Алексей Нагорный - Повесть об уголовном розыске

• Название: Повесть об уголовном розыске
• Автор: Алексей Нагорный
• Жанр: О войне

Читатели хорошо знакомы с персонажами этой повести по многосерийному телевизионному фильму "Рожденная революцией". Судьба главного героя Николая Кондратьева убедительно показывает, как из храброго, но неопытного и наивного мальчишки, пришедшего в уголовный розыск в 1918 году, вырастает умудренный знаниями профессионал, генерал МВД. Используя богатый документальный материал, авторы рассказывают о шестидесятилетней истории советской милиции, о сложной работе по раскрытию многих опасных преступлений.

---

– С отбытием на курорте, - съязвил Бушмакин. - Ты будешь валяться на нарах, а другие исправят твою оплошность? Нет! Иди и работай.

Тренькнул телефон. Бушмакин снял трубку и несколько секунд слушал, все больше и больше мрачнея. Повесив трубку, сказал:

– Двух часов не прошло. А результат твоего легкомыслия налицо.

– Ограбление? - повернулся Колычев.

– Убит ювелир Аникеев. - Бушмакин швырнул трубку на рычаг. - Вынесено все, подчистую. - Бушмакин в упор посмотрел на Колю: - Ступай и подумай, как жить дальше, парень.

Коля спустился по лестнице, его обогнали Вася и Гриша. Вася крикнул:

– Ты с нами?

– Я домой, - ровным голосом сообщил Коля. - Сбылась мечта моей жены.

– Потом расскажешь, какая, - на ходу выкрикнул Гриша.

Когда Коля вышел из подъезда, от тротуара отъехал старенький "Пежо", и Вася помахал Коле рукой.

Коля хотел было выйти на Невский и сесть в трамвай, но раздумал и пошел пешком. Через несколько минут он миновал Театральный мост и вышел к Михайловскому замку. Листвы на деревьях еще не было, и сквозь коричневатую паутину тоненьких веток отчетливо проступал густой пурпур стен. Коля остановился и вдруг вспомнил рассказ Маши: император Павел любил какую-то женщину и приказал выкрасить стены своего нового замка в цвет ее любимых перчаток… Коля вздохнул и словно в первый раз увидел на другой стороне Марсова поля ритмично чередующиеся фасады казарм лейб-гвардии Павловского полка, стремительно уходящую к Неве Лебяжью канавку и шпиль Петропавловки над Невой… "А ведь все это очень красиво, - грустно подумал он. - И, наверное, есть люди, которые каждый день любуются этой красотой, а когда им говорят, что бандиты кого-то убили, - в ужасе вздрагивают и передергивают плечами. Несправедливо это: для одних мир прекрасен и наполнен добром, для других - жесток, опасен и совершенно беспросветен… Стоп! Коля улыбнулся и сказал вслух: - Черта лысого! Черта лысого любовались бы они своей архитектурой, если бы не мы! А почему, собственно, "они"? Зачем делить на "мы" и "они"? Просто "мы"! Мы, народ, страна… Мы делаем одно общее дело. Мы боремся за него. Мы готовы отдать этому делу все, если надо, - и жизнь тоже. Это - главное.

Коля закрыл дверь комнаты, молча сел к столу. Маша поставила перед ним тарелку, положила ложку, вилку и нож.

– Иди, вымой руки.

– Я не буду есть. - Коля встал из-за стола.

– Что случилось? - спросила Маша тревожно.

– Обидно. - Коля стукнул кулаком по столу. - Понимаешь, только что я понял, зачем живу на свете. Смысл жизни понял, ясно тебе?

– В самом деле? - Маша попыталась говорить в своей обычной шутливо-насмешливой манере. - Ты, дорогой, догнал и перегнал Канта, Гегеля, Спинозу и даже Марка Аврелия. Они так и не выяснили, зачем живут. - Маша увидела страдающие Колины глаза и резко сменила тон. - Но… тогда почему ты огорчен? Радуйся!

– Я бы радовался. - Коля покачал головой. - Но так складывается, что… В общем, бросаю я работу! Уезжаем. Все!

Маша бросилась ему в объятия.

– Милый! Наконец-то! Ты даже не представляешь, какой ты душка!

– Только без этого офицерского жаргона, - поморщился Коля. - Где чемодан?

– Вот. - Она вытащила из-под кровати фанерный чемодан - тот самый, с которым Коля когда-то приехал в Москву. - Но что случилось?

– Я упустил Пантелеева. Они там уверены, что я кругом виноват.

– А на самом деле?

– Не знаю… - Коля замялся. - Раз упустил - значит виноват. Поедем ко мне в Грель, Маша. Корову заведем, кур. Пахать будем. Ты сама говорила, что даже граф Толстой это дело обожал.

– Обожал, - съязвила Маша. - Пахать, мон шер, - это искусство. У тебя не получится.

– Это почему же? - обиженно спросил Коля. - Мы испокон веку - крестьяне.

– Драчуны вы испокон веку, - насмешливо сказала Маша. - Ничему-то вы не хотите научиться до конца. Поверхностные вы какие-то. Прости за банальность, но не ошибается тот, кто ничего не делает.

– Кто это так здорово сказал? - удивился Коля. - Маркс?

Маша добродушно рассмеялась:

– Глупый ты. Большой и глупый Коля. Никуда я с тобой не поеду.

– Уеду один, - упрямо сказал Коля.

– Нет! - она вздохнула. - Ты никуда от меня не уедешь. Ни от меня, ни от своего дела.

В дверь постучали. На пороге появилась Маруська. Обвела взглядом комнату, заметила раскрытый чемодан:

– Как прикажешь понимать?

– Да вот, - Коля смущенно пожал плечами, - думаем…

Маруська в упор посмотрела на него:

– Не стыдно?

– Стыдно, - согласился Коля.

– Внизу машина, поехали, - сказала Маруська. - Обещаю: о том, что видела, - никому ни слова.

– Спасибо, Маруся, - кивнула Маша. - Это минута слабости, прости его.

– Гриша тяжело ранен, - произнесла Маруська ровным, каким-то бесцветным голосом. - Говорят, насмерть он ранен. - Она зарыдала.

В ожидании, пока конвойный приведет Муську, Коля снял трубку и позвонил в Мариинку. Ответила дежурная сестра. Она выслушала Колю и долго молчала.

– Говорите, девушка, - не выдержал Коля. - Ну чего вы, в самом деле, мы ведь не барышни нервные.

– Умер ваш товарищ, - ответила сестра. - Пять минут назад. Проникающее пулевое ранение. Поражен левый желудочек сердца. - Она что-то еще говорила, но Коля уже бросил трубку.

Гибли товарищи. Умирали от бандитских пуль, от ударов ножом из-за угла лучшие друзья, веселые, добрые, всей душой и телом преданные святому делу революции. Гибли один за другим, словно в страшной, безжалостной мясорубке.

Вошел Бушмакин, увидел Колю и молча поправил сползшую с рычагов трубку:

– Пантелеев там засаду оставил. Наглеет с каждым днем, подлец. Гриша первым шел.

– Не надо, батя, - попросил Коля. Он взял себя в руки и добавил: - Сейчас Муську приведут. Надеюсь я на этот разговор, батя. План такой: если Муська нам поверит, если мне удастся настроить ее должным образом, - Раису придется выпустить…

– Притоносодержательницу? - раздраженно спросил Бушмакин. - А закон? Его по боку?

– Я все понимаю, - сказал Коля. - Поймите и вы. Раиса - единственный и очень тонкий ход к Леньке. А Муська - около нее. Понятно?

– Все понятно, - кивнул Бушмакин. - Но Раису, после того, как она побывала у нас, а тем более Муську, Пантелеев близко к себе не подпустит.

– Я рассчитываю на то, что в ближайшие несколько часов он не узнает об их аресте, - нас никто не видел: ни соседи, ни во дворе. А когда арестованные выйдут отсюда, они обе будут молчать о том, что были здесь. Они знают Леню.

– А как объясним прокурору освобождение Раисы? - Бушмакин продолжал слабо сопротивляться. - Она преступница.

– Просто объясним, - сказал Коля. - Конкретных улик, бесспорных доказательств у нас против Раисы, как притоносодержательницы, или скупщицы краденого, или соучастницы Леньки, - нет. А по обоснованным предположениям санкции на арест не дают. Нужны доказательства. Прокурор это тоже знает.

– Убедил, - кивнул Бушмакин. - Если все получится - звякни, я дам команду - Раису выпустят. - Бушмакин ушел.

Постучался конвоир, ввел Муську. Она осмотрелась и села, нагло закинув ногу на ногу.

– Что решила? - спросил Коля.

– А чего решать? - она нервно улыбнулась. - Стойку буду держать, начальник.

– Ваша настоящая фамилия?

– Муська, начальник. - Она нахально уставилась ему в глаза.

– Толмачева Мария Николаевна, проживаете: Сергиевская улица, дом четыре, квартира два, - сказал Коля. - Род занятий?

– Уличная я, - не слишком уверенно сообщила Муська.

– Отец у тебя в порту работал? - Коля перешел на "ты".

– Работал. Пока не спился, - сказала она раздраженно. - Чего пытаешь, легавый? Чего в печенку лезешь? Думаешь, невзначай Леню продам? Отстань лучше.

– А мать у тебя еще жива, - невозмутимо продолжал Коля. - Семьдесят лет старухе. Ты у нее одна, других родичей у вас нет. Ежели ты в "глухую" сядешь, что с матерью станет?

Муська заплакала.

– Думаешь, я с тобой торговлю веду? - тихо спросил Коля. - Ты мне Леню выдашь, я тебя отпущу. Такие байки про нас сочиняют, угадал? Я тебе вот что скажу, - продолжал он. - Если за тобой что-нибудь есть - будешь сидеть. Мы на сделки с совестью и законом не идем.

– А на что вы идете? - горько спросила Муська.

– На ком-про-миссы, - серьезно сказал Коля. - Если мы видим, что человек не совсем пропащий, - помогаем ему осознать себя, встать на ноги, порвать с преступной средой. А ты как? Чиста перед законом?

– Нету за мной ничего, хоть сейчас проверяй - нету! - крикнула Муська.

– А нету, - подхватил Коля, - так чего же ты ревешь, психуешь и за этого бандита и убийцу переживаешь? Он сейчас или убивает кого-нибудь, или в ресторации награбленное проживает. А ты в УГРО сидишь. А между прочим, спроси сейчас у Лени: кто, мол, такая Муська? Толмачева, мол, кто? С Сергиевской? Так он, твой Леня, и не вспомнит!

Муська молча слушала, глаза ее опухли от слез.

– Не скажешь? - вздохнул Коля.

– Не знаю я… ничего, - она отвела глаза.

Коля задумался на мгновение и снял трубку: