Мервин Пик - Титус Гроун

• Название: Титус Гроун
• Автор: Мервин Пик
• Жанр: Фэнтези

Мервин Корено Пик (1911 – 1968) – английский писатель, поэт, драматург и художник, автор блистательных иллюстраций к «Острову сокровищ», «Алисе в стране чудес» и к собственным произведениям. Как писателю, настоящую славу ему принесла трилогия «Горменгаст» – живописное и захватывающее повествование, парадоксальным образом сочетающее традиции Диккенса и Кафки.

Его герой, рожденный властителем фантастического замка, вся жизнь которого подчинена букве древнего ритуала, отчаянно стремится вырваться из замкнутого статичного пространства каменных стен, уродующих жизни и души своих пленников.

За эту книгу Мервин Пик был удостоен премии британского Королевского литературного общества.

---

Пока местные продолжали молча разглядывать ее, нянюшка тоже не отказала себе в удовольствии констатировать, что образ жизни этих людей не изменился со времени ее детства – те же домотканые кафтаны серо-табачного цвета, те же пояски из пеньковых веревок, одеты все одинаково – и взрослые, и дети. Правда, между старшим и младшим поколением все-таки было одно отличие – в глазах детей и подростков горели огоньки, которые нянюшка называла про себя волей к жизни. Она как-то подметила, что глаза молодых людей светятся так примерно до девятнадцати лет, кое у кого даже до двадцати, но потом до самой смерти глаза становятся однообразно грустными, как у побитых собак.

Женщины все казались на одно лицо – только те, у кого дети на руках были совсем крошечные, сумели сохранить на лицах отпечатки красоты. Но, как безошибочно знала нянюшка, ненадолго.

Тем не менее, несмотря на неприглядный внешний вид, жили эти люди довольно долго – во всяком случае, никак не меньше тех, кто в замке. В среде резчиков по дереву бывало и много долгожителей. Некоторые объясняли это тем, что жизнь их, хоть бедная и однообразная, была тем не менее довольно спокойной – все-таки кварталы лачуг находились под защитой герцогского замка, и потому желающих покуситься на них просто не находилось.

Вдруг госпожа Слэгг подумала – а куда пропадает к двадцати годам жизнерадостность детей? В природе, как известно, просто так ничего не исчезает. Мелькнула догадка – потом жизнерадостность просто перерождается в усердие. Усердие резчиков по дереву. Впрочем, пора бы перейти к делу…

Нянька подняла вверх сухую руку, решив на всякий случай еще раз приветствовать жителей предместья. Те медленно ответили поднятием рук. Старуха смекнула – кажется, она снова не прогадала. Тем лучше… А дети все смотрят и смотрят на нее просительно. Они что, неужели думают, что она пришла сюда раздавать им деньги? Эх, многому же в жизни им еще придется учиться.

– Я пришла сюда, – заговорила нянюшка, внимательно глядя в лицо каждого из стоявших перед нею, – пришла, хоть и поздно, чтобы сообщить вам приятную новость.

Тут госпожа Слэгг замолчала, наблюдая, какое впечатление на собеседников произведут ее слова. Чтобы скрыть свое намерение, она стала демонстративно поправлять шляпку.

Между тем старик развернулся к столам и сказал соседям:

– Она пришла сообщить нам добрую весть.

Стоявшая рядом с ним старуха сочла нужным подчеркнуть:

– Добрую.

– Верно, верно, я действительно принесла благую честь, – заторопилась нянюшка, чтобы не дать пройти воодушевлению хозяев. – Я даже уверена, что вы испытываете прилив гордости.

В подтверждение своих слов старуха скрестила руки на груди и слегка наклонила голову. Теперь ответ был за местными…

– Мы уже чувствуем гордость. Все одновременно. Да будет славен замок! – почтительно отозвался старик.

– Вот и хорошо. Коли мы счастливы, счастье должно охватывать и вас. Ведь известно же, что вы зависите от замка во всем. – Вообще-то госпожа Слэгг никогда не отличалась особой тактичностью, и теперешний момент не стал исключением: – Ведь каждое утро вам сбрасывают со стены кое-какую провизию, насколько мне известно? Так ведь?

Один из сидевших за столом – высокий черноволосый мужчина – поднялся и смачно сплюнул на землю. Однако нянюшка не придала значения подобному жесту:

– Видите, хозяева замка заботятся о вас. Именно поэтому вы должны торжествовать, услышав от меня грандиозную новость.

Госпожа Слэгг упивалась бы своим красноречием и дальше, если бы не заметила на лицах собеседников выражения, которое даже при большой доле фантазии нельзя было назвать счастливым. И старуха тут же осеклась. Только один мальчик улыбался ей. Нянюшка присмотрелась к нему повнимательнее – длинные, до плеч, волосы, белые ровные зубы – несомненно, признак хорошего здоровья…

Старая нянька вновь обвела взглядом присутствующих и трижды хлопнула в ладоши, словно призывая их к тишине, хотя на самом деле шума тут не было вовсе. И вдруг ей страстно захотелось уйти поскорее обратно в замок, забраться в свою комнату и никогда уже не выходить за пределы стен Горменгаста – как-то неприютно тут… Однако, коли уж пришла, нужно доделать работу, а потом отдыхать. И нянюшка заговорила:

– В семье его сиятельства, герцога Гроуна, появился на свет младенец. Разумеется, его тут же отдали на мое попечение, и я, действуя всецело от имени его сиятельства, хотела бы прямо сейчас подобрать мальчику достойную кормилицу. Кормилица должна сейчас же идти со мной в замок. Вот это и есть моя новость.

Две старухи, стоявшие чуть поодаль, отвернулись и зашептались. После чего, отлучившись на какое-то время в дом, они вынесли на деревянном подносе два пирожка и простой глиняный кувшин с ягодным вином. И тут же мужчины, выстроившись в круг, повторили слово «Горменгаст» семьдесят семь раз. А дети затеяли радостную беготню. Однако, подумала госпожа Слэгг, пора бы и к делу. Дело не заставило себя ждать – к няньке подошла молодая женщина и сообщила, что несколько дней назад у нее родился ребенок, но он умер спустя несколько часов, так что… Но она сильная, и хорошо себя чувствует, так что если она подходит сударыне, то готова идти в замок прямо сейчас… Нянюшка внимательно посмотрела на претендентку в кормилицы – на вид чуть больше двадцати, хорошо сложена, красота уже начала увядать, но в глазах еще сохранились остатки девичьего задора. В руках женщина держала корзинку – по-видимому, она была уверена, что ее предложение будет принято. Нянюшка собралась было задать несколько имеющих отношение к делу вопросов, но старухи, подавшие хлеб и ягодное вино, которые она тоже опустила в корзинку, не дали ей этого сделать. Нянюшка и сама не заметила, как направилась вместе с выбранной кормилицей обратно. Однако, пройдя с десяток шагов, тревожно оглянулась назад и остановилась: а правильно ли она поступила, не посмотрев всех кандидаток? Тем более что она даже не смогла и выбрать…

КИДА

Жители предместья снова уселись за столы – продолжать прерванную приходом гостьи «оттуда» трапезу. Теперь госпожа Слэгг не представляла для них интереса. Нянюшка искоса посматривала на свою спутницу – молчит все время, но это похвально. И идет ровно, не волочит ноги – вдвойне хорошо, значит, здорова. Женщина была закутана в обычное для жителей бедняцких кварталов длинное серое платье, подпоясана куском веревки. Нянюшка разительно отличалась от нее своим черным сатиновым платьем, черными ботами, чулками и перчатками. Едва только обе женщины приблизились к темному проему ворот, где-то поблизости раздался странный сдавленный звук – будто кого-то душили. Госпожа Слэгг испуганно вздрогнула и инстинктивно схватила девушку за руку. Старуха посмотрела назад – столы с ужинающими остались далеко позади. Но тут же ей показалось, что метрах в десяти стоит человек. Стоит и не шелохнется, точно готовится прыгнуть. Неужели нечисть какая?

Однако странный звук, как оказалось, нисколько не испугал спутницу госпожи Слэгг. Бросив на старуху удивленный взгляд, она слегка подтолкнула ее в сторону ворот – дескать, нечего здесь стоять.

Когда они уже ступили на обсаженную акациями дорогу, нянюшка все-таки не удержалась и спросила:

– Что там такое было?

– Ничего, ничего особенного, – последовал тихий ответ.

Вскоре обе женщины уже оказались у дверей жилого крыла замка, из которых госпожа Слэгг вышла где-то час назад. И вдруг нянюшка вспомнила – она же ничего не знает об избраннице.

– Как тебя зовут, красавица? – поинтересовалась нянька.

– Кида, – ответила та.

– Ну вот, Кида, иди за мной, не обращай ни на что внимания, и я проведу тебя к малышу. Я сама покажу тебе его. Он лежит у окна в моей комнате. – После чего старуха перешла на доверительный шепот. – Ты знаешь, дочка, у меня такая маленькая комната. Конечно, я могу позволить себе комнату и побольше – ее сиятельство не откажут мне, но мне не хочется переезжать на новое место. Знаете, в таком возрасте привыкать к новой комнате уже непросто… И потом, мне тут ближе до молодой барышни, до Фуксии…

– Может, мне стоит увидеть ее? – поинтересовалась молодая женщина.

Нянюшка даже остановилась на лестнице:

– Не знаю, милая, не знаю… Понимаешь, она такая… э-э-э… странная. Вот я, почитай, с самого рождения вожусь с ней, а все равно не знаю, что она выкинет через минуту.

– Как это? – не поняла Кида. – Матушка, о чем вы?

– Да я насчет маленького Титуса, – опустила глаза старуха. – Просто не знаю, как Фуксия отнесется к брату. Когда я сказала ей, что у нее родился маленький братик, она пришла в такой ужас. Вообще она – гроза на весь замок.

– Ну а вы-то чего боитесь? – допытывалась молодая женщина.

– Мне кажется, что она возненавидела младенца. Понимаешь, она хочет быть одной, единственной в своем роде. Она любит представлять себя королевой, а окружающих мертвыми – чтобы никто не мог бы понукать ее в чем-то или просто представлять для нее опасность. Она даже на меня иногда ужас наводит, хотя считает вроде как самым близким человеком… Знаешь, что она выдала на днях? Говорит, стану хозяйкой Горменгаста и сожгу его дотла. Чтобы ей, видишь, жить не мешали. Говорит, достаточно ей хижины, кролика жареного на целый день, и все. Чтобы только не мешали ей. Людей она ненавидит, дочка, имей это в виду.