которые были характерны для официальных лиц в Финляндии в период войны».[140] Так, не имея даже представления о том, кто был Арви Корхонен и чем он в годы войны занимался, Лундин четко определил направленность его исторических исследований. Более того, американский профессор раскрыл и всю сущность тех схем, которые Корхонен предлагал своим читателям.

«В целом эти взгляды, — писал Лундин, — могут быть охарактеризованы, как определенная попытка создать образ исключительно умелой оборонительной внешней и внутренней политики финского правительства до и в период вооруженной борьбы с Россией».[141]

На имевшемся в его распоряжении историческом материале Лундин предпринял попытку показать, что позиция А. Корхонена совершенно не выдерживает критики. Он пишет: «Политические лидеры маленьких государств, таких, как Финляндия, находящихся в ошеломляющей близости от жизненных центров больших стран, таких, как Россия, должны быть особенно дальновидными. С одной стороны, очевидно, они должны быть готовы к защите своей страны от вторжения более мощного государства. С другой стороны, им следует учитывать тот факт, что их страна будет всегда жить рядом с этим превосходящим по силе соседом и что такой сосед, как Россия, имеет право чувствовать себя в безопасности».[142]

Заметим, что Лундин отнюдь не стремился выразить свои симпатии к руководству СССР. Показательно, что он в своей книге определял советскую политику в отношении Финляндии в 1940–1941 гг., как крайне «упрямую, подозрительную и близорукую».[143] Говоря о допущенных просчетах Москвы в тот период Лундин считал, что советское руководство «изолировало Финляндию от сотрудничества с демократическими и миролюбивыми странами» и тем самым направило Финляндию «по течению в опасные воды».[144]

Указывая на эти ошибки, Лундин обратил внимание на «возможно более важное», что наблюдалось в Финляндии: «быстрый дрейф общественного мнения и официальной политики к дружбе и сотрудничеству с Германией». При этом он задавал вопрос: «В какой мере финская политика несет ответственность за вовлечение страны в большой крестовый поход Гитлера на Восток?». Отвечая на него Лундин прибегнул прежде всего к чисто логическому методу опровержения одного из главных тезисов финской пропаганды — об «агрессии» СССР против Финляндии в июне 1941 г. Обращаясь к читателю, он рассуждал так: «Зачем русским, если они не потеряли окончательно разум, без причины открывать для себя дополнительный и такой сложный фронт в условиях начавшегося военного вторжения в их страну непобедимой военной машины Гитлера?». Затем он назвал причины предпринятых действий с советской стороны. Они были вызваны, пишет он, присутствием в Финляндии «сильных немецких формирований, способных нанести удар по советской территории», и, кроме того, учитывались «реальная возможность совместного с финскими войсками наступления, а также преобладавшие настроения в обществе и господствующая официальная позиция Финляндии осуществлять сотрудничество с Германией». В действительности, продолжает Лундин, СССР не создавал новой военной ситуации на границах с Финляндией. В Хельсинки же сами сознательно шли на подготовку к новой войне против Советского Союза, решив принять участие в немецкой агрессии. Он, в частности, подчеркнул, что в 1940–1941 гг. «для политических и военных лидеров Финляндии было самым сложным делом прикрыть свое приготовление к войне-реваншу и, как мы убедимся, к завоевательной войне».[145]

Естественно, что появление книги Лундина если не опрокидывало ряд идеализированных представлений о финской внешней политике 1940–1941 гг., то, по крайней мере, заставляло задуматься о необходимости более критического подхода к оценке событий этого периода. К тому же, спустя год после ее издания в США, она уже вышла в Швеции, а в 1960 г. ее опубликовали и на финском языке. Было очевидно, что к восприятию ее содержания в Финляндии еще не были готовы, и в печати высказывались опасения, что такая книга может «вызвать замешательство» в учебных заведениях и «породить подозрительность» среди отдельных слоев населения.[146] Корхонен же открыто выразил негативное отношение к работе Лундина, считая, что она «не может дать ничего иного, кроме как выполнить пропагандистские цели».[147]

Но вслед за Ч. Л. Лундиным об участии Финляндии во второй мировой войне стали писать за рубежом и другие. В 1960 г. в США вышло исследование доктора Андрю Швартца, которое было посвящено американо-финляндским отно-шениям в период второй мировой воины.[148] В специальной главе, касающейся событий 1940–1941 гг., Швартц, рассматривая отношения между США и Финляндией, затронул одновременно ее связи с Германией и СССР. Здесь, в отличие от книги Лундина, автор сосредоточил внимание на изложении фактического материала. Он также присоединился к выводу Лундина, отметив, что нападение на СССР произошло именно с финской стороны.[149]

Вместе с тем, затрагивая вопрос относительно решения Финляндии примкнуть к фашистскому блоку, Швартц считал, что «точное развитие немецко-финских отношений остается невыясненным». По его словам, лишь существование финско-германского соглашения о транзите можно рассматривать «как свидетельство этого сотрудничества».[150] В данном случае необходимо заметить, что работы как Ч. Лундина, так и А. Швартца опирались на весьма ограниченное число источников, представлявших собой лишь малую часть опубликованных документов и мемуарной литературы. Это обстоятельство делало появившиеся в то время работы достаточно уязвимыми для критики. Тем не менее главные выводы, которые сделал прежде всего Ч. Лундин, до сих пор сохранили свое значение.

Уже в 90-е годы известный финский историк М. Туртола отмечал, что «реально в Финляндии история стала национальным самосознанием, превратившись в национальную ценность, она оказалась самоотчетом нации».[151] Учитывая сказанное, следует иметь в виду, что именно на рубеже 1950-1960-х годов в Финляндии приступили к более аргументированному анализу событий 1940–1941 гг. От этого процесса не остался в стороне и А. Корхонен. Он приступил к подготовке новой своей работы, где в завершенном виде должна была быть представлена его основная концепция и дан соответствующий бой «новаторам», прежде всего, конечно, Лундину. Готовившаяся к изданию книга становилась главной работой для Корхонена и имела весьма притягательное название «План Барбаросса и Финляндия. Рождение войны-продолжения».[152] Из самого ее заглавия можно было уже заключить, что в центре внимания автора находились финско-германские отношения в 1940–1941 гг., а также основной вопрос — об участии Финляндии в планировавшемся «восточном походе» рейха.

Уже содержание нового произведения Корхонена свидетельствовало, что даже ему пришлось пересмотреть некоторые свои прежние представления, что нашло отражение в книге «Финляндия и вторая мировая война». Он, уже самокритично, указал, что излагавшийся в ней материал «следует считать устаревшим представлением, поскольку в процессе исследования, после ее опубликования были введены в оборот новые обширные группы источников».[153] Однако такие же недостатки автор усматривал и в работе Ч. Лундина, который тоже «не использовал все появившиеся источники».[154]