Проспер Мериме - Хроника царствования Карла IX

• Название: Хроника царствования Карла IX
• Автор: Проспер Мериме
• Жанр: Классическая проза

Действие знаменитого романа Проспера Мериме, блестящего драматурга и мастера художественной прозы, происходит во время религиозной резни, получившей в истории название Варфоломеевская ночь. Тема религиозных войн, обличение религиозного фанатизма, приобретшая ныне, в начале 3-го тысячелетия неожиданную остроту, раскрыта в этом тексте с необычайной силой. Религиозная рознь становится источником семейной трагедии. В центре исторического полотна юный дворянин-гугенот Бернар де Мержи, влюбленный в придворную даму Диану де Тюржи. Писатель создает целую галерею ярких политических фигур той эпохи, описывает нравы придворных и служителей Церкви, солдат и простолюдинов.

---

- Ну так и поезжайте другой дорогой. Никто вас не неволит.

Коменж ничего не ответил и поворотил коня туда же, куда и она. Мержи поехал вместе с ними. Когда же они углубились в лес шагов на сто, графиня попридержала лошадь. Коменж, ехавший справа от нее, и Мержи, ехавший слева, последовали ее примеру.

- У вас славный боевой конь, господин де Мержи, - сказал Коменж, - он даже не вспотел.

- Это берберийский конь, брат купил его у одного испанца. Вот рубец от сабельного удара, - он был ранен под Монконтуром.

- Вы были на войне? - обратившись к Мержи, спросила графиня.

- Нет, сударыня.

- Значит, вы не испытали на себе, что такое огнестрельная рана?

- Нет, сударыня.

- А сабельный удар?

- Тоже нет.

Мержи почудилось, что она улыбнулась. Коменж насмешливо вздернул верхнюю губу.

- Ничто так не украшает молодого дворянина, как глубокая рана, - заметил он. - Ведь правда, сударыня?

- В том случае, если дворянин честно ее заслужил.

- Что значит "честно заслужил"?

- Славу приносит только та рана, которую человек получил на поле боя. А раны, полученные на дуэли, - это совсем другое дело. Они ничего, кроме презрения, во мне не вызывают.

- Я полагаю, что господин де Мержи, прежде чем сесть на коня, имел с вами разговор?

- Нет, - сухо ответила графиня. Мержи подъехал к Коменжу.

- Милостивый государь! - сказал он тихо. - Как скоро мы присоединимся к охоте, мы с вами можем заехать в чащу, и там я постараюсь доказать вам, что я ничего не предпринимал для того, чтобы уклониться от встречи с вами.

Коменж бросил на него взгляд, в котором можно было прочесть и жалость и удовольствие.

- Ну что ж! Я не имею оснований вам не верить. А ваше предложение я принять не могу: только мужичье дерется без свидетелей. Наши друзья, которых мы в это дело втянули, не простят нам, что мы их не подождали.

- Как вам будет угодно, милостивый государь, - сказал Мержи и пустился догонять графиню.

Графиня ехала с опущенной головой: казалось, она была занята своими мыслями. Все трое молча доехали до распутья, - тут и кончалась их дорога.

- Это не рог трубит? - спросил Коменж.

- По-моему, звук долетает слева, вон из того кустарника, - заметил Мержи.

- Да, рог, теперь мне это ясно. Могу даже сказать, что это болонская валторна. Будь я трижды неладен, если это не валторна моего приятеля Помпиньяна. Вы не можете себе представить, господин де Мержи, какая огромная разница между болонской валторной и теми валторнами, которые выделывают наши жалкие парижские ремесленники.

- Ее слышно издалека.

- А какой звук! Какая густота! Собаки, едва заслышав его, забывают, что пробежали добрых десять миль. Откровенно говоря, хорошие вещи делают только в Италии да во Фландрии. Как вам нравится мой валлонский воротник? К охотничьему костюму он идет. У меня есть воротники и брыжи "Сумбур" для балов, но и этот совсем простой воротник - вы думаете, его вышивали в Париже? Какое там! Мне его привезли из Бреды. У меня есть друг во Фландрии; если хотите, он вам пришлет такой же... Ах да! - перебил он себя и рассмеялся. - Какой же я рассеянный! Бог ты мой! Совсем из головы вон!

Графиня остановила лошадь.

- Коменж! Охота впереди! Судя по звуку рогов, оленя уже начали травить.

- По-видимому, вы правы, очаровательница.

- А вы разве не хотите принять участие в травле?

- Разумеется, хочу. Иначе мы лишимся славы охотников и наездников.

- В таком случае не мешает поторопиться.

- Да, наши лошади передохнули. Покажите же нам пример!

- Я устала, я дальше не поеду. Со мной побудет господин де Мержи. Поезжайте!

- Но...

- Сколько раз нужно вам повторять? Пришпорьте коня.

Коменж не трогался с места. Кровь прилила у него к щекам. Он бросал злобные взгляды то на Бернара, то на графиню.

- Госпоже де Тюржи хочется побыть вдвоем, - насмешливо улыбнувшись, сказал он.

Графиня показала рукой на кустарник, откуда долетали звуки рога, и кончиками пальцев сделала крайне выразительный жест. Но Коменж, видимо, все еще не склонен был уступать место своему сопернику.

- Что ж, придется сказать вам все начистоту. Оставьте нас, господин де Коменж, ваше присутствие мне несносно. Ну как, теперь вы поняли?

- Отлично понял, сударыня, - отвечал он с бешенством и, понизив голос, прибавил: - А что касается вашего нового любимчика... он недолго будет вас тешить... Счастливо оставаться, господин де Мержи, до свиданья!

Последние слова он произнес раздельно, а затем, дав коню шпоры, погнал его галопом.

Лошадь графини припустилась было за ним, но графиня натянула поводья и поехала шагом. Время от времени она поднимала голову и посматривала в сторону Мержи с таким видом, словно ей хотелось заговорить с ним, но потом снова отводила глаза, как бы стыдясь, что не знает, с чего начать разговор.

Мержи был вынужден заговорить первым:

- Я горжусь, сударыня, тем предпочтением, какое вы мне оказали.

- Господин Бернар! Вы умеете драться?..

- Умею, сударыня, - отвечал он с изумлением.

- Просто уметь - этого мало. Вы хорошо... вы очень хорошо умеете драться?

- Достаточно хорошо для дворянина и, разумеется, плохо для учителя фехтования.

- У нас в стране дворяне лучше владеют оружием, нежели те, что избрали это своим ремеслом.

- Да, правда, я слыхал, что многие дворяне тратят в фехтовальных залах время, которое они могли бы лучше провести где-нибудь в другом месте.

- Лучше?

- Ну еще бы! Не лучше ли беседовать с дамами, - спросил он, улыбаясь, - чем обливаться потом в фехтовальной зале?

- Скажите: вы часто дрались на дуэли?

- Слава богу, ни разу, сударыня! А почему вы мне задаете такие вопросы?

- Да будет вам известно, что у женщины не спрашивают, с какой целью она что-нибудь делает. По крайней мере, так принято у людей благовоспитанных.

- Обещаю придерживаться этого правила, - молвил Мержи и, чуть заметно улыбнувшись, наклонился к шее своего коня.

- В таком случае... как же вы будете вести себя завтра?

- Завтра?

- Да, завтра. Не прикидывайтесь изумленным.

- Сударыня...

- Отвечайте, я знаю все. Отвечайте! - крикнула она и движением, исполненным царственного величия, вытянула в его сторону руку.

Кончик ее пальца коснулся его рукава, и от этого прикосновения он вздрогнул.

- Буду вести себя как можно лучше, - отвечал он наконец.

- Ответ достойный. Это ответ не труса и не задиры. Но вы знаете, что для начала вам уготована встреча с весьма опасным противником?

- Ничего не поделаешь! Конечно, мне придется трудно, как, впрочем, и сейчас, - с улыбкой добавил он. - Ведь до этого я видел только крестьянок, и не успел я привыкнуть к придворной жизни, как уже очутился наедине с прекраснейшей дамой французского двора.

- Давайте говорить серьезно. Коменж лучше, чем кто-либо из придворных, владеет оружием, а ведь у нас - драчун на драчуне. Он король записных дуэлистов.

- Да, я слышал.

- И что же, вас это не смущает?

- Повторяю: я буду вести себя как можно лучше. С доброй шпагой, а главное, с божьей помощью бояться нечего!..

- С божьей помощью!.. - презрительно произнесла она. - Ведь вы гугенот, господин де Мержи?

- Гугенот, сударыня, - отвечал он серьезно; так он всегда отвечал на этот вопрос.

- Значит, поединок должен быть для вас еще страшнее.

- Осмелюсь спросить: почему?

- Подвергать опасности свою жизнь - это еще ничего, но вы подвергаете опасности нечто большее, чем жизнь, - вашу душу.

- Вы рассуждаете, сударыня, исходя из догматов вашего вероучения, догматы нашего вероучения более утешительны.

- Вы играете в азартную игру. На карту брошено спасение вашей души. В случае проигрыша, - а проигрыш почти неизбежен, - вечная мука!

- Да мне и так и так худо. Умри я завтра католиком, я бы умер, совершив смертный грех.

- Сравнили! Разница громадная! - воскликнула г-жа де Тюржи, видимо, уязвленная тем, что Бернар в споре с ней приводит довод, основываясь на вероучении, которое исповедовала она. - Наши богословы вам объяснят...

- Я в этом уверен, они все объясняют, сударыня; они берут на себя смелость толковать Писание, как им вздумается. Например...

- Перестаньте! С гугенотом нельзя затеять минутный разговор, чтобы он по любому случайному поводу не начал отчитывать вас от Писания.

- Это потому, что мы читаем Писание, а у вас священники - и те его не знают. Лучше давайте поговорим о другом. Как вы думаете, олень уже затравлен?

- Я вижу, вы очень стоите за свою веру?

- Опять вы, сударыня!

- Вы считаете, что это правильная вера?

- Более того, я считаю, что это лучшая вера, самая правильная, иначе я бы ее переменил.

- А вот ваш брат переменил же ее!

- У него были основания для того, чтобы стать католиком, а у меня свои основания для того, чтобы оставаться протестантом.

- Все они упрямы и глухи к голосу разума! - с раздражением воскликнула она.

- Завтра будет дождь, - посмотрев на небо, сказал Мержи.

- Господин де Мержи! Мои дружеские чувства к вашему брату, а также нависшая над вами опасность вызывают во мне сочувствие к вам...