Эдуард Багрицкий - Стихотворения и поэмы

• Название: Стихотворения и поэмы
• Автор: Эдуард Багрицкий
• Жанр: Поэзия

Составление, предисловие, примечания, подготовка текстов С. А. Коваленко

Тексты печатаются по изданию: Багрицкий Э. Стихотворения и поэмы. 2-е изд. Л.: Сов. писатель. Ленингр. отд-ние, 1964. (Б-ка поэта. Большая серия).

Стихотворения, не вошедшие в однотомник, даются по газетным и журнальным публикациям.

---

Багрицкий Георгиевич Эдуард Стихотворения и поэмы

Эдуард Багрицкий (1895–1934) — поэт романтического подвига. Первые его стихотворения появились в дореволюционных одесских альманахах. Героика революции и гражданской войны, социалистических преобразовании, энтузиазм первых пятилеток окрасили поэзию Багрицкого в яркие, подчас трагические тона. От книжной романтики поэт пришел к прославлению романтики мира, обновленного революцией. Через увлечение свободолюбивой поэзией Багрицкого проходит каждое новое поколение читателей. Лучшие его произведения стали советской поэтической классикой.

Содержание

Стихотворения

— Суворов

— О кобольде

— Нарушение гармонии

— Гимн Маяковскому

— Дерибасовская ночью (весна)

— О любителе соловьев

— Враг

— Креолка

— Пристань

— В пути («Уже двенадцать дней не видно берегов…»)

— Конец Летучего Голландца

— Газелла («В твоем алькове спят мечты…»)

— Рудокоп

— Славяне

— Осень («Литавры лебедей замолкли вдалеке…»)

— Полководец

— «О Полдень, ты идешь в мучительной тоске…»

— «О кофе сладостный и ты, миндаль сухой!..»

— «Я отыскал сокровища на дне…»

— «Движением несмелым…»

— «Заботливый ключарь угрюмой старины…»

— Осень («Я целый день шатаюсь по дорогам…»)

— Осенняя ловля

— Птицелов

— Тиль Уленшпигель («Весенним утром кухонные двери…»)

— Кошки

— «Я сладко изнемог от тишины и снов…»

— Баллада о нежной даме

— Рассыпанной цепью

— «Здесь гулок шаг. В пакгаузах пустых…»

— Путнику

— Чертовы куклы

— Освобождение (Отрывки из поэмы)

— Урожай

— «Потемкин»

— Россия

— Александру Блоку

— 51

— Москва

— Театр

— Ленинград

— «Великий немой»

— Октябрь («Неведомо о чем кричали ночью…»)

— Украина

— «IV»

— Песня о Джо

— Большевики (Отрывки из поэмы)

— Тиль Уленшпигель. Монолог («Отец мой умер на костре, а мать…»)

— Тиль Уленшпигель. Монолог («Я слишком слаб, чтоб латы боевые…»)

— Голуби

— Песня моряков («Если на берег песчаный…»)

— Моряки («Только ветер да звонкая пена…»)

— Пушкин («Когда в крылатке, смуглый и кудлатый…»)

— Одесса («Клыкастый месяц вылез на востоке…»)

— Красная Армия

— Февраль («Темною волей судьбины…»)

— Коммунары

— Баллада о Виттингтоне

— Песня о Черном Джеке

— 1 Мая

— Юнга

— Предупреждение

— Рыбачьи песни

— Рыбаки («Если нам в лица ветер подул…»)

— В пути («Мало мы песен узнали…»)

— Саксонские ткачи (Песня)

— К огню вселенскому

— Памятник Гарибальди

— Фронт

— Осень («По жнитвам, по дачам, по берегам…»)

— Труд

— Смерть

— СССР

— О Пушкине («…И Пушкин падает в голубоватый…»)

— Скумбрия

— Бастилия

— Слово — в бой (На смерть т. Малиновского)

— Порт (Летний день)

— Возвращение

— Арбуз

— Осень («Осень морская приносит нам…»)

— Кинбурнская коса

— У моря

— Детство

— Моряки («Ветер качает нас вверх и вниз…»)

— Охота на чаек

— Рыбаки («Восточные ветры, дожди и шквал…»)

— Одесса («Над низкой водою пустые пески…»)

— АМССР

— За границу

— Январь

— Ленин с нами

— Укразия

— Стихи о соловье и поэте

— Алдан

— «Взывает в рупор режиссер…»

— Стихи о поэте и романтике

— Завоеватели дорог

— Февраль («Гудела земля от мороза и вьюг…»)

— Лена

— Иная жизнь

— Ночь («Уже окончился день — и ночь…»)

— «От черного хлеба и верной жены…»

— Контрабандисты

— Бессонница

— Разговор с комсомольцем Н. Дементьевым

— Папиросный коробок

— Весна

— Трясина

— Можайское шоссе («По этому шоссе на восток он шел…»)

— Можайское шоссе (Автобус) («В тучу, в гулкие потемки…»)

— Новые витязи

— Cyprinus carpio

— Исследователь

— ТВС

— Всеволоду

— Стихи о себе

— Соболиный след

— Вмешательство поэта

— Происхождение

— «Итак — бумаге терпеть невмочь…»

— Весна, ветеринар и я

— Звезда мордвина

— Разговор с сыном

— Медведь

Поэмы

— Сказание о море, матросах и Летучем Голландце

— Трактир

— Дума про Опанаса

— Последняя ночь

— Человек предместья

— Смерть пионерки

— Февраль

Песни

— К либретто оперы «Дума про Опанаса» и к радио-композиции «Тарас Шевченко»

Примечания

— Стихотворения

— Поэмы

— Песни

Эдуард Багрицкий

Обновившая мир Октябрьская революция призвала, как сказал бы Пушкин, «к священной жертве Аполлона» целый отряд молодых поэтов-романтиков — ярких, талантливых, не похожих друг на друга, но объединенных романтическим мироощущением. Николай Тихонов, Эдуард Багрицкий, Владимир Луговской, Михаил Голодный, Михаил Светлов. Из них наиболее «яростным» и наиболее «традиционным» был Эдуард Багрицкий. Напряженный драматизм сопутствует его поэзии в сложном и противоречивом пути развития от книжной романтики к романтике новой жизни. Революция, солдатом которой называл себя Багрицкий, стала для него датой подлинного поэтического (рождения, началом своего пути в русской поэзии. С 1914 по 1917 год им написано немало звучных стихав, не отличавшихся поэтической новизной, зато впечатлявших яркой образностью, цветистой экзотикой. Стихи эти приводили в восторг одесскую литературную молодежь и печатались в роскошных альманахах квадратного формата, на глянцевой бумаге, с вычурными названиями «Шелковые фонари», «Серебряные трубы», «Авто в облаках», «Седьмое покрывало», на деньги богатого молодого человека, сына банкира, дилетанта и мецената. Тиражи были минимальны, книги издавались для избранных и давно стали библиографической редкостью. Под псевдонимами Багрицкий и Нина Воскресенская выступал юноша атлетического сложения, со шрамом на щеке и без одного переднего зуба, что, однако, не портило его артистичного чтения, а лишь придавало, как свидетельствуют современники, особый шик. В одесских парках с эстрады и в литературных домах он с пафосом и мастерски читал стихи свои и чужие, казалось, что он знал наизусть всю поэзию. Стихи юноши Багрицкого, демонстрируя поэтическую культуру и свободное владение версификацией, порой тем не менее напоминали талантливую имитацию.

Нам с башен рыдали церковные звоны,
Для нас поднимали узорчатый флаг,
А мы заряжали, смеясь, мушкетоны
И воздух чертили ударами шпаг! —

такова строфа одного из ранних, целиком не сохранившихся стихотворений. Молодой поэт, бесспорно, обладал даром проникновения в инонациональную стихию, о чем свидетельствуют его более поздние вольные переводы из Вальтера Скотта, Роберта Бернса, Томаса Гуда. В повести «Алмазный мой венец» друг юности Багрицкого Валентин Катаев пишет об этой особенности поэта, обратившись к — истории одного из его ранних стихотворений «Дионис». В Сиракузах во время своей туристской поездки Катаев услышал голос гида: «Грот Диониса»: «…в тот же миг восстановилась ассоциативная связь. Молния озарила сознание. Да, конечно, передо мной была не трещина, не щель, а вход в пещеру — в грот Диониса. Я услышал задыхающийся астматический голос молодого птицелова-гимназиста, взывающего из балаганной дневной полутьмы летнего театра к античному богу… Я не удивился бы, если бы вдруг тут сию минуту увидел запыленный пурпуровый плащ выходящего из каменной щели кудрявого бога в венке из виноградных листьев, с убитой серной на плече, с колчаном и луком за спиной, с кубком молодого вина в руке — прекрасного и слегка во хмелю, как сама поэзия, которая его породила. Но каким образом мог мальчик с Ремесленной улицы, никогда не уезжавший из родного города, проводивший большую часть своего времени на антресолях, куда надо было подниматься из кухни по крашеной деревянной лесенке и где он, изнемогая от приступов астматического кашля, в рубашке и кальсонах, скрестив по-турецки ноги, сидел на засаленной перине и, наклонив лохматую, нечесаную голову, запоем читал Стивенсона, Эдгара По или любимый им рассказ Лескова «Шер-Амур», не говоря уже о Бодлере, Верлене, Артюре Рембо, Леконте де Лило, Эрсдиа и всех наших символистов, а потом акмепстов и футуристов, о которых я тогда еще не имел ни малейшего представления, — как он мог с такой точностью вообразить себе грот Диониса? Что это было: телепатия? ясновидение? Или о гроте Диониса рассказал ему какой-нибудь моряк торгового флота, совершавший рейсы Одесса — Сиракузы?» [Катаев Валентин Алмазный мои венец: Повести. — М.: Сов. писатель, 1981, с. 28–30.] Настоящая фамилия Эдуарда Георгиевича Багрицкого — Дзюбин. Родился он в Одессе 4 ноября 1895 г. на той самой Ремесленной улице, которую упомянул Катаев, в той самой квартире, которую он описал, в семье владельца мелочной лавки. Родители хотели дать сыну коммерческое образование и вывести его в солидные, по их представлению, люди. Увлечение литературой не только не вызывало у них сочувствия, но и встречало резкое противодействие. О своем разрыве с отчим домом, с близкими по крови, но бесконечно чужими по духу людьми Багрицкий рассказал в стихотворении «Происхождение». Перед нами не только «родословная» героя, но и происхождение его романтической мечты, защитной реакции на окружающую действительность. Романтически настроенный подросток спасается в мире иллюзий от косного, иссушающего местечкового быта.